class="p1">— Иванов, вы уже вернулись? Рассказывай!
— В общем… Мы провели разведку дороги, все чисто. Расстояние от нас, до кишлака составляет примерно четыре километра. Противника не обнаружено, нас никто не преследовал. Из-за дождя видимость снижена, но мы прошли больше двух километров. В ущелье пусто.
— Ясно, — отозвался лейтенант Печенкин. — Отдохните, но никому не расслабляться. Быть начеку. Еще неизвестно, чем все это закончится.
После разгрома и стремительного отступления остатков разведывательного подразделения, лейтенант оказался старшим в отряде. Всего уцелело двенадцать человек, из которых трое были на носилках, двое легко раненых. Осталось два бронетранспортера, одна «семидесятка» и БТР-60. Еще один подбитый бронетранспортер пришлось бросить в ущелье, потому что внутри машинного отделения случился сильный пожар, который тушить было уже некогда.
Первые три минуты их еще пытались преследовать, но потом отстали.
Ситуация получалась крайне хреновая. Связи со штабом не было. Одна «Р-159» находилась в командирской машине, в самом начале уничтоженной прямым выстрелом из РПГ. Вторая рация была у связиста, которого застрелили где-то в кишлаке. Печенкин не знал, уцелел ли майор Шишкин или капитан Игнатьев, что произошло с другими разведчиками.
Отъехав на безопасное расстояние, лейтенант дал команду развернуть оба БТР и держать ущелье на прицеле. Конечно, это не решение. Однако лейтенант был молодой, боевого опыта у него было мало. Тем не менее, он понимал, что просто бросить своих и уехать, никак нельзя.
Именно Печенкин был тем самым человеком, который дал команду «коробочкам» идти напролом к центру кишлака. Это решение хотя и было безрассудным, но оно же позволило вытащить оттуда пятерых раненых бойцов. Обе машины успешно покинули кишлак, но одна из них все-таки встала, когда случился пожар.
Приказ лейтенанта Печенкина отступать, сейчас можно было расценивать с двух позиций. Первая — молодой советский офицер струсил, бросил своих под огнем противника и сбежал. А с другой — если бы не этот решительный приказ, вообще никто из разведчиков бы не ушел. У душманов было как минимум пять или шесть гранатометов, пулеметы. Даже снайпер. Несмотря на то, что стрелки из духов не важные — две машины они сожгли, при этом несколько реактивных гранат прошли мимо. ГАЗ-66 просто расстреляли из пулемета.
В любом случае, как только уцелевшие выберутся и доберутся до авиабазы, будет проведено расследование… И еще не известно, что его ждет! Может медаль или орден, а может дисциплинарный батальон или позорное увольнение со службы.
Так прошло около часа. После возвращения командира отделения сержанта Иванова, он понял, что нужно что-то делать.
— Ковалев! Ко мне! — приказал он, взвесив все за и против.
— Я! — к лейтенанту подошел младший сержант со шлемофоном на голове. Он был механиком водителем БТР-60.
— Слушай сюда. Сейчас перегружаете всех раненых на твою «броню». Садишься за руль, берешь с собой Курцева и Рязанцева и максимально быстро двигайте на базу. Расскажете там все, как есть. Скажете, что срочно нужна помощь.
— Уехать? Сейчас? — протянул тот. — Ну нет, я так не могу.
— Это приказ, а приказы не обсуждаются!
— Товарищ лейтенант, а вы? — Ковалев посмотрел на офицера неуверенным взглядом, затем мельком взглянул на остальных уцелевших разведчиков.
— А мы останемся здесь! — твердо заявил Печенкин, бросив быстрый взгляд в сторону ущелья. — Будем ждать уцелевших!
* * *
Обычно, независимо от сложившейся ситуации, у меня более-менее уже накидан приблизительный план в голове. Хотя бы что-то. Но тут, как назло, я не мог сосредоточиться на деле и придумать, как же нам взять американского агента?
Шли молча. Проследовали по той же тропе обратно к кишлаку, забрались на высокую гряду, там обнаружили небольшую площадку. Весь кишлак был перед нами, но видимость частично перекрывал все еще поднимающийся в небо дым. Отсюда были видны разрушения — от склада и близлежащих построек ничего не осталось все, что могло взорваться, скорее всего, взорвалось. Это очень ощутимый удар по духам. Конечно, агент ЦРУ будет расстроен.
— Ну что, Максим… Идеи есть? — поинтересовался капитан. — Жаль, бинокля с собой нет, так хоть можно было бы проследить за агентом, понять, где его лучше всего перехватить.
— Пока нет. Но сделать это нужно с минимумом шума. И как только мы это сделаем, нужно рвать когти к ущелью. Транспорта у них здесь нет, я не вижу ни одной машины.
Несколько минут я просто наблюдал, потом в какой-то момент, все же увидел кое-что интересное!
— Товарищ капитан, я скоро! Ждите меня тут!
Быстро и аккуратно спустившись с гряды, я незаметно подобрался к внешней стороне высокого дувала, сложенному из камня. Это была северо-восточная часть кишлака и находилась она практически противоположно выходу из ущелья. Пока спускался, увидел корпуса двух БТР, по которым лазили душманы, надеясь поживиться чем-нибудь ценным.
Плана у меня не было. Это я Игнатьеву сказал, что есть идея. А из интересного я увидел только тот момент, что сама пещера уцелела при взрыве.
На самом деле, я просто хотел остаться сам с собой потому, что в одиночку мне импровизируется лучше… Уже не первый раз замечал за собой такое.
Пока я наблюдал, успел насчитать примерно человек семьдесят вооруженных душманов. Проблема была в том, что несмотря на то, что дождь практически прекратился, я разглядел далеко не всех — среди них вполне могли быть мирные крестьяне и торговцы. Они потихоньку выползали из нор и убежищ, возвращаясь к нормальной жизни. Уверен, что присутствие в кишлаке такого количества вооруженных душманов, радовало далеко не всех.
Бесспорно, афганская одежда помогала мне оставаться незамеченным, но ровно до тех пор, пока я скрывал лицо, а долго это продолжаться не могло. Слишком подозрительно, ведь душманы лица прячут очень редко.
Американец со своим отрядом был в районе уничтоженного склада с оружием. Наверняка хотел лично оценить ущерб и понять, что именно там произошло. Насчет последнего, вряд ли это вообще возможно — свидетелей-то не осталось.
Люди пиндоса разошлись во все стороны, но вели себя лениво и халатно. Они наверняка были уверены, что устранили тех, кто все это устроил. Ну, не научили их по-другому.
Если дать человеку в руки автомат и научить стрелять, то вопреки общественному мнению, солдатом он при этом все равно не станет. Потому что одного умения стрелять крайне недостаточно. Неудивительно, что иностранные инструктора взялись за обучение моджахедов — бойцы они яростные, выносливые, но неумелые. С мотивацией у духов все на высшем уровне, а вот в советской армии этот момент местами был упущен. Часто солдат не понимал, куда его отправляют
