— Я не испугался тебя, Диггер, — сказал он. — Но я расскажу тебе все, что знаю, потому что я не хочу, чтобы меня избивали.
Он вытер краем простыни, смоченной уксусом, кровь со своих разбитых, перекошенных губ:
— Ты забываешь, что именно я навел тебя на него.
— Да, и позволил ему оглушить себя и удрать, пока ты производил над ним пассы, — усмехнулся Могильщик.
— Нет, дело было не так. Он прокрался за мной и услышал, как я отсюда звонил тебе, — Леди Джипси кивнул в сторону телефона на ночном столике. — Но я ничего не мог бы поделать, даже если бы я знал, что он здесь.
— Сорок секунд, — сказал Эд Гроб.
— Парень год проработал матросом на Южноамериканской пароходной линии, — он говорил ровно, но без торопливости. — Истратил все свои деньги. Купил новый «кадиллак» у человека по имени Барон.
— Опять Барон, — Могильщик обменялся взглядом с Эдом Гробом.
— Заплатил за него шесть тысяч пятьсот, — бесстрастно продолжал Леди Джипси. — «Кадиллак» полностью золотой…
Белые полицейские пораскрывали рты.
— Он едва успел уплатить деньги, получить соглашение о купле-продаже и взять машину, чтобы опробовать ее, как тут же сбил старуху…
— Возле монастыря?
Леди Джипси бросил на него быстрый взгляд исподлобья и тут же опустил глаза, вновь ни на что не глядя.
— Откуда вы об этом знаете?
— Ты нам сказал.
— Я только пересказываю вам то, что он говорил мне…
Человек на полу слегка зашевелился и застонал.
— Не перенесете ли вы мистера Джипси на кровать? — попросил Леди Джипси.
— Оставь его лежать там, где лежит, — сказал Могильщик.
— Итак, они сбили старую леди и удрали, — продолжал Леди Джипси бесцветным голосом. — Но далеко они уехать не успели, их остановили три человека в полицейской форме, ехавшие в «бьюик»-седане…
— Это становится интересным, — сказал Могильщик.
— Точно, — отозвался Эд Гроб.
Леди Джипси все тем же бесцветным голосом досказал историю до конца.
— И затем, когда мистер Барон удрал, они пришли ко мне, — завершил он. — Они просили, чтобы я указал им, где найти «кадиллак».
— И ты указал им? — спросил белый коп, выпучив глаза.
— Если бы я мог это сделать, я не торчал бы на этой с палке, — сказал Леди Джипси. — Я путешествовал бы на своей яхте по Ривьере.
Человек на полу опять застонал, и два копа подняли его и положили поперек, в ногах широкой кровати.
— Откуда он узнал о тебе? — спросил Могильщик.
— Он не знал. Это его подружки сказала ему. Вернее, привезла его сюда.
— Кто такая?
— Сассафрас Дженкинс. Уличная девчонка.
— Это она втянула его в историю с Бароном?
— Парень так не считает. Он сказал, что встретил мистера Барона в Бруклине, в доке у склада товаров. В его последний приход в порт, два месяца назад, мистер Барон подвез его в Гарлем на собственной машине, «кадиллаке» с откидным верхом. Роман сказал ему, что копит деньги, чтобы купить машину, и мистер Барон спросил, сколько он скопил, и Роман ответил, что у него будет шесть тысяч пятьсот долларов, когда он вернется из следующего рейса, и мистер Барон сказал, что он достанет ему «кадиллак» с откидным верхом, точно такой, на каком ездит он сам…
— У него самого был золотой «кадиллак»?
— Нет, его машина была серой. Но он спросил Романа, какой тот желает цвет, и Роман сказал, что хочет такую машину, чтобы она выглядела как сплошное золото.
— Какие у Барона дела в Бруклине?
— Моряки, Могильщик, — сказал Эд Гроб. — Где твоя голова?
Могильщик вполовину согласился с ним:
— Может быть, да, а может быть, и нет. Может быть, он ловил лягушек для змей.
— Это одно и то же, — заключил Эд Гроб. — Моряки служат всем чем угодно для кого угодно.
— Ты знаешь Барона? — спросил Могильщик у Леди Джипси.
— Как-то так случилось, что не знаю.
— А Черную Красотку знаешь?
— Да.
— Чем он занимался?
— Сводничество.
— Сводничество?! У этого гомосека?
— Ты спросил о его рэкете, а не о том, чем он занимается для своего удовольствия. Почему ты упомянул о нем в прошедшем времени? Он умер?
— Он и был той старой женщиной, которую убили.
— Убили? Но они сказали, что не причинили старухе вреда.
— Это другая история. Однако ты должен знать Барона. Он из вашего брата.
— Именно это я говорю сам себе, — признался Леди Джипси. — Но я и вправду не знаю его.
— Но ты, по крайней мере, знаком с этой девушкой, Дженкинс?
Леди Джипси пожал плечами:
— Я видел ее. Но я не знаком с ней. Они приходят сюда время от времени с разными штуками. Она постоянно занимается какими-нибудь проделками.
— С Бароном?
— Не пытайся поймать меня, Диггер. Я сказал тебе правду про мистера Барона. Я не знаю его и думаю, что девушка тоже не знакома с ним.
— Ну ладно, ладно. Где мы можем найти ее?
— Найти ее? Откуда мне знать, где можно найти дешевую потаскушку?
— У тебя на вывеске внизу написано: «Находки», — вмешался Эд Гроб.
— И ты уж лучше постарайся оправдать эту надпись, или придется тебе найти самого себя там, где ты очень не хотел бы находиться, — прибавил Могильщик.
— Вы знаете эти старые трущобы между Сто одиннадцатой и Сто двенадцатой улицами?
— Переулок?
— Да. У нее есть мужик, который живет в какой-то одной из тамошних нор.
— Что за мужик?
— Всего лишь мужик, Диггер. Мне не известно, ни кто он, ни что он. Ты ведь знаешь, я не интересуюсь мужчинами, которые интересуются дешевками, вроде этой.
— О’кей, Эд, поехали, — сказал Могильщик.
— Лучше бы нам сначала позвонить на пульт и сообщить Андерсону, что лошадка сбежала.
— Позвони ему ты.
Эд Гроб потянулся к телефону, стоящему на ночном столике.
Могильщик повернулся к патрульным полицейским и сказал:
— Ну а вам, ребята, лучше вернуться обратно в ваши машины; вы и так находитесь вне улицы значительно дольше, чем следует.
Леди Джипси сказал:
— Я хочу выдвинуть против этого человека обвинения в нападении, избиении и краже.
— Для этого тебе надо явиться в участок, — сказал Могильщик. — И лучше надень при этом пиджак.
Хорошо, что никто не видел, как Роман и Сассафрас сбегали вниз по лестнице и подходили к «бьюику»-седану, оставленному на обочине. Они настолько бросались в глаза, что их заметил бы даже слепой.
У Романа на голове красовался сбитый набок тюрбан гадальщика с большим стеклянным глазом, отнятый у Леди Джипси, — так что теперь у парня было три глаза, каждый из которых смотрел в различных направлениях. Поверх своей кожаной куртки и армейских брюк он был укутан в балахон радужного цвета, слишком короткий для него — так что из-под подола выглядывали его башмаки парашютиста-десантника. В левой руке он держал свою енотовую шапку, а в правой — большой ржавый револьвер 45-го калибра.
— Если нас схватят, я притворюсь сумасшедшим и начну убегать, — хрипло прошептал он. — Они не станут стрелять в сумасшедшего гадальщика.
Сассафрас начала хихикать.
Роман мрачно взглянул на нее, обошел машину и сел за руль. Он положил пистолет и енотовую шапку на сиденье между собой и девушкой, торопливо завел двигатель и рванул с места. Но какое-то шестое чувство подсказало ему, что лучший способ выбраться отсюда — это ехать медленно.
Когда он выехал на Третью авеню и свернул на юг, он двигался неторопливо, словно обыватель по дороге в церковь.
Первый полицейский патруль, мчавшийся с севера, увидел медленно ползущий «бьюик» прежде, чем патрульный автомобиль свернул за угол на 116-ю улицу. Копы не видели водителя и даже вообразить себе не могли, что кто-то способен тащиться на такой скорости в самом «горячем» автомобиле, какой только можно было найти в эту ночь на восток от Миссисипи.
Роман спустился вниз по 114-й улице и остановился перед фабрикой матрасов, спрятав машину за стоящим у входа грузовиком с большим фургоном.
— Я считаю, что эту ситуацию надо обмозговать, — сказал он.
Сассафрас никак не могла прекратить свое хихиканье. Всякий раз, как она взглядывала на Романа, оно становилось все сильнее.
— Сейчас не время смеяться, — сказал он хрипло. — Ты собираешься свести меня с ума.
— Я знаю, что не время, мой сладкий, — согласилась она, чуть успокоившись. — Но никто не сможет посмотреть на тебя в этом наряде и не лопнуть от смеха.
— Это твоя вина, — упрекнул он. — Это ты привела меня к этому легавому осведомителю…
— Откуда я могла знать, что он легавый? — оправдывалась она. — Я бывала у него и до этого много раз с разными людьми, и он никогда… — она оборвала сама себя.
— Знаю, что у тебя был кто-то, — сказал он. — Я не могу требовать от тебя, чтобы ты «заржавела» на то время, что я отсутствую. Я не дурак.
