– Явился, – прокомментировал Оленич, забираясь на вершину вслед за капитаном. – Ладно, Максим, не будем выражать тебе наше дружное возмущение.
– Ты давно уже здесь? – спросил Олег.
– Около часа, – отозвался Болдин.
– А почему я тебя не видел? – разочарованно выдохнул Крутасов, выкатываясь на ровный участок.
– А потому, что, в отличие от некоторых, не хожу по дорогам. Все собрались? Вот и славно. Слушай, Олег Петрович… – приглушенно зачастил Болдин. В его глазах переливался азартный огонек. – Объект, похоже, серьезный. С южной стороны лучше не соваться, там все простреливается, забор под током и страшные предупреждающие надписи про запретную территорию. На севере болота, обойти будет трудно. Полчаса назад я пытался туда сунуться, – он кивнул на восток, где в наступивших сумерках просматривался голый каменистый волдырь, – но чуть не сел в лужу. Объект огорожен не только на ровных участках, но и на этой вшивой горке, представляешь? Столбики, стальная сетка, чувствительные датчики. Я на один из них полюбовался, а он – на меня… Не по себе как-то стало. Решил не искушать судьбу, а то заявишь потом, что я вам все испортил…
– Веди, Сусанин, – проворчал Олег, чувствуя недобрые позывы. – Полюбуемся на твою сетку…
Лес на вершине рос разрозненными пучками среди глиняных проплешин. Четыре силуэта крались между деревьев, перебегали открытые участки. Часовых из плоти и крови американцы в этой местности не держали – видимо, считалось, что в дружественной стране достаточно металла и электроники. Выверяли каждый шаг, смотрели под ноги. Сетка, опоясывающая восточный склон, была не бог весть какой высоты, но прикрепленные к ней «объемники» смотрелись не очень обнадеживающе. Понятно, что любая попытка объекта определенной массы перебраться через препятствие повлечет тревогу. Они сработают даже раньше, чем посторонний приблизится к сетке…
Десантники ползли вдоль ограждения, вскоре перебрались на южную часть сопки. Ноги вязли в рытвинах и трещинах. Ограждение давало загиб, спускалось на восточный склон, пропадая за кустами. Сгущались сумерки, но бледная видимость сохранялась. Офицеры залегли за массивным выступом, с которого лохматыми космами свешивалась трава. В этом месте была единственная точка на безопасном удалении от сетки, откуда просматривались и южный склон, и часть восточного. Справа, под ногами, ленточка дороги прижималась к подножию горы. Чтобы что-то увидеть на восточном спуске, приходилось вытягивать шею. Олег рискнул – двое страховали за ноги, а он вцепился в углубление в скале, подтянулся, прижимаясь к холодной, практически отвесной стене. Долго находиться в таком положении было невозможно. Да и незачем. Объект, вернее часть объекта, находился под ногами. В туманных далях было видно, как дорога входит в поворот, упирается в бетонный забор и двустворчатые ворота. Далее был пустырь, навес, под которым выделялись в полумраке несколько автомобилей. Пустырь буквой «П» замыкали приземистые строения – просматривалась только часть их. Основные постройки объекта, имевшего когда-то отношение к министерству обороны, видимо, карабкались по склону или были встроены в холм. На пустыре недалеко от ворот колыхались смазанные тени. Блеснул огонек сигареты. В одном из строений горел приглушенный свет. Что-то шевелилось возле ворот – там было подобие караульной будки. С восточной стороны к объекту подступал лес. Другой дороги здесь, похоже, не было. А та, что изгибалась под холмом, упиралась в ворота и на этом обрывалась. «За каким дьяволом латвийскому оборонному ведомству понадобился в девяностые замаскированный командный пункт?» – невольно подумал Олег. Никакой маскировки уже не осталось, стояли конкретные здания, хорошо видимые с воздуха и земли. Возможно, выполняли рекомендации старших друзей по НАТО? Ведь вся латвийская армия – пять тысяч действующих военных и десять тысяч резервистов. Два пехотных батальона и батальон «Земессардзе» – добровольное военизированное формирование в структуре минобороны. Потешное войско. Десантно-штурмовой бригаде – на два часа работы…
– Объект имеется – это хорошо, – констатировал Олег, когда его перекантовали на ровное место. – Но сегодня в нем не день открытых дверей – это, соответственно, плохо. Выдвигаемся на исходную…
Они отступали к месту, где встретились с Максимом, а Олег лихорадочно работал извилинами. Попасть на объект несложно, но будет шум. Штурмовать в лоб, четырьмя десантниками, с тремя пистолетами – против дюжины морпехов и прочих заплечных дел мастеров? Полномасштабная боевая акция? Бред. Стрелять не стоит, трупы не нужны. Меньше всего на свете ему хотелось бы убивать американцев, к которым, если честно, не испытывал антипатии. Каждый делает свою работу, а в секретных тюрьмах ЦРУ, как ни крути, основной контингент заключенных – реальные террористы и их пособники. Да и убей таких – потом вони не оберешься на весь мир…
– Надеюсь, у тебя имеется план? – предположил Максим Болдин, когда они зарылись в мох на краю вершины. Секретный объект отсюда не просматривался, но из мглы выступала белесая ленточка дороги, извилистая Елцава и горбатая шишка моста. Все, что было дальше, съедала темень. «Интересно, пастух очнулся?» – почему-то подумал Олег. И с копами по-прежнему неясность. Пробуждение давно наступило, это понятно. Животрепещущий вопрос – поставлены ли в известность об инциденте боссы их боссов?
– У меня есть два плана, – ворчливо отозвался Олег. – Но оба нуждаются в осмыслении и корректировке. В общем, слушай мою команду, товарищи офицеры. Пороть горячку не будем. Соваться на объект до отбоя – глупо. Если объявят тревогу, или усилят меры безопасности по причине… хм… не будем показывать пальцем на виновника, – он покосился на смущенного Оленича, – то мы об этом узнаем. Если усилят эти самые меры, нас это не остановит. Идем на объект за два часа до рассвета. Не стоит городить огород, есть ворота, способные в любую минуту открыться – посредством этого «портала» мы и осуществим свою историческую миссию. Можно отдыхать. Оленич, как самый отличившийся, идешь на пост. Наблюдаешь за объектом, а вторым глазом – за дорогой. Заметишь что-то интересное, бежишь со всех ног. Через час я тебя сменю. Через два – меня сменит Крутасов. Ну, и так далее. Сон обязателен, товарищи офицеры. Не выспавшиеся вы мне на хрен не нужны.
Десантники стали зарываться в мох, обкладываться еловыми лапами – ночка ожидалась не тропическая. Оленич тут же принялся ворчать, что он сегодня не может, он устал на работе, у него ужасно болит голова – и с этим ворчанием удалился.
Все свершилось гораздо раньше. Олегу показалось, что он только уснул, а в следующее мгновение его уже тряс за плечо Оленич и так возбужденно дышал, словно сделал марш-бросок вокруг Гопки.
– Олег Петрович, товарищ капитан, командир, ептить твою…
– Ну что, неугомонный? – бурчал Олег, продирая глаза. – Только не говори, что уже час прошел…
– Час не прошел, товарищ капитан, прошло пятьдесят минут, – шептал Григорий. – Я мог бы, конечно, тебя и не будить, ведь десять минут – это целая вечность, можно трижды выспаться. Но посмотри, может быть, найдешь в этом что-то интересное…
Олег привстал. А ведь действительно занятно, черт возьми. С вершины холма прекрасно было видно, как лес прорезают фары приближающейся машины. Отблески света плясали по деревьям, мельтешили, мерцали. Пока еще машина была в лесном массиве – далеко за мостом, километрах в полутора от подножия Гопки. Приближалась она неспешно – водитель не мог разогнаться на петляющей лесной дороге. Олег напряженно всматривался. Это точно была одна машина, не колонна. А куда она могла направляться в этой местности, как не на секретный американский объект?!
Адреналин снова заиграл в крови капитана. Четкий план еще не сформировался, он собирался действовать наудачу. В ушах засвистело. Он уже не слушал, что бубнят подчиненные, сообразят, куда податься после его ухода. Лишь бы фонарями не вздумали светить. Веренеев подхватил свою котомку, забросил ее на спину и принялся спускаться, благо, выбрался из-за туч мерцающий лунный диск и озарил округу желтоватым светом. Олег хватался за корни, за тонкие стволы молодняка, скатывался вниз. Только бы не оступиться! По времени вроде получалось, он успевал добраться до дороги раньше, чем машина одолеет мостик. Но стоило поспешить. Заключительные метры он буквально прыгал, увертываясь от комьев сухой земли – товарищи, сообразив, что капитана не остановить, подались за ним и учинили осыпь. Он скатился с холма, побежал к дороге и уже не смотрел, что творится за спиной. Свет померк, такое ощущение, что транспортное средство провалилось в яму. Либо водитель выключил фары. Но нет, дорога на той стороне моста проходила через низину. Яркий свет едва не ослепил – машина вскарабкалась на мост. Через минуту она будет проезжать мимо, и капитан должен ее остановить! Олег вкатился в водосточную канаву – она оказалась глубже, чем представлялось, и была забита всевозможным древесным хламом. Он ползал на коленях, рыча от злости, выворачивал заплесневевшие коряги, сгнившие ветки, еловые ветви. Бурелома в округе предостаточно, но все не то. Капитан уже отчаивался, а автомобиль съехал с моста и, разгоняясь, осваивал поле. Водитель включил дальний свет. Округа озарилась ярким светом. Показались все трещины в грунте, островки чертополоха и подорожника, макушка инородного тела в канаве водостока… Очень вовремя Олег обратил внимание на тяжелую коряжину и стал выворачивать ее из трухлявых залежей. Взял ее наперевес, начал приподниматься. Возможно, водитель и узрел его в последний момент. Но остановка машины в ближайших планах не значилась. Напротив, она неслась на полной скорости. До машины оставалось метров пятнадцать, когда Олег швырнул толстую жердину поперек проезжей части и быстро присел.
