Ознакомительная версия.
Утром журналист Карл Керр закончил сборы. У него был оперативный автомобиль – темно-синий «Ниссан Террано», в котором были оборудованы тайники. В них он положил винтовку и некоторое количество денег, в салон – два фотоаппарата, видеокамеру go-pro[45], китайский операторский дрон за семь тысяч долларов и все прочее, что нужно современному журналисту.
Примерно через час он подъехал к таможенному посту на украинско-словацкой границе. С той стороны был украинский город Ужгород, так близко, что самолеты для посадки в его аэропорту разворачивались над словацкой землей. Но он, естественно, не поехал через город, а поехал через блокпост в каком-то карпатском селе, представлявший собой будку для двух человек на дороге и ручной шлагбаум.
Сто евро в паспорте таможенника не устроили, он показал на пальцах – пятьсот. На его груди Керр заметил работающий в автоматическом режиме микрофон – средство против коррупции. Но если человек нечестный, то его нельзя сделать честным, хоть ты что на него навесь. И потому закарпатский таможенник стал богаче уже на пятьсот евро, а Карл Керр, оперативный агент европейской разведки и, чего греха таить, профессиональный убийца, въехал на территорию Украины.
Места здесь были красивые. Это было продолжение Словакии, Чехии с невысокими, покрытыми лесом горами, только в Чехии это были Татры, а здесь – Карпаты, старая горная система, объединяющая несколько восточноевропейских стран. Горы, некрутые, самое то для путешественников и горнолыжников, зеленые долины, стада овец и пастухи с длиннющими духовыми трубами – трембитами…
Дорога – если верить Google View – шла к селу со странным и сложно выговариваемым названием и представляла собой неожиданно хорошую, укатанную и политую гудроном щебенку. Правда, узкую – двум машинам не разойтись, слева – уходящий вверх по склону лес, справа – обрыв, сама дорога, видимо, сделана бульдозером. Керр увидел впереди гужевую повозку, почему-то стоящую, и старика в цветастой рубахе около нее. Он посигналил, но старик отмахнулся… непонятно, что он вообще тут делал и откуда взял стог сена – не в лесу же он сено косил. Не глуша мотор, журналист вышел, думая о том, как ему объясниться со стариком, понимает ли он русский или нет.
– Простите…
Старик обернулся, в руке у него был ПМ.
– На колини! – тихо сказал он.
Все это… отдавало какой-то непередаваемой дикостью. Центр Европы, всего час назад он был на европейской автостраде, а до этого в тихой европейской глубинке, близ Кошице, которое стало в 2013 году «городом Европы» вместе с Марселем. И вот час с небольшим езды от его дома – и грунтовка, повозка, стог сена и старик с пистолетом…
– Что вам надо? Я журналист!
Сзади послышались шаги, характерно щелкнул предохранитель Калашникова.
– Когось зловив, дид?
– Шпиона зловив. Каже, шо журналист[46].
– Добре.
– Метрику его позерай…
Понимая, что он влип конкретно, Керр начал готовиться. Его ударили сзади, и он упал. А когда начали обыскивать карманы, провернулся, сбив с ног автоматчика, и полетел с дороги вниз, под грохот выстрелов…
Станция железной дороги была небольшой, полузаброшенной. Сам путь – однопутным, как в самом захолустье Европы… Он не мог вспомнить, где еще в Европе можно встретить однопутку.
Ему удалось выбраться на эту станцию после целой ночи, проведенной в лесу, – он просто вышел на железную дорогу и пошел по ней, набредя в конце концов на эту станцию. Ему удалось не попасть под пули, хотя он порвал куртку. Это было в плюсах. Еще в плюсе было то, что долгие странствия по Ближнему Востоку и прочим нехорошим местам научили его все ценное держать всегда при себе, так чтобы при необходимости подхватиться и бежать. Потому в его куртке и репортерском жилете были большая часть его документов, телефон, керамическое лезвие, несколько тысяч евро и пара кредиток, одна из которых – безлимитная. В минусе – он потерял машину, винтовку и репортерское оборудование. И был серьезно напуган – он не понимал, что происходит и почему его пытались остановить в нескольких километрах от границы. Еще он был голоден – пить он не хотел, потому что набрел в лесу на ручей, а вот голоден был сильно…
– Эй…
Он повернулся. Голос был женский. Женщине на вид было лет пятьдесят. Она сидела за рулем старой красной машины и приветливо улыбалась.
– Вы не местный? Вас подвезти?
Он улыбнулся как смог.
– Я жду поезда.
– Поезда не будет. Дизеля не ходят уже несколько лет. Нет топлива[47]…
Женщину звали Анна, ей было под пятьдесят, и она оказалась русской. Кроме того, у нее был автомобиль, старая русская «Лада», и она купила ему еду, остановившись у небольшого придорожного кафе, у которого не было стульев и столиков, а еду продавали в пакетах или банках. Сейчас он жадно руками поедал какие-то местные пирожные из творога, а их машина ехала по разбитой в хлам дороге по потрясающей красоты местам. Горы, леса, небольшие поселки, однопутка железной дороги со старыми мостами…
– Кто вы? – спросила Анна, объезжая очередную яму. – Вы ведь не местный.
– Я журналист. – Керр подумал, стоит ли, и решился: – Меня ограбили на дороге, отняли машину и чуть не убили.
– Как это произошло?
– Старик на дороге. С повозкой. Я только что перешел границу.
– Где вы ее перешли?
Карл назвал место. Женщина грустно усмехнулась.
– Я должен заявить в полицию?
– Вы видели того, кто с автоматом?
– Нет.
– Он и есть полицейский, если это те, о ком я думаю. Эта дорога принадлежит контрабандистам, старик – глава клана. Никому не позволено просто так проехать по ней. Радуйтесь, что остались в живых.
– Простите… полицейский?!
– Да. Здесь многие в селах идут в полицию… зарплата маленькая, но им она не нужна. Если в семье сын в полиции, значит, семья будет процветать, будет уважение, будут платить деньги. Если ты полицейский, ты можешь носить свой автомат законно. Хотя многие носят и незаконно – полиция закрывает глаза. А у этого старика в полиции трое внуков и еще сын в армии, говорят. Они самые богатые в селе.
Керр тряхнул головой.
– А таможенник? Он взял с меня пятьсот долларов. Он что, знал, что меня убьют на дороге?
– Ему наплевать. У нас тут борются с коррупцией на таможне, вся таможня теперь чужая, из других регионов. Но ничего не меняется и не может измениться. Здесь так живут давно. Таможенник, даже если он честный, стоит на посту в горах, случись чего – ему никто не поможет. А если ты проявишь уважение к местным, станешь одним из них, тогда все по-другому. Тебе будут рады в любом доме, тебе подыщут жену и построят дом, если ты попросишь, тебе будут платить сколько положено. Младший офицер таможенной службы здесь живет в трехэтажном особняке, и его никто не посмеет тронуть. Но для этого надо быть своим. И делать то, что делали до тебя. Иначе никто тебе не поможет.
– А вы?
– Я?
– Вы – русская. Как вы здесь оказались?
Анна вздохнула:
– По распределению.
– Что это такое?
Как оказалось, распределение при Советском Союзе означало систему, когда после окончания высшего учебного заведения ты не имел права выбора – государство посылало тебя работать куда нужно. Подумав, Керр пришел к мысли, что это не такая и плохая идея. Государство давало образование бесплатно и вполне имело право получить что-то взамен. Кроме того, в странах Европы молодежная безработица составляла от десяти до пятидесяти процентов. И потому, если государство предоставляет тебе работу по специальности, пусть и не там, где ты хочешь, наверное, это лучше, чем окончить университет и работать официантом в уличном кафе, потому что никакой другой работы нет. Да еще и пытаться погасить образовательный кредит, который ты взял для оплаты учебы.
– И вы? Вы стали своей?
– Не сразу. – Анна пожала плечами. – Здесь не любят чужинцев. Чужинец останется таким навсегда, и его дети будут детьми москаля. Но я не отказывалась ездить по селам и не брала взятки, как бы ни было тяжело. Поэтому люди полюбили меня и приняли в громаду.
– А что такое громада?
– Громада – это местная община. Здесь своеобразные правила. Например, если мы остановимся в деревне, нам дадут приют в любом доме. Потому что я своя. Так как я врач, а врачей очень мало, меня никто не имеет право тронуть, даже тот старик и его внуки. Если меня кто-то тронет, он не увидит следующее Рождество…
– А зачем вы мне помогаете?
– Потому что я дала клятву Гиппократа. И потому что когда-то я и сама была здесь такой…
Анна довезла его до Ужгорода. Выходя из машины, он сунул тысячу евро в бардачок…
На поезде он доехал до Львова, одного из самых старых городов Украины, бывшего в составе и Австро-Венгрии и Польши, и Российской империи, и СССР. Там, по крайней мере, были туристы, много туристов, и не было дедов с пистолетами и стогами сена. Потолкавшись в толпе, он купил местную СИМ-карту и прямо с улицы, найдя место с бесплатным вай-фаем, вышел на связь с куратором.
Ознакомительная версия.
