– И где эти планы?
– Сам ларец и все остальное при отступлении были оставлены Жераром где-то в России. Там был такой бардак, извините меня… Листы описи каким-то чудом уцелели и попали в архив, но… Жерар вел что-то вроде дневника или, скорее, журнала отчета. Сохранились три его тетради, их на самом деле было больше.
– И вы сняли с них копии?
– Мне разрешили это сделать. Просто случайно получилось, потому что через неделю на тот дом было совершено нападение, и весь архив похитили злоумышленники.
– Понятно. Значит, теперь они вышли на вас, – констатирую я факт.
Николай Андреевич пожимает плечами:
– Вероятно, это так и есть, – соглашается он.
Закурив новую сигарету, задумываюсь над услышанным. Здесь есть над чем пораскинуть мозгами.
– Копии, которые вы сняли с тетрадей, могут пролить какой-то свет на эту тайну? – интересуюсь я.
– Думаю, что да. Я познакомлю вас с переводом, – заверяет меня археолог. – Там очень хороший перевод.
– В данном случае я могу сказать только одно: ситуация вполне способна выйти из-под контроля, так как мы не знаем, кто против нас. Может быть, это частное лицо или группа лиц, или какая-то организация. Сколько там задействовано людей? Мне придется попросить о поддержке своего друга, иначе нам не выстоять. Там, где фигурируют цифры со многими нулями, человеческая жизнь не стоит уже ни черта. Наоборот, она становится разменной монетой. Я не могу позволить, чтобы по моей ошибке вас, Николай Андреевич, и вашу дочь разменяли на сверкающие побрякушки. Как я понимаю, противную сторону сама библиотека не интересует. Им интересны дневники Жерара, и они не хотят иметь конкурентов в поисках сокровищ. Жерар ведь указал места, где зарыл сокровища?
– Все верно, – кивает профессор.
– Хорошо. Тогда я подключаю к этому делу федералов, – объявляю я и достаю трубку мобильного телефона.
Моим действиям никто не препятствует, и я набираю номер телефона Румянцева. Генерал, как всегда, на рабочем месте и готов меня выслушать. Вкратце объясняю ему ситуацию.
– Ты где находишься? – спрашивает Валера, он как никогда серьезен и точен.
Называю адрес археолога.
– Никуда не уходи, я скоро буду, – говорит Валера.
Поясняю профессору, с кем я только что разговаривал. Николай Андреевич согласен, что без серьезного прикрытия вряд ли удастся добиться каких-либо результатов в поисках национальной реликвии.
Археологу пришлось снова пересказать то, о чем он сообщил мне час назад. Вторично повествование о наполеоновских грабежах в России я слушать не стал, мы с Эллой ушли на кухню. Пока Румянцев добирался до дома Николая Андреевича, я выяснил, кто приходил к нему и о чем был разговор. Розеншельд поведал, что приезжал какой-то француз, которого профессор видел впервые в жизни, и пытался выпросить записи Жерара.
Николай Андреевич объяснил мне, что он мог бы допустить к документам любого человека, серьезно увлекающегося историей или поисками кладов, но тот тип был слишком груб и в конце концов перешел к прямым угрозам, за что и был выдворен из квартиры.
– Как вы думаете, Влад, насколько опасно то, чем занимается мой отец? – спрашивает девушка, и я вижу, что она очень взволнована.
– Поскольку речь идет о многих десятках миллионов долларов, полагаю, что вам угрожает серьезная опасность, – честно говорю я.
– А кто этот ваш друг?
Румянцев, естественно, прикатил в штатском, а его охранники остались на улице в машинах.
– Он генерал и руководит секретной службой при Президенте России. В частности, возглавляет петербургское отделение.
– Это ФСБ? – не понимает Элла.
– Это еще хуже, – улыбаюсь я. – Такие подробности вам просто ни к чему.
– Хорошо, – легко соглашается девушка. – Я вам верю. Но вы сказали, что фамилия вашего друга Румянцев. Это не тот ли человек, который вместе с вами помогал семье Кати?
– Он самый, – киваю я. Элла с облегчением вздыхает.
– Можете не сомневаться, мы сделаем все возможное, – уверяю ее.
Через полтора часа нас приглашают в кабинет. За это время Элла несколько раз подавала им кофе и чай.
– Сейчас подъедут наши техники и оборудуют квартиру, – говорит мне Валера озабоченно. – После этого подъедешь ко мне. На улице будет постоянно дежурить наша бригада оперативников. Не исключено, что нападения повторятся. Когда снимут копии с рукописей, привезешь их мне.
Мне остается только вежливо кивать, соглашаясь с генералом.
– Проходи, сыщик, устраивайся! – рокочет Румянцев, улыбаясь, когда я вхожу в его кабинет. – Кофе будешь?
– Чай.
Выкладываю на стол кипу листов.
– Слушай, где ты находишь таких клиентов? – смеется генерал, бегло просматривая бумаги.
– Не я нахожу, меня находят, – поправляю друга. – С протекции семьи нумизмата.
– А-а… – тянет Валера, остановившись глазами на каком-то тексте. – Помню, помню…
Генерал отвлекается от чтения, заказывает по селектору чай. В этот момент звонит моя трубка. Я нажимаю кнопку.
– Влад, я тебя жду, – говорит Элла.
Я вспоминаю, что ей нужно вечером съездить к знакомым, а без сопровождения она уже боится передвигаться по городу.
– Я освобожусь в течение часа, полутора, – обещаю ей и убираю мобильник в карман.
– Что ты обо всем этом думаешь? – интересуется Валера.
– Думаю, что кто-то очень серьезно охотится за брошенными сокровищами и не остановится ни перед чем в достижении поставленных целей. Эти люди уже совершили налет на дом правнуков Жерара во Франции. Они считают профессора археологии конкурентом. Конкуренты им не нужны, поэтому они постараются от него избавиться.
– Это все понятно, – кивает Румянцев. – Но меня интересует, что они ищут. Ведь им нужны, очевидно, сокровища, которые спрятал Жерар, а археологу – планы, где указано местонахождение какой-то библиотеки. Вполне вероятно, что Ивана Грозного. Как я понимаю, Розеншельд хочет найти ларец. В этих записях указано место. – Генерал кладет ладонь на пачку отксеренных листов.
– Розеншельд сказал, что именно о ларце в записях не говорится. Но имеются точные указания, где именно зарывались основные сокровища тех обозов. Получается, что необходимо заняться поиском кладов. Такого у меня еще не было, – смеюсь я и наливаю себе в чашку из заварника только что принесенный чай. Слегка разбавляю его кипятком.
– Ну… клады, это все равно, что чья-то агентурная сеть устраивает для себя тайники. – Румянцев подходит к этому делу с позиции разведки и контрразведки.
– Если не считать того, что эти агенты делали закладки в тайники сто восемьдесят лет назад.
– Бывает и такое, – хмыкает Валера и чешет затылок. – Слушай, а профессор еврей?
– Ты что, становишься антисемитом? – подкалываю генерала.
– Да нет. Интересно просто…
– Его далекий предок был русским разведчиком и дипломатом в Англии. По происхождению швед.
– Еврей-викинг, – делает для себя вывод Румянцев.
– Не понимаю тебя, – удивляюсь я рассуждениям приятеля.
– Да это я так, – отмахивается генерал. – Для общеобразовательных целей.
– О чем ты хотел побеседовать? – В общем, так… Есть у меня кое-какие мыслишки, – начинает Валера, и я понимаю, что это надолго.
Сопровождаю Эллу в город. У нее есть своя машина, но я предпочитаю передвигаться на своем «паджеро». Во дворе дома, где живет археолог, в глубине двора, среди других припаркованных возле поребриков машин, я вижу черный минивен «ниссан» с сильно тонированными стеклами. Это машина оперативников Румянцева. Археолога будут теперь опекать день и ночь. Элле нужно на Васильевский остров, на Новосмоленскую набережную. Там у нее живет подруга, модельер. Элла заказывала себе какие-то наряды. Выезжаем из двора на Московский проспект. Рулю в сторону центра города. На улице не жарко, но я держу окно открытым.
– Папа говорит, что ему придется начать поиски уже сейчас. Иначе могут опередить, – говорит Элла.
– Наверное, он прав, – соглашаюсь я. – Лучше опередить, нежели опоздать.
– В этот раз я тоже поеду с отцом, – заявляет девушка.
– Не думаю, что это удачная мысль. – Мы стоим в пробке перед светофором.
Я мысленно выделил позади себя белую «девятку», нужно будет проверить, не висит ли она на хвосте?
– А по-вашему выходит, что мне нужно оставаться в городе и безвылазно находиться в своей квартире? – возмущается девчонка.
– Ну зачем же такие крайности? – говорю ей, не отрывая взгляда от зеркальца заднего вида. – Вас всегда будут сопровождать. У Румянцева людей хватит.
Я медленно перестраиваюсь в крайний правый ряд. «Девятка» перестраивается следом. Она явно не спешит нас обгонять. Резко ухожу вправо на Смоленскую улицу. «Девятка» идет за мной. Поворачиваю на Заозерную и выезжаю на набережную Обводного канала. Здесь, развернувшись, снова возвращаюсь на Московский проспект. «Девятка» не отстает. Все ясно. Дальше еду уже спокойно, не пытаясь оторваться от преследования. Пускай они думают, что я объезжал пробку на дороге.
