Со мной на кухне только Юби и Питбуль, остальным, по всей видимости, это занятие наскучило. Питбуль и тот отлучился к холодильнику за соком манго, который, по его словам, оставил мне. Все это время я внушаю себе, что эта мирная с виду сцена не менее опасна, чем десять минут назад, просто обстановка внешне разрядилась. Шайка киллеров освоилась в моем доме, и создается впечатление, будто я в каком-нибудь рэперском видео. Но я прихожу в себя, стоит мне ощутить на себе намокшие трусы. Или с трудом разлепить губы. Или, превозмогая боль, сглотнуть.
– Сначала о том, что было вначале. Вся та хрень, что ты пишешь о «Шторм-группе», по сути своей придумка. Начать с того, что Шутник из Восьми Проулков и по-прежнему обретается там, так что он к «Шторм-группе» никаким боком. Или вот кто тебе набрехал, что мы зовемся «Шторм-группой» потому, что – как там у тебя – срезаем наших врагов и случайных свидетелей градом пуль? Если так, то нас, по идее, надо звать «Град». А ты хоть от одного из этих людей такое слово слышал? Значит, соврал. Что ты вообще, блин, себе позволяешь? А я вот думал, что слово «Шторм» мы выбрали потому, что слишком уж долго бушует вся эта буча со стрельбой.
– У меня есть источник.
– Твой источник.
– Вообще-то ничей.
– Ах, как это благородно с твоей стороны, прикрывать милягу Тристана Филипса. Ты думаешь, он воздает тебе тем же?
– Это он вас на меня навел?
– Не сказать, чтобы у него совсем уж вода в заднице не держалась. Но кто ты такой, чтобы он держал тебя в секрете? Блин, когда у тебя вышла первая часть, двое моих людей, которые раньше держались с «Донами», припомнили, как Тристан рассказывал о тебе и ему было все равно, чьи уши рядом. Брат, серьезно: тебе не мешало позаботиться о перемене внешности. Стоило тем двоим взглянуть на твое фото, и бац – дело в шляпе. В общем, так мы о тебе разузнали.
– Значит, Тристан меня сдал…
– Единственно, кого Тристан сдал, это сам себя. Он сейчас жесть как припал на крэк. Дурак, язви его, сам себя сжигает. Но такая уж, видно, судьбина у всех, кто в «Иерархии донов». Если б свою нычку с товаром начал пользовать человек из «Шторма», я бы поторопился его прикончить. Хотя Филипса в тюрьме ты, наверное, навещал как минимум несколько лет назад. Чего ж сейчас-то о том писать?
– Я узнал, что Джоси Уэйлс теперь в тюрьме.
– Вот как. И ты думаешь, что он оттуда не может до тебя дотянуться? Или что он такой тупой, что никогда не слышал ни о каком «Нью-Йоркере»?
Я не знаю, что ответить, поэтому просто смотрю на стакан сока, который держит в руке Питбуль, и пытаюсь вспомнить, сколько их он уже опустошил.
– Не волнуйся, брат мой. Ты прав по обоим счетам. Только этот самый Юби совсем другой фрукт. Глянь на обложку журнала: тут и имя мое, и адресок. Так ты думаешь, если он в тюрьме, то ты в безопасности? Отвечай.
– Да, я так думал.
– Тот, кто так наивно думает, получает пулю в лоб, как самый что ни на есть мазафакер.
Юби подхватывает стул у кухонного стола и подтягивает ко мне. Затем усаживается ко мне лицом настолько близко, что на квадратике его нагрудного кармана различается узор в виде бабочки.
– Это та часть, где ты велишь мне бросить писать или ты что-нибудь со мной учинишь? – спрашиваю я.
– Не терпится узнать, юноша? Острослов ты наш… Или дерзишь напоследок оттого, что тебе нечего терять? Да нет, бро. Мне самому любопытно узнать, во что это все выльется. То есть я-то как раз знаю, но мне нравится, как ты там возишься под полом. А потому вот что: перестань копать вширь и уймись, тогда мне с тобой ничего не придется делать.
– Не понимаю?
Он шлепает меня по лицу «Нью-Йоркером» – чувствительно, но не больно.
– Не прикидывайся пиздоголовым. Ты на сегодня не единственная моя остановка, хотя двум другим развязка светит куда горчей. Короче, к концу третьей части с темы о крэк-хаусе ты слезаешь. Причина: теряется ямайский след. Типа исписался. И…
– Ты хочешь, чтобы я от нее совсем отошел?
Он шлепает меня еще раз.
– Я хочу, чтобы ты не перебивал, когда я с тобой разговариваю.
– Но ведь ты этого хочешь? Хочешь, чтобы я убрал все насчет ямайцев?
– Нет, мой юнош. Совсем наоборот. Про Ямайку можешь по-прежнему городить что хочешь. И про Джоси Уэйлса оставь. Кстати, хочешь, я тебе насчет него кой-чего даже подкину? Да такое, о чем тебе и не снилось… Эта самая Монифа – она даже не единственная беременная, которую он укокошил. Так что оставляй его, оставляй Ямайку, пусть она там у тебя горит синим пламенем – мне дела нет. Но о Нью-Йорке чтобы больше ни гу-гу.
– То есть?
– Ты у себя пробрасываешь про «Шторм-группу» и разные там уличные банды Нью-Йорка. Меня это не устраивает.
– Но ведь «Шторм-группа» действует в Нью-Йорке.
– Парень, ты опять дурака включаешь? Ладно, открою тебе еще кое-что, о чем ты не догадываешься. Никакая банда в том притоне не орудовала. Это все был один Джоси. Один человек с двумя стволами. Джоси Уэйлс в одиночку положил всех на той «точке». Я сам это видел, своими глазами.
– К-как? Это невероятно.
– Ты не знаешь Джоси. Но в одном прав. Он в самом деле посылал предупреждение. Но ни о каком продуманном нападении банды, как ты у себя пишешь, речи не шло.
– Так в чем же тогда состоял месседж? Просто выразить свое… отрицание?
– Блин, да этот малый сплошной анекдот, а? Жаль, что мы с ним не сходимся.
– Ой.
– Слышь, Питбуль? У этого парня чувство юмора чего-то заклинило. Я что, похож на идиота, который стал бы убивать писаку посреди его самозабвенного вранья? Оставив по всей его халупе свои отпечатки? Или я, по-твоему, хочу заделаться очередным Готти? [326]
– Да вроде нет.
– Не вроде, а наверняка.
– Так в чем же был месседж?
– А вот в чем: не ссыте на дона Горгона.
– Как-как? Я вправду не понял.
– Этого тебе, белый малый, и не понять. Однако слушай меня. Я не хочу привязки этого человека к какому-нибудь конкретному району. Если федералам и убээнщикам хочется его покарать, пускай карают. Но чтобы никто не заинтересовался мною, в случае если им вздумается начать в Нью-Йорке поиск кротов. В смысле, резидентов. Ты меня понял?
– Серьезно? Но ведь это всего лишь вопрос времени. УБН, может, и нерасторопно, и у него свои раздоры с федералами, но и там, и там не дураки сидят.
– Возможно. Но это произойдет не сегодня. А героем, что меня спалит, быть все равно не тебе.
– Но послушай, ко мне в связи с моей публикацией никакие агенты еще не обращались. Так что беспокоиться тебе не о чем.
– Это потому, что у тебя пока нет ничего, что они могут использовать. Но с этой твоей четвертой частью они могут взяться за дело. Насколько тебе известно, ребята, что заправляли той «точкой», регулярно летали сюда по делам именно с Ямайки. Не в Бостон и не в Канзас-Сити. И не банды, а конкретные люди.
– Они все равно знают, что ты здесь. То есть в этом городе.
– Но не знают, что я организовал и поставил дело на поток.
– Тогда во всем рассказе образуется дыра.
– Ты об этой дыре переживаешь? Я б на твоем месте беспокоился о другой. Я не говорю тебе, как писать, босс. Но напоминаю: твоя история – о людях, которых замочили. Вот и пиши о людях, которых замочили.
– Те убийства, сэр, не в вакууме произошли.
– Мне нравится: ты все еще тешишь себя мыслью, что у нас идет торг. Но я бы этого не сказал. В общем, так: вывешивай Джоси Уэйлса на всех твоих прищепках, суши и жарь его, как хочешь. Но все остальное чтобы вымарал. Под одним прожектором с мистером Уэйлсом я светиться не желаю, понял?
– То есть технически ты меня шантажируешь?
– Да нет, брателла. Технически я оставляю тебя в живых. Ты ведь пишешь краткую историю семи убийств? Ну, так у тебя есть еще четыре, о которых можно написать.
– Понятно. А если…
– А вот если про «если», то не делай это частью истории, где ты задаешь вопрос: «Что, если я откажусь?» Терпение у меня на исходе, да и Питбуль вон без работы притомился.
