Ландшафт долины Нила оказался довольно однообразным – пологие берега, зеленеющие круглый год поля, рощи пальм. Время от времени наш теплоход провожали мальчишки, игравшие возле крестьянских хижин. Приветствуя совершенно незнакомых людей радостными воплями, они махали руками и долго бежали вслед за нами по берегу, пока не превращались в маленькие точки.
Посреди Нила попадались небольшие островки, населенные бесчисленными стаями неизвестных мне птиц. Когда «Рамсес» проплывал мимо такого острова, птицы взмывали ввысь и тучами кружили над судном с громкими криками. Наконец, в районе Асуана картина совершенно изменилась, и Нил устремился вперед через живописные нагромождения гранитных скал.
Асуан оказался вполне современным городом, построенным на территории древнего города Абу, который греки называли Элефантин, что означает «Слоновий остров».
Давным-давно здесь находился процветающий рынок, на котором можно было купить все, что угодно: от золота и слоновой кости и до рабов включительно.
Я нанял феллуку, чтобы переправиться на Элефантин, лежавший посредине Нила прямо напротив Асуана. На острове работала команда французских археологов из четырех человек. Она занималась изучением остатков древних храмов, находившихся на Элефантине.
Познакомившись с руководителем археологической экспедиции, Клодом Жамэ, типичным французом лет сорока, с волосами цвета воронова крыла без малейших признаков седины, одетым в короткие шорты и белую хлопковую майку, я объяснил ему цель своих поисков на острове.
– Вас интересует еврейский храм? – удивленно переспросил Клод на хорошем английском языке, в котором почти не угадывался акцент.
– Да, – подтвердил я. – Любые доказательства того, что Ковчег Завета мог быть привезен сюда на остров.
Француз внимательно посмотрел на меня.
– Я слышал от местных жителей, что здесь когда-то действительно находился еврейский храм. Но от него ничего не осталось. Он был разрушен, а на его месте позднее выстроили римский храм.
– Вы можете точно определить время? Я имею в виду дату, когда здесь было еврейское поселение.
– Между седьмым и четвертым веками до нашей эры.
– Но если от храма ничего не осталось, то как можно быть уверенным в самом факте его существования в столь далеком прошлом?
– Ну, это как раз не сложно подтвердить. Существовала довольно оживленная переписка между Элефантином и Иерусалимом. Письма писались на папирусах и передавались гонцами.
– Когда храм разрушили?
– Мне кажется, в четыреста десятом году до нашей эры.
Разговаривая с Клодом, мы вскарабкались на вершину острова, на самый высокий холм, где когда-то должен был находиться храм. Вокруг открывался прекрасный вид на Асуан и великий Нил.
Клод взмахнул рукой, указывая куда-то вдаль:
– Вон там, видите, находится Асуанская плотина, выстроенная Советским Союзом. А за ней – огромное озеро, названное именем бывшего президента Насера. Увы, здешней природе нанесен непоправимый ущерб. А ведь когда-то здесь водились даже крокодилы. Множество крокодилов, – он тяжело вздохнул и сокрушенно покачал головой. – Иногда я задумываюсь о полной бессмысленности своей профессии. Ведь мы вынуждены работать медленно, исключительно осторожно и внимательно исследуя следы прошлого. А нашу планету уничтожают сравнительно быстрыми темпами. Изощренно и
планомерно.
Я огляделся вокруг. Мы стояли на пустынной каменистой почве. Напротив нас находилась одинокая полуразрушенная, некогда массивная колонна. Я догадался, что это и есть часть римского храма. Никаких следов еврейского храма обнаружить не удалось
2
Заметив мое разочарование, Клод Жамэ, чья фамилия звучала вполне жизнеутверждающе и оптимистически, попытался приободрить меня:
– Здесь было много храмов, Стив. В различные периоды истории они посвящались богам тех иностранных войск, которые оккупировали Египет в первом тысячелетии до нашей эры. Разрушая предыдущие постройки, архитекторы новых храмов использовали для своих строений материалы уничтожавшихся культовых сооружений. Не огорчайтесь, но еврейский храм полностью исчез.
Я кисло улыбнулся. Акты вандализма, которым подвергались гробницы фараонов и различные монументальные шедевры архитектуры, были в традициях Египта. Ведь даже фараоны, возводя собственные храмы, отнюдь не брезговали разборкой и использованием в качестве строительного материала сооружений своих предшественников. Египетские христиане спокойно и методично уничтожали следы великой цивилизации предков.
Сменившие их мусульмане также без особых угрызений совести и религиозных эмоций уничтожали древние памятники. На массивных средневековых стенах Каира то и дело можно было наткнуться не только на надписи, оставленные наполеоновскими солдатами, но и на плиты с древними иероглифами и рельефами, о происхождении которых легко догадаться. Английский путешественник Ричард Покок, посетивший Египет в конце восемнадцатого века, был шокирован тем, что оказался очевидцем распиливания древних колонн на мельничные камни.
– Была ли какая-то официальная причина разрушения храма? – спросил я Жака.
«Жамэ» – по-французски означает «никогда»
– Вроде бы конфликты между членами еврейской общины и египтянами.
– Какого рода конфликты?
– Дело в том, что рядом с еврейским храмом находился египетский, посвященный богу Хнуму. Он изображался с головой барана, из-за чего и возникло напряжение в отношениях между евреями и местными жителями.
Я вопросительно посмотрел на Жамэ.
– Все будет понятно, – конкретизировал он, – если вспомнить, что евреи практиковали жертвоприношения, и обычно баранов умерщвляли. Это не могло доставлять особой радости жрецам Хнума. Отношения накалялись и, очевидно, все закончилось выселением чужаков с острова и разрушением храма.
– Почему вы так думаете, Жак?
– Вся переписка внезапно прекратилась. Обмен корреспонденцией между Иерусалимом и Элефантином прекратился около четырехсотого года до нашей эры.
– Похоже, что евреи действительно были вынуждены в спешном порядке оставить остров. А что случилось дальше?
– Никто не знает, – медленно отчеканил Клод. -Никакой информации. Хотя…
– Что «хотя»? – зацепился я за его оговорку.
– Мне доводилось слышать от местных жителей одно древнее предание. В нем упоминалась страна, в которую отправились евреи.
– Хм-м, любопытно, куда же они перебрались?
– В Индию. Да-да, в Индию… – задумавшись, повторил Клод Жамэ. И спохватившись, добавил: – Но это совсем не означает ту страну, которая находится на современной географической карте. В древности термин «Индия» был очень расплывчатым и охватывал огромные территории. Западноевропейцы называли так далекие страны, в основном подразумевая под этим неизвестные земли.
– В средние века представление географов были скорректированы?
– Ничего подобного. Они не стали более близки к современным. География только зарождалась как наука. В хрониках двенадцатого-четырнадцатого веков Индия представлялась как страна чудес, где жили пигмеи, которые почему-то сражались с аистами. Люди там имели ступни, повернутые назад, с восемью пальцами на каждой ноге. Описывались кинокефалы – люди с собачьими головами, лающие и рычащие. В Индии, якобы, жил народ, чьи женщины всегда рожали только одного ребенка, при этом всегда беловолосого, а люди насыщались от одного запаха пищи.
– Видимо, эти хроники писались в состоянии алкогольных запоев, – вежливо предположил я.
– Или же это просто смесь каких-то реальных местных обычаев, непонятых путешественниками-иностранцами, с неправильно интерпретированными или переведенными словами и терминами, породившая столь нелепые фантастические представления.
– То есть, Ковчег мог отправиться с Элефантина в любую точку земного шара?
– Вполне. Если не учитывать разделение Индии средневековыми географами на три части.
– И куда же их поместили?
– Первую – рядом со страной мидийцев, вторую – на край света…
Я сокрушенно сделал шаг в сторону обрыва, от чего у Клода могла зародиться мысль о том, что впечатлительный журналист готов броситься вниз и разбиться о камни или же утонуть в Ниле. На самом же деле я просто представил себе вытянутое лицо Тернера, которому я предлагаю оплатить мне командировочные расходы в «Индию, находящуюся на краю света».
Умело выдерживая паузу, француз сообщил:
– Третья часть находилась напротив Эфиопии.
Я не смог сдержать своего изумления.
– Так значит Эфиопия. Снова страна царицы Савской и ее сына Менелика.
– Правильнее было бы сказать: Абиссиния.
– Конечно, конечно… – Чтобы уточнить свою гипотезу, я переспросил Клода: – Каковы были предположительные размеры храма?
