— Фу-у… — брезгливо втягивая носом запашок мочи, произнес Богдан. — Ну и народ пошел — где пьют, там и льют.
— Да я скажу, скажу! — плаксиво провыл Коля. — Равалпинди какие-то забугорники попросили собрать на Чудо-юдо всякое дерьмо. Чтоб облажать его в Швейцарии, у него там интерес есть. И самого, и невестку, и сына. Он и собрал, но там одной бумаги не было, очень важной. Ее, эту бумагу, не один Абдулка ищет, Соловьев Антон Борисыч, слышали про такого? Тоже интересовался. Откуда-то узнал, что эта бумага лежит в офисе у Варана. И предложил Кире десять тыщ баксов. Тот сделал, а кто-то стукнул Твистеру. Твистер просек фишку и связался с Равалпинди. Сперва Равалпинди хотел с Соловьевым торговаться, но тогда бы делиться пришлось. На хрен нужно, когда все самому плывет? Предложил «лимон» «зеленых». А Киря уперся — ему с Антоном неохота ссориться. Лучше, говорит, десять тыщ, чем решка… Короче, решили столковаться здесь. Был бы основной здоров, так все бы проще пошло. А он от цирроза дуба врезает — доктора уже не волокут, морфий колют только. Он либо без сознания, либо в кайфе…
Ничего особо нового эта торопливая исповедь не содержала. Богдан ее вообще не слушал, потому что налаживал ГВЭП. Мне почему-то казалось, будто подготовка к работе в режиме «С» должна быть самой простой, однако это было не так. Надо было ювелирно настроиться на самые мизерные энергетические импульсы, излучаемые мозгом. Поэтому Богдан, нацепив на голову гарнитуру с наушниками, подключив к ГВЭПу какой-то измерительный приборчик и открыв маленький лючок в стенке генератора, сосредоточенно чего-то подкручивал там, в лючке, часовой отверткой. Так продолжалось все то время, пока фиксатый исповедовался. Впрочем, мне уже было ясно, что вряд ли с помощью ГВЭПа мы узнаем намного больше.
И вообще возня с ГВЭПом мне показалась несвоевременной, едва я глянул на часы. Было уже без двадцати час. А в 13.00 должен был позвонить господин Хамид от Равалпинди. Если мы сейчас погрузим Николая в сон — а при работе в режиме «С» это почти необходимое условие, — то кто будет отвечать по телефону? Твистер, которому раскурочили затылок? Наш информатор для беседы непригоден. Хамид будет говорить только с Колей. Он его знает. Да и то, если почует, что тот работает под контролем, может прервать беседу. Кстати сказать, эти сукины дети могли как-нибудь условиться насчет сигнала, который будет означать «понимай все наоборот» или «меня зажали, я говорю с чужих слов». Вполне такое могло быть, тем более что даже отношения внутри здешней конторки были весьма хреноватые. Ляпнет этот тихий и покорный Коля одно-единственное словечко, которого мы пока не знаем, — и вместо Равалпинди сюда приедет хрен с маслом. Или РУОП, например, которому доложат, будто здесь заложников удерживают. Конечно, трупов не найдут, но нас, дураков, могут повязать с оружием и, что самое неприятное, с ГВЭПом. Конечно, на этот случай можно и поупираться, поработать в режимах «Д» и «О», но тогда выйдет шибко большой шухер, который для ЦТМО уже не сможет пройти безнаказанно.
— Слушай, — спросил я Богдана, — ты долго еще ковыряться собираешься? Вот-вот от Равалпинди позвонят.
— Фигня, — отмахнулся тот, — время терпит. На вот шприц-тюбик, вколи этому чуваку. Через пару минут заснет, потом я его на ускоренную считку поставлю, минут за пять все слижем. А потом, как есть, на «У» переключим.
Уверенность Богдаши меня, конечно, порадовала. Шприц-тюбик, на котором имелась маркировочка «Z-6», сделанная тонким фломастером, я вкалывал под непрекращающиеся стоны Николая:
— Не надо на иглу, мужики! Я сам скажу, бля буду, мамой клянусь! Могу телефон для связи с Равалпинди сказать, только по нему все равно ни с кем, кроме меня и Твистера, разговаривать не станут.
— Обойдешься… — произнес я и всадил ему иголку шприц-тюбика. Опять на несколько секунд подкатила уже знакомая садистская радость от того, что кому-то больно. Но быстро прошла.
После укола Колька подрыгался немного, испуская все более несвязное
бормотание, а затем притих и заснул. Богдан подключил к ГВЭПу короткимкабелем небольшое устройство, вложил в него нечто вроде дискеты или магнито-оптического диска, нажал кнопочку. Загорелась и замерцала красная неонка — запись пошла.
Я глянул на часы. До контрольного звонка Хамида оставалось меньше десяти минут. Только тут я вспомнил, что звонить он собирался по сотовому телефону
— другого в доме, естественно, не было. То есть надо было ждать звонка по телефону Твистера. А около жмура, ранее носившего эту погонялу, «сотки» не просматривалось. Во прикол-то! Я растерялся даже больше, по-моему, чем фиксатый Коля в момент, когда мы вломились в комнату.
Блин, ведь если телефон исчез, его кто-то мог и стыбзить? Запросто! А это
— провал всей нашей затеи. Безусловный и четкий. Мог ведь найтись какой-то особо деловой товарищ, который очухался сразу после того, как Богдан вырубил ГВЭП, и, быстро сообразив, что главное — вовремя смыться, подхватил телефончик и выбежал за ворота. Поскольку Валет и Ваня не сразу добежали до ворот, то у него было несколько минут, чтоб ушмыгнуть, не попав в поле их зрения, а значит, и на прицел. Что такой гад может сотворить?
Если это человек Твистера, то вполне может доложить Хамиду о том, что на даче произошла разборка. Правда, нашего вторжения на дачу этот беглец мог и не увидеть, потому что главной причиной его бегства было бы нежелание оставаться в доме, где больше полдесятка жмуриков. Но если он, убежав с дачи, почему-либо задержался в кустах и имел осторожность оглянуться, то мог заметить Валета, вбежавшего в калитку. По одежке нашего бойца можно было принять и за вэвээшного спецназовца, и за собровца. Хотя, если этот гипотетический беглец не совсем дурак, то наверняка сообразит, что мы — частная лавочка. Менты такими малыми силами на дело не ходят и ему уж точно дальше второго оцепления проскочить не дали бы. Тем не менее, на дачу он вернуться не захочет ни под каким видом. В принципе он может даже не ответить на звонок Хамида. Но может и ответить. Правда, если не врал Коля, то с ним говорить не будут. Однако, если он успеет им сказать, что Твистеру череп раскроили, прислушаются.
Что в таком случае предпримет Равалпинди?
Самое простое — поймет, что дело обломилось, и полетит в Швейцарию с тем, что у него есть. Пусть всего 30 процентов успеха, но это лучше, чем ничего. Второй вариант — отправит на дачу какую-нибудь из бригад, которая согласится рискнуть. Это похуже, потому что тогда нам не избежать лишнего шума.
Минуту-две эти тревожные соображения не давали мне покоя. Так и свербили в душе. Потом притупились немного, и я подумал, что нафантазировал эту неприятную версию без достаточных оснований.
С чего я взял, будто сбежавший мужик, который, по идее, должен был перепугаться до холодного пота, в первую очередь схватит не собственные вещички, а чужой телефон? В том, что сбежавший перетрусил и не мог действовать хладнокровно, сомнений не было — тот, кто посмелее, не стал бы удирать, а попытался помочь тем, кто еще был жив. Ведь драка была междусобойчиком. Правда, сверхжестоким, благодаря нашему чуткому руководству, но все равно, передрались, так сказать, свои ребята, из одной конторы, хотя и из разных бригад. Внешней угрозы не было. Ну, подрались, порезались — чего между друзьями не бывает? Хладнокровный парень, конечно, мог бы прихватить телефон, если б, допустим, менты наехали. Но струсивший о телефоне бы и не подумал — это точно.
Какие еще могут быть варианты с телефоном? Не так, чтобы много этих самых вариантов. Может, под каким-то трупом лежит? Ох, как неохота их ворочать, свежачков-то: в крови, в мозгах, кто-то в штаны наложил перед смертью, судя по запашку. Но надо, надо, придется вспоминать старые навыки, от которых уже отвык порядочно.
Потому что телефон — это не шутки, без него все сорвется. Конечно, он мог просто-напросто куда-то отлететь во время драки — тоже, кстати, ни хрена хорошего, ибо его и разбить, и растоптать могли. И если он неисправен, то Хамид не сумеет к нам дозвониться. Ну, на первый случай подумает, что Твистер время тянет. Позвонит еще через пару часов — в 15.00. И опять не ответят. Если дачку он все-таки не вычислил, значит, уедет ни с чем. А нам этого не надо. Нам надо, чтоб он сюда приехал. Сам приехал, а не Хамида прислал. Чтобы ни в какую Швейцарию он не попал, и чтоб документы его туда не попали. Увы, без телефона нам этого никак не добиться.
В общем, я ринулся искать телефон, в то время как Богдан, покуривая чужую сигарету — кто-то пачку позабыл на столе, — спокойненько вел запись того, что было в голове фиксатого.
Под трупом Твистера его не было, в карманах — тоже. Правда, на поясе висел пейджер, но от телефона — только футляр. В течение пяти минут я перевернул все трупы, валявшиеся в комнате, даже Кирю на всякий случай, хотя точно помнил, что телефона ни у него, ни рядом не было — и все впустую.
