познаю близости и любви от мужчины. Даже ничтожный поцелуй мне не грозит, ибо это запрещено догматом.
– Ага. Заканчивай доебывать сестру Регину, – кивнула Оливия, положив пухлую руку на руку Регины. Та слабо улыбнулась в ответ и сделала глоток чая. Только вот рука, которой она держала чашку, слабо подрагивала от гнева.
– Прошу прощения, если оскорбил, – склонил голову Малит и, вернув голосу сухость, достал блокнот. – Я возмещу ваши затраты в этом деле. Новые платья и боеприпасы за мой счет.
– Э, нет, черноглазый, – расхохоталась Оливия. – Так просто ты не слезешь с наших спин. Раз уж работаешь с нами, рискуешь нашими жизнями, выстраивая какие-то мутные стратегии, и ведешь себя как невероятный и занудный долбоеб, то тратиться будешь соразмерно. На тебе оплата нашего офиса и всех издержек, которые могут возникнуть.
– Хорошо. Это все?
– Нет, конечно. Я только начала, – фыркнула Оливия. – На тебе наше пропитание. И то, что мы монахини, не говорит о том, что питаться мы должны скудно и мало. Забудь истории про чашку прокисшей овсянки по утрам и корку хлеба на ночь. Мир меняется, а мы, чтобы выжить, меняемся вместе с ним, Малит. Чтобы сладить с демонами, нужная ясная голова, а она не будет ясной, если забыть про еду.
– Логично, – буркнул демон, и по его лицу было видно, что подобные траты ему не в радость. – Что-то еще?
– Остальное тебе известно.
– В таком случае, ради удобства, я займу пустующую комнату, – кивнул он, убирая блокнот в пиджак. – Перемещения сказываются на количестве сил, а чтобы их восстановить, мне необходимо пожирать душу.
– Так. Никаких, блядь, пожираний душ, – поперхнулась лапшой Оливия, на что Малит гаденько улыбнулся.
– Увы, но это не обсуждается, сестра. Я демон. Рожденный в пламени Ада и подчиняющийся воле Владыки. Если я не буду пожирать души, то не смогу отправлять собратьев обратно. Это цена за мою помощь.
– Весело, блядь. И какие души ты любишь жрать?
– Падшие. Исключительно по собственной воле. Я не занимаюсь искушением и не ввожу никого во грех, сестра Оливия, – тактично заметил Малит. – К счастью, в Городе достаточно душ, которые я могу без проблем поглотить.
– Каждую душу можно спасти, – вставила Регина.
– Нет. Не каждую. Впустивший тьму в сердце и радующийся ей давно уже потерял свою душу. Лишь тот, кто продолжает бороться, достоин спасения.
– Ну, таких тут мало. Ты прав, – хмыкнула Оливия. – Ладно. Но если мы узнаем, что ты кого-то пытаешься столкнуть с пути, то познаешь на себе разрушительную мощь Гектора!
– Гектора? – не понял демон.
– Её дробовик, – пояснила Регина. – Она с ним спит и порой любит даже больше, чем меня.
– Согласен, – улыбнулся Малит и подозвал официанта. – Счет, пожалуйста. Какие планы?
– Нам с сестрой Региной надо в одно местечко за новыми сплетнями, – пожала плечами Оливия.
– В таком случае, я вернусь в наш офис и займусь подготовкой информации о следующей цели в списке.
– У тебя, случаем, шило в жопе не колется? – ехидно поинтересовалась монахиня. – При такой неуемности ты обязательно пропорешь себе кишки, Малит.
– Никоим образом, сестра, – хмыкнул демон. – Могу я воспользоваться вашим экземпляром «Познания»?
– Валяй. Только не смей жрать с книгой в руках. Это реликвия нашего ордена все-таки. Увижу следы хлопьев на страницах, сразу нашпигую дробью твой мускулистый зад.
– Вы сама доброта, сестра Оливия, – вновь улыбнулся Малит и, положив деньги в коробочку, которую принес официант, поднялся со стула. – Увидимся позже. Желаю вам удачи.
– И тебе не хворать, – протянула Регина, смотря на его задницу. Она вздохнула и, допив чай, повернулась к Оливии. – Шикарные все-таки булки. Куда едем, сестра?
– К Иуде Моисею, – ответила та, закуривая сигарету. – Если старый дурак еще не загнулся от очередных галлюциногенов. По пути переоденемся. В багажнике есть запасные платья.
Иуда Моисей был известным в городе королем. Только не королем криминального мира, на которого трудятся зловещие шестерки с безжалостными лицами и лишенными добра глазами. И не финансовым королем, который обязательно живет в лучшем пентхаусе, трахает лучших баб и вытирает себе сопли после кокаина хрустящими купюрами. Иуда Моисей был королем лжепророков и наркоманов, которые толпами валили в его обитель греха, расположенную на Счастливой улице. Странное название для улицы, на которую даже бывалые и крепкие копы не решаются наведываться без нужды. Поэтому Иуда Моисей был королем этого места. Никто кроме него не решился устроить свою берлогу на Счастливой улице. Зато еще на подъезде было понятно, куда попадает человек, непонятно зачем выбравший эту улицу целью своего назначения.
Возле серых облупившихся зданий и обсосанных бетонных заборов стояли бывшие люди, чей взгляд почти угас, а сердце билось лишь на одной мечте, где бы найти себе дозу. Взрослые, старики, женщины, дети – Счастливая улица с радостью принимала каждого, но отпускать не торопилась. Наоборот, обирала всякого, рискнувшего задержаться на потрескавшемся асфальте больше тридцати секунд. Тысячи банд, подчиняющихся Иуде Моисею, безжалостно и грубо снимали с человека все, что годилось на продажу. Некоторые не брезговали даже органами, из-за чего несчастный так и заканчивал свою жизнь на Счастливой улице. Только без счастливой улыбки.
Вещи обычно оседали в многочисленных закладных лавках, где их никто не покупал, но охотно обменивал что-то приглянувшееся на дозу. Мобильники, техника, машины – все передавалось Иуде Моисею, а тот уже сам решал, кого наградить той или иной роскошью. Горе тем неудачникам, кто решил прикарманить добычу. Король лжепророков всегда об этом узнавал, а затем жестоко и показательно наказывал провинившегося. После наказания обычно в бесплатных столовых появлялось дивное мясное рагу. Но о мясе, которое пошло на рагу, спрашивать было глупо. Все и так знали. Тела праздношатающихся, которые рискнули заглянуть на Счастливую улицу, тоже оседали во вместительных кастрюлях бесплатных столовых, а кости шли на украшения, которые носили даже дети. Особенно ценились зубы в хорошей сохранности и черепа. Поговаривали, что у Иуды Моисея целая коллекция из черепов тех, кто каким-то образом утаил от короля лжепророков добычу. Примерно три тысячи штук, если слухи не врали. Власти давно обнесли счастливую улицу бетонной стеной, а на въезде и выезде поставили патрули – тяжеловооруженных наемников Герта Принца Таля, известного в городе дельца и главы «Таль Индастриз». Наемникам было плевать, кто въезжает во владения Иуды Моисея. Они охотно впускали каждого, кто уплатил пропускной взнос. А выпускали только тех, у кого имелся талон на выезд и лицо совпадало с базой въехавших. Посетителю давалось лишь двадцать четыре часа на пребывание на Счастливой улице. Если человек опаздывал, то становился вечным заложником Иуды Моисея и пополнял грязные
