— …Значит, когда кристалл обнаружили, маму чуть удар не хватил, а Мохаммед поклялся Марусю найти и прирезать расфокусированным лазером, чтобы больнее было. Его Тагил держит, а он кричит, что всех взорвет, что у нас гнездо притона и всякие глупости. А у Машки полно книг было по истории канисов, о планете, а потом пришла квитанция за билет на Ликус. Мы все хотели ехать, но визу дали только мне. Вот…
— Ай-яй-яй, — посочувствовал Олег. — Бросили бедную Эллочку на растерзание саблезубым зайцам. В полицию обращались?
— Обращалась, но… По-моему меня не поняли. Они так странно разговаривают.
— Полицейские?
— Ну да.
Олег повертел кристалл, вытянул из стенки панель визора и вставил в гнездо. На фоне экрана появилось изображение молоденькой девушки, укутанной в платок по самые глаза.
— Берындыл кыгырдеб, — мелодично сказало изображение. — Чемчис лило гцахто.
— Вверяю себя судьбе, — перевела Эллочка. — Сестра, прощай навеки.
Изображение погасло.
— Трогательно. Романтично. Сбежала, можно сказать из-под венца, — Олег достал кристалл и протянул Эллочке. — Но мы ее не видели. Мы вообще живых людей давно не видели.
«Что-то еще, — подумал Степан. — Что-то она все твердила. Ах, да, ногу подвернула!»
— Олег, у нее нога болит. Посмотришь?
— С удовольствием. Что у нас стряслось?
Девушка засучила штанину и элегантно положила ногу с изрядно распухшей лодыжкой ему на колени.
— Ай, как нехорошо, — сказал Олег, ощупывая ногу, — Ай, как опасно.
Он сделал резкое движение рукой. Что-то хрустнуло, девушка закричала, Степан мысленно ахнул.
— Ты сломала ногу, детка. Степа, позови Зиг-Хольма, пусть отвезет ее в больницу.
Степан хотел возмутиться, но посмотрел Олегу в глаза и осекся. Олег работал и мешать ему нельзя было ни в коем случае. Он послушно взял рюкзак и вышел на улицу. Вернулся Степан через некоторое время со здоровенным канисом, на груди которого болталась сушеная волчья лапка. Тот держал в лапе пригоршню шуршунчиков и самозабвенно жевал.
— Канаешь, маруха? — спросил он Эллочку. — Похиляли. Клевая хавалка, кореш, забирает почище чифиря. — Он похлопал Степана по спине. — Хорошая охота на Черных болотах, если хлебалом не щелкать.
Канис подхватил Эллочку за локоть и вывел на улицу. Взревел мотор авиетки, в стекло забились пуховертки.
Олег пристально посмотрел на Степана.
— Черное болото, значит, — сказал он. — К бармаглотам в пасть ходим, значит.
— Они в это время года не активные… — с надеждой сказал Степан и поспешил перевести разговор. — За что ты девушку обидел?
— Слишком похожа на Марту. Элементарный прием спецслужб — знакомое вызывает доверие.
— У тебя паранойя, — поморщился Степан, наливая в стакан отвар княженики. Олег пожал плечами.
— Ликус визу дает всем, но не больше, чем на неделю — раз. В полицейском управлении из принципа не говорят на фене, только на чистом галакте — два. И самое неприятное… Помнишь шеханский язык?
— Отчасти.
— Как будет сестра?
— Чемчис, все правильно.
— Лилу?
— Что-то насчет общего дела… общее знание, нет… веление души… О, Господи! — Чемчис лилу! «Сестра по вере».
Стакан выскользнул из пальцев и брызнул осколками. Степан потрогал осколки ботинком, поднял голову и посмотрел Олегу в глаза.
— Значит, до нас все-таки добрались.
— Мартин, он мне ногу сломал! Взял вот так, локтем зажал и сломал! Мартин, они придурки отмороженные, особенно второй, длинный!
— Какой еще второй? Кто он? Как зовут? — Мартин возбужденно ходил по номеру.
— Ну я не знаю кто! Олег, вроде бы.
— Не должно быть второго!
— Здесь вообще не должно быть людей, — сказала Ольга и переложила нога на ногу. Мартина бросило в жар. «Кажется, сегодня без трусиков. Не думать! Кто такой Олег?».
Он выдвинул клавиатуру информатора и запустил поиск. Среди выживших пещерников Олега не было. Среди ученых… только Медников. Комиссия по канализации и сбросам… ничего похожего. Больше никого в пещерах не было. Хотя… органы исполнительной власти на Хануке. Прокуратура… Сайт недоступен… полиция… недоступен… медицинский… Есть!
— Элла, посмотри.
Эллочка критически оглядела изображение.
— Ну-у, не знаю. Этот бритый, а тот с бородой. Нос похож, а так не пойму. Ой, моя нога!
— Не стони, нога заживет, — одернул ее Мартин. — Главное мы выяснили: это действительно Хранители. Олег наверняка страж, а Медников архивник.
— Хранители, — у Ольги загорелись глаза. Мартин улыбнулся и вновь посерьезнел.
— Тамара, Элла, немедленно возвращаетесь на Хануку и передаете Благословеннейшему мое донесение. В случае необходимости будете проводником у десанта.
— Десант потом! Оставь их мне, — воскликнула Ольга. — Надо же проверить, что они охраняют.
— Конечно, — он провел пальцем по Ольгиному плечу. — Тебе пора действовать, девочка моя.
Ночью, когда они остались вдвоем, Ольга пришла к нему в постель.
— Подвинься.
На Ольге была белая футболка, едва заметно светившаяся в темноте. Мартин судорожно запихал одеяло между ног. Ольга подергала за край.
— Дай сюда, мне холодно.
Мартин обреченно отдал. Ольга легла совсем рядом. Он прижался к стенке, стараясь не касаться ее.
— Где мой меч? — пробормотал он.
— Ты собрался драться? — не поняла Ольга.
— Положить между нами.
Ольга тихо засмеялась.
— Нет искушения — нет преодоления. Мартышкин, ты в самом деле так меня хочешь?
«Ах, если бы я мог показать», — подумал Мартин. Что он мог ответить?
— Знаешь, когда все кончится, — шепнула Ольга. — Когда наконец будет можно, мы устроим такой бесподобный, такой восхитительный трах, что небеса содрогнуться!
Она нащупала под одеялом руку Мартина и положила его ладонь себе на живот. «Небеса содрогаются, глядя на мои мученья», — подумал Мартин. До утра оставалось еще долго, но спать было совершенно невозможно, и он просто лежал, прислушиваясь к ровному дыханию девушки.
Зиг-Хольм ввалился, когда Степан с Олегом завтракали.
— Ахтунг, пацаны, — заорал он, размахивая обгрызенной морковкой размером с хорошую дубинку. — В катакомбах какая-то чувиха фордыбачит, из ваших. Вы бы ее забрали, пацаны.
— Давно бы сами забрали и депортировали.
Канис сокрушенно подергал ушами.
— Она уединилась в пещере последнего вздоха.
Степан захохотал, Олег улыбнулся:
— Когда она поселилась?
— Дней десять назад. Чувиха слишком живая для последнего вздоха.
Степан удивленно поднял брови, Олег присвистнул.
— Средняя продолжительность жизни человека на Ликусе тридцать пять дней. Минус солнце плюс вода в пещере… допустим, месяц она протянет. Значит за телом мы придем…
— Олег!
— Прости, Степа, я пошутил. Мы должны на нее взглянуть, — сказал Олег. — Немедленно.
Свет пробивался в пещеру из незаметных отверстий, отчего все вокруг казалось янтарного цвета. На фоне желтых камней ярким пятном выделялась рыжая шапка кудрявых волос.
— Добрый день, — вежливо сказал Степан. Девушка испуганно вскинулась.
— Вы кто?
— Степан Викторович, пенсионер.
— Олег Геннадьевич, — представился Олег, пристально оглядывая девушку. — Тоже… пенсионер. Военный.
— Маша, — сказала она и закашлялась. — То есть Мария Петровна. Я астроархеолог, занимаюсь негуманоидными цивилизациями.
— Надо же, Степа, — сказал Олег задумчиво. — Сестрица Маша действительно существует и, кажется, неплохо себя чувствует.
— Пока неплохо, — ответил Степан. — Уважаемая астроархеолог, Вы знаете, что Вас разыскивает семья?
— Ка…какая семья? Я сирота!
— Сестра Элла, например.
— Эллочка? Да какая же она сестра?! Хотя да, сестра, наверное. Откуда они знают, где меня искать?
— По квитанции за билет.
— Что за чушь! Не было никакой квитанции.
— Может быть, и билета не было?
Маша покраснела так, что веснушки слились со щеками, и прикусила губу. Олег перепрыгнул через глыбу, за которой пристроилась девушка, и крепко взял ее за локоть.
— Гражданочка, пройдемте со мной.
Девушка попробовала вырваться, но Олег держал мертвой хваткой.
— Я пойду, ладно. Дайте мне вещи собрать.
— Степан, возьми ее рюкзак.
— Я тебя не понимаю, — шепнул Степан, когда они с девушкой и Зиг-Хольмом вышли на поверхность, и Маша промаргивалась от яркого света, вдыхая свежий ветер с поля. — Ту девчонку ты прогнал, а эту, рыжую, сам в дом тащишь.
— Она рыжая, верно, — сказал Олег. — Но совершенно не похожа на Полиньку. Ни капельки.
— В сотый раз вам объясняю, мне некуда ехать! — Позднее солнце окунало лучи в розовый, с просинью, закат, отражалось в зеленых глазах, зыбко дрожало слезой на рыжих ресницах. — Я сирота, воспитывалась в монастыре. Туда не вернусь ни за что. Денег у меня нет, друзей в монастырях не заводят.
