Ознакомительная версия.
Деловая активность в городе резко пошла вниз. На остановках общественного транспорта и на станциях метро резко поубавилось народа, равно как и в крупных торговых и развлекательных центрах. Пугливые мамы запрещали выходить детям на улицу и старались выпроводить их за город, к далеким родственникам, пляжи водоемов опустели, и на улицах появились многочисленные усиленные наряды милиции и вооруженные военные патрули. Кто мог предположить, где прогремит очередной взрыв? Жители Северной столицы предпочитали вставать пораньше, побыстрее покидать свои ставшие опасными квартиры и добираться на работу пешком, стараясь, по возможности, держаться подальше от зданий и поближе к середине улицы, а ночью люди тревожно спали, пугливо вздрагивая от каждого громкого шума.
Нашлись и горе-шутники, которые где-то раздобыли ревуны, громкоговорители, и над городом то и дело раздавался душераздирающий вой сирены, а из верхних этажей одного из домов раздавалось зловещее предупреждение: «Граждане! Во время прогулки левая сторона улицы наиболее опасна!» А кое-где такие пугающие надписи времен Второй мировой войны появились и на стенах зданий.
Обстановка в городе и в самом деле стала немного напоминать предвоенные дни. Умудренные горьким опытом пенсионеры рванули по магазинам, скупая свечи, соль, спички, крупы и муку.
Привычную суету в жизнь города привносили только вездесущие, пестро разодетые туристы, которые терзали перепуганных экскурсоводов, пытаясь затащить их в места, самые подверженные для очередной атаки террористов.
На следующий, после пяти взрывов, день в городе сработало только одно устройство, где-то в районе Аничкова моста, которое, впрочем, никому не принесло вреда, как и самому архитектурному сооружению. Однако и одного этого факта хватило, чтобы охватившая санкт-петербуржцев тревога стала медленно перерастать в панику.
Жителей не успокаивало ни огромное количество кордонов и патрулей, ни многочисленные проверки подозрительных личностей и автотранспорта, которые, по мнению горожан, никаких результатов и реальных успехов не приносили. В их глазах власть, как это обычно бывает, бездействовала.
Однако ни власти Санкт-Петербурга, ни тем более силовые структуры, первыми получившие сигналы о взрывах, отнюдь не бездействовали. Да и просто не могли пройти мимо этих фактов. Совсем другое дело, что все эти ведомства и организации пребывали в таком же неведении относительно череды взрывов, как и обычные граждане Северной столицы.
В Большом доме, что располагается на Литейном проспекте, в тот же вечер, после первых пяти случаев терроризма, был создан оперативный штаб по расследованию, выявлению причин и исполнителей взрывов. Почти до самого утра в небольшой комнате заседали, совещались, высказывали гипотезы и строили свои предположения специалисты и эксперты в самых разных областях – от офицеров ФСБ до экспертов-криминалистов и военных специалистов подрывного дела.
Сюда ежеминутно стекались многочисленные результаты анализов, опросы свидетелей, записи с сотен скрытых и явных видеокамер, выловленный на местах взрывов мусор, отчеты патологоанатомов и лечащих врачей о характере повреждений на телах людей, которые стали невольными жертвами бессмысленного варварства.
Штаб бурлил и работал всю ночь, систематизируя всю получаемую информацию, а с самого утра рядовых исполнителей сменило руководство в лице второго вице-мэра города на Неве Николая Георгиевича Старостина, отвечавшего за общественный порядок в городе, заместителя начальника ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области полковника Зубатова Виктора Павловича, заместителя начальника городского УВД полковника Проскурина Сергея Лазаревича, начальника штаба Балтийского флота контр-адмирала Шкловского Виктора Александровича и капитана первого ранга Васюты Юрия Сергеевича – начальника управления разведки Балтийского флота.
Ровно в девять ноль-ноль эта пятерка высших чинов, в обязанности которых входило управление и поддержание порядка в городе, области и прилежащей акватории Финского залива, собралась в кабинете оперативного штаба. Каждый получил набор документов, и спустя десять минут заседание переместилось в кабинет заместителя начальника Большого дома полковника Зубатова, где присутствовала и стенографистка. Архаичность ведения записей на собраниях столь важного уровня была продиктована многочисленными случаями копирования с электронных носителей, и в какой-то момент на самом высоком уровне было принято решение – вернуть стенографисток с их единственным протоколом заседания, написанным на обычном листе, копию с которого снять куда сложнее, чем с видеокассеты или диска.
– Буду краток, тем более что собранных фактов пока крайне недостаточно, – взял на себя роль председателя хозяин кабинета Зубатов. – Версию с «чеченским следом» и международными террористами я отвергаю.
– Почему? – поинтересовался второй вице-мэр. – По-моему, она самая правдоподобная.
– Никак нет, – строго отрапортовал полковник, – все взрывы произошли на воде и без крупных человеческих жертв, что для террористических актов нехарактерно. Кроме того, опираясь на факты, могу с уверенностью утверждать, что эти взрывы – «слепые».
– То есть? – не понял терминологию разведчика начальник штаба Балтфлота.
– То есть носят абсолютно случайный характер, – пояснил фээсбэшник, – сотрудники нашего ведомства отсмотрели записи видеокамер, установленных непосредственно в районах подрывов, и, опираясь на эти данные, могу с уверенностью утверждать, что никто никаких фугасов в этих местах не устанавливал.
– Иными словами, – вмешался в беседу коллега по морской разведке, – вы предполагаете, что эти взрывные устройства просто приплыли к назначенному месту?
– Вот именно, – подтвердил Зубатов.
– А может, это какое-нибудь роковое стечение обстоятельств? – не унимался член городской мэрии. – Там фугас вымыло, в Финском заливе – старая морская мина?
– Исключено, – разведчик отрицательно качнул головой, – по данным наших экспертов – это пластиковая взрывчатка.
Знакомый с веществами подобного рода, капитан первого ранга Васюта присвистнул – то ли от удивления, то ли от осознания всей опасности тех, с кем им придется вступить в схватку.
– Час от часу не легче, – выдохнул он и замолчал.
– Точно так, Юрий Сергеевич, – поддержал опасения своего коллеги полковник Зубатов, – пластиковая взрывчатка, замаскированная под безобидный плавучий мусор. Причем диверсанты, именно диверсанты, а не террористы, – подчеркнул заместитель начальника ФСБ, – судя по всему, прекрасно осведомлены о том, что, где, как и в каких объемах отслеживается камерами видеонаблюдения. По опросу свидетелей и после мониторинга видеосъемок я могу с уверенностью утверждать, что только в одном случае – при подрыве лодки в Финском заливе – мусор оказался плавучий. В остальных четырех случаях это были подводные взрывы.
– Как это – «подводные»? – удивился второй заместитель мэра. – Водолазы тут у нас объявились, что ли?
– Да нет, Николай Георгиевич, – взял инициативу ответа в свои руки офицер морской разведки, – все проще и сложнее одновременно.
– Я тоже не понимаю, – попросил пояснений начальник УВД.
– Ну, скажем, берется пустая пластиковая бутылка, – охотно начал Васюта, – в нее опускается герметично упакованная взрывчатка, заливается непрозрачной жидкостью – той же фантой или кока-колой – и отправляется по течению реки. Бутылка под весом жидкости и взрывчатки не кувыркается по поверхности, а плывет по течению притопленной сантиметров на семь-десять. И никакая видеокамера ее не обнаружит.
– Так точно, – поддержал своего коллегу фээсбэшник, – а подрыв может происходить как угодно – выставленный таймер, радиосигнал, простое механическое открывание крышки или просто небольшой толчок. В данном случае – мы имеем дело именно с такими взрывными устройствами.
– Более того, – полковник слегка повысил голос, – сопоставив все факты времени, скорости течения, веса взрывчатки и так далее, наши аналитики пришли к выводу, что все эти замаскированные мины были спущены в одно время и в одном месте где-то гораздо выше по течению Невы.
В наступившей тишине был слышен только шорох по бумаге авторучки, который издавала невозмутимая стенографистка. Повисла многосекундная пауза.
– Вы исходите из предположения, – голос морского разведчика прозвучал неожиданно громко, – что все эти мины – механического, а не дистанционного управления.
– Конечно, – полковник еле заметно улыбнулся, – иначе часа через три диверсанты будут обезврежены.
– Каким образом? – В глазах представителя мэрии сверкнул лучик радостной надежды.
– Взрывов было всего шесть, – пояснил полковник, – все люди, кто находился в радиусе пятисот метров от этого места, засняты, личности их установлены или устанавливаются, и, естественно, каждый будет тщательно проверен и отработан. Однако, – фээсбэшник пожал плечами, – сдается мне, что все не так просто, и нам предстоит искать иголку в стоге сена… – Полковник вздохнул с тяжелой озабоченностью и спросил: – Какие будут вопросы и предположения? Кто желает выступить?
Ознакомительная версия.
