Глава 12
Всучив агенту ФНУ Брайсу Болларду гроссбухи и выпроводив его из кабинета, Харолд В. Смит вернулся к своему столу.
Он уже был готов нажать потайную кнопку компьютерной системы, как вдруг из правого ящика стола до его слуха донесся приглушенный звонок. Звонил красный «президентский» телефон.
Смит извлек телефон из ящика и поднял трубку.
– Слушаю, господин Президент.
– Смит, мне срочно нужна какая-нибудь версия для этих проклятых церберов. – В голосе главы исполнительной власти звучала неподдельная тревога.
– Простите, для кого?
– Для аккредитованных при Белом доме журналистов. Кто-то сболтнул про инцидент с «Арлекином». Надо сделать официальное заявление, чтобы замять дело.
– Господин Президент, весьма сожалею, но у меня пока не было возможности вплотную заняться этой проблемой.
– Как?
– Сэр, ко мне неожиданно явился агент Федерального налогового управления.
– Какого черта им нужно?
Смит сконфуженно откашлялся:
– Э-э, похоже, я попал в черные списки кандидатов на аудит.
– Чем вы там, черт побери, занимаетесь, Смит, что вами заинтересовались в ФНУ? Разберитесь-ка самостоятельно. Чем меньше я буду знать об этом казусе, тем лучше.
– Совершенно с вами согласен, господин Президент.
– Может, вы хотите, чтобы я задействовал свои каналы? – вполголоса, почти заговорщически спросил Президент. – Чтобы ФНУ спустило все на тормозах? Мне кажется, я смог бы уладить...
– Звучит соблазнительно, господин Президент. Однако если рекомендации остановить ревизию будут исходить из Белого дома, не вызовет ли это нездоровый интерес к деятельности нашей организации?
– Пожалуй. Что ж, вернемся к злополучному инциденту с субмариной.
– Господин Президент, – робко произнес Смит, – боюсь, возникли новые трудности.
– Э-э?..
– Очень может быть, что на банковском счету КЮРЕ... не осталось средств.
– Не осталось средств?! Смит, мне казалось, что финансовая сторона дела вами контролируется.
– Все так, но, похоже, имела место банковская афера.
– Послушайте, это не может подождать, пока мы не урегулируем вопрос с «Арлекином»?
– Не имея наличных средств, я не могу заплатить мастеру Синанджу сумму, которую он требует за продление контракта. Ведь предназначавшееся ему золото пропало.
– Вы хотите сказать, что остались без агентов? – буркнул Президент.
– По всей видимости.
– И без контракта?
– Да.
– Смит, какой такой организацией вы руководите?
– Организацией, которую преследуют фатальные неудачи, – ответил Смит, стараясь не выказывать замешательства.
– Весьма некстати.
– Я понимаю.
– Знаете, Смит, у меня серьезные сомнения насчет вашей организации, – продолжал Президент. – Если бы не то обстоятельство, что ее создал весьма уважаемый мной Президент, я бы прикрыл вашу лавочку, как только заступил в должность.
– Меня давно не покидает это чувство, – отозвался Смит.
– Проклятие! Страна тратит по миллиарду в день на обслуживание государственного долга, а у вас в одночасье утекает сквозь пальцы двенадцать миллионов долларов! Не говоря уже о тех миллионах, которые исчезли вместе с подводной лодкой.
– Я верну их, будьте уверены.
– Ну так верните.
– Стараюсь, господин Президент. Могу вас заверить, что предпринимаю все возможное.
– Смит, ваши старания гроша ломаного не стоят...
Неожиданно связь оборвалась. Линию словно обрезали. Не было ни щелчка. Ни гудка. Просто повисла мертвая тишина.
Несколько раз повторив: «Алло? Алло?» – Харолд В. Смит положил трубку. Затем посмотрел на часы, выждал ровно тридцать секунд и снова снял ее.
Пустота. Снова и снова пытался он связаться с Президентом, но все было тщетно. Наконец Смит сдался и стал ждать в надежде, что Президент перезвонит сам.
Потянулись минуты мучительного ожидания. Спустя какое-то время Смиту стало ясно, что Президент Соединенных Штатов не хочет – или не может – говорить с ним.
Смит не знал, что и думать. Он уже склонялся к мысли, что Президент, который, разговаривая с ним, судя по тону, готов был сорваться на крик, просто в порыве гнева оборвал телефонный шнур и принял окончательное решение покончить с КЮРЕ.
Но если так, вдруг осенило Смита, то Президент сможет довести это распоряжение до его сведения лишь после того, как будет восстановлена телефонная связь.
Значит, у него еще есть время, чтобы попытаться справиться с кризисом.
Смит снова потянулся к потайной кнопке.
И снова отдернул руку, услышав сигнал интеркома.
– У мистера Болларда к вам вопрос, – сказала секретарша.
– Пусть войдет, – буркнул Смит, убирая красный телефон в ящик стола.
В двери показалась голова Болларда.
– Доктор Смит, вы не могли бы одолжить мне калькулятор? В моем, похоже, сели батарейки.
– Обратитесь к миссис Микулка.
– Благодарю вас.
Дверь закрылась, и Смит вновь протянул руку, чтобы нажать на кнопку.
Но тут дверь распахнулась – перед ним в очередной раз предстал Боллард.
На сей раз в глазах Смита читалось плохо скрываемое раздражение.
– Вы не возражаете, если я пообедаю в вашей служебной столовой? – спросил агент ФНУ. – До ближайшего ресторана далеко, а мне надо закончить проверку до выходных.
– Ради Бога, – буркнул Смит, про себя отметив, что надо бы позвонить в столовую и сказать, чтобы с Болларда взяли полную стоимость заказа, без обычной скидки, которой пользовался персонал «Фолкрофта».
Дверь закрылась. Смит глубоко вздохнул, однако от нервного напряжения у него по-прежнему теснило в груди. Он перевел взгляд на покрытую царапинами крышку стола и – так и не дотянувшись пальцем до заветной кнопки – вдруг понял, что не в состоянии заниматься делами в присутствии этого назойливого человека из Федерального налогового управления.
Нетерпеливо барабаня пальцами одной руки по дубовой крышке стола, второй рукой Смит принялся шарить в ящике в поисках пузырька с детским аспирином. Отвернув колпачок, он вытряхнул на ладонь четыре желто-розовые пилюли и проглотил их не запивая.
«Тяжелая выдалась неделя», – мрачно подумал он. Неприятности начались с того самого дня, как он установил новое железо. Это была самая мощная компьютерная система, какую только можно было себе представить, призванная решать самые разнообразные задачи, стоявшие перед КЮРЕ, – и вот теперь ему приходилось таиться, не говоря уже о том, что он отныне не мог, как прежде, целиком полагаться на свою новейшую технику.
Если бы только у него был другой, более надежный, способ работы за пультом!
И тут он вспомнил, что уже собирался избавиться от старого стола, но сделать это ему самому было не под силу.
Нажав кнопку интеркома, он произнес:
– Миссис Микулка, передайте охране, чтобы спустились в цокольный этаж и взяли там стол со стеклянной крышкой.
– Хорошо, доктор Смит.
– Скажите, чтобы принесли ко мне вкабинет, – добавил Смит.
– В ваш кабинет?
– Да. Я недавно приобрел новый стол.
– Я что-то не припомню, чтобы вы делали заявку на покупку стола.
– Э-э, я купил его сам.
– Понятно, доктор Смит.
* * *
Через десять минут в дверь вошли двое в комбинезонах цвета хаки; они тащили массивный офисный стол. К тому времени Смит вынул кабели своего потайного терминала из встроенных в пол разъемов.
Черное матовое стекло сияло, точно оникс.
– Поосторожнее, – предупредил Смит, поднимаясь со своего места, – он очень тяжелый.
– Он что – из железного дерева? – заворчал один из охранников.
– Опустите его и отодвиньте старый, – скомандовал Смит.
Когда охранники поставили «ношу» на пол, стены кабинета дрогнули. Дубовый стол оттащили в сторону и, не произнеся больше ни звука, установили на место новый.
– Благодарю вас, – сказал Смит, когда они закончили. – Вы свободны.
– А что делать с этим? – спросил один из парней, указывая на старый стол, служивший хозяину комнаты все те годы, что он занимал свой одинокий пост.
– Пока оставьте здесь, – ответил Смит. – Надо разобраться с содержимым ящиков, а у меня в данный момент нет времени.
– Ясно, сэр.
Охранники вышли, закрыв за собой звуконепроницаемую дверь.
Смит застыл, повернувшись спиной к окну, за которым открывалась живописная панорама пролива Лонг-Айленд, и вглядываясь в сверкавшую чистотой крышку стола. Оттуда на него взирало его собственное отражение, похожее на фотонегатив. На самом деле Смиту все это не нравилось. Он вообще скептически относился ко всякого рода новшествам и не любил никаких перемен. Прежний дубовый стол был для Смита вещью такой же удобной и знакомой, как его кровать, которую он купил в 1947 году, вернувшись с военной службы домой, и которую отказывался менять до тех пор, пока у нее не отвалились все четыре ножки.
Однако чрезвычайная ситуация требовала чрезвычайных мер.
