Ознакомительная версия.
Он въехал в тоннель подземной парковки чуть быстрее обычного.
Лифт довез Голландца до восьмого этажа и распахнул двери. Разговор слышался где-то далеко, этажами пятью выше.
Он открыл дверь, скинул джинсы, майку и накинул халат. Бросил взгляд на нишу и уже почти добрался до спальной, как его остановил гонг.
– Кто?
– Милиция.
Этот голос он слышал впервые. Дверной глазок до неузнаваемости деформировал лица стоящих на площадке людей. Фуражки на их вытянутых в сторону квартиры головах казались казачьими седлами. Голландец открыл дверь.
– Вы живете в этой квартире? – спросил один из легатов управления внутренних дел.
– Нет. Я в ней втыкаю в сердца людей ножи, а потом выбрасываю трупы в окна. На машины синего цвета. А потом сижу у дверей и прислушиваюсь. Если обнаружу что-нибудь, тут же звоню в милицию.
– Пошли, – и один ткнул в бок другого, призывая подняться дальше по лестнице.
Лифт открылся. Из него вышел капитан и еще двое.
– Я эту квартиру уже опросил, – поспешно сообщил коллегам любитель живописи и незаметно подмигнул Голландцу.
Тот сонным жестом ответил тем же и закрыл дверь.
«Странно, – пронеслось в голове капитана, – час назад он был без носков».
И тут же забыл об этом.
– Не к чертовой матери, а дверь откройте! – посоветовал он через дверь этажом выше. – А то я протокол сейчас составлю, и вы будете дышать свежим воздухом с метлами в руках!
Ему открыли.
В мастерской, распахнув нишу и сжав пальцами подбородок, Голландец около минуты смотрел в лицо трупа. Не то чтобы ему приятно было это делать, просто он имел ясное представление о том, как при такой погоде на улице будет пахнуть в квартире уже завтра.
«Куда ж тебя девать, приятель?» – с этой мыслью он долго ходил по мастерской босиком, чтобы не тревожить Соню.
Так ноги довели его до кухни. Из шкафа он вынул стакан, наполнил до середины водой. «Что, вот так подойти, разбудить и сказать: дорогая, выпей снотворного?»
Он выплеснул из стакана воду, включил чайник. Служивые не уберутся из дома до утра. Иди-ка опроси жильцов пятисот квартир. Мало того, что изначально ощущаешь себя кретином, звоня в дверь и спрашивая выуженного из третьего сна человека: «Вы ничего сейчас не слышали?» – так ведь каждый норовит послать туда, куда идти служивым, может, и не хочется. Это раньше при слове «милиция» все безропотно распахивали двери и голышом вставали по стойке «смирно». А сегодня могут фуражку на пороге снять, плюнуть в нее и снова на голову надеть. А опрашивать между тем надо. Всех из пятисот.
Чайник щелкнул и перестал кипятиться.
Бросив в две чашки по пакетику кенийского чая, в один из них Голландец опустил три крошечные таблетки. Залил кипятком. В спальной потряс Соню за плечо и тут же успокоил поцелуем.
– Сумасшедшая ночь.
– Что? Что такое? – Сев в постели, Соня зевнула и загладила назад волосы. Даже в кромешной мгле, зевая, в ночной рубашке, женщина не на часы смотрит, а волосы поправляет.
– Милиция весь дом на уши подняла. – Сообразив, что этого недостаточно для желания выпить чаю, он добавил: – Около нашего подъезда какого-то военкома убили.
Новость из сорок первого года заставила Соню побледнеть так, что это стало заметно даже в полусумраке.
– Военкома?..
– Да не волнуйся. Что с Игорьком сделается? Он у нас непотопляемый. Я уже узнал, это кто-то другой.
– Господи, какой ужас… И что? К нам-то почему приходили?
– Они ко всем приходят. Правда, чего-то по второму кругу уже пошли.
Расчет оказался верен. Сон с Сони сдуло, как пыльцу с цветка.
– Я теперь не усну. А завтра на работу к восьми!
– Зря я тебя разбудил.
– Нет, ты смешной такой, Голландец. Еще бы ты меня не разбудил.
– Чаю хочешь?
– Только не чаю. Я хочу еще немного поспать.
«Ты уснешь, как младенец».
– Сока дай, Голландец. Ну, – она потянулась к нему и прижалась губами, теплыми, мягкими, нежными, к его уху, – виноградного… Только чтобы не холодный…
На кухне он вынул из холодильника бутылку виноградного, налил в стакан и поставил в микроволновку. Выплеснул чай в раковину вместе с пакетиком. Быстро отключил печь. Сок получился чуть теплее комнатной температуры. Он размял пальцами три таблетки и ссыпал их в стакан, как соль в суп. Размешал сок, размешал чай.
– А как его убили?
– Ножом, говорят. Да забудь. Пей и забудь. Спи.
Соня так и сделала.
* * *
Кто прислал убийц? Вопрос этот стучал в его голове начиная с того момента, когда он захлопнул окно за улетающим вниз первым. То, что появление киллеров в его квартире связано с «Ирисами», Голландец не сомневался. Весь вечер и всю ночь он внимательно «просматривал» хронику последних месяцев своей жизни и не мог найти в ней ни одного кадра, когда бы он кому-то очень сильно насолил и оставил след. Но где-то в какой-то момент он все-таки его оставил. Рядом с микроавтобусом и внутри его он был в перчатках. Перемотанную тканевой изолентой трубу он выбросил в мусорный бак в Царицыне. Значит, Лебедев?
Но зачем Лебедеву убивать Голландца, если за несколько часов до этого он подрядил его на поиск «Ирисов»? Или все-таки у Евгения Борисовича изначально была информация, что картина у Голландца, а приглашение к сотрудничеству – лишь способ убедиться в этом?
Но тогда, если бы у Лебедева была уверенность в причастности к краже нелегального специалиста по розыску, Голландцу не позволили бы выйти из дома Лебедева! Цена картины не позволила бы. Ему бы уже давно развязывали язык.
«Бы, бы, бы… А где истина?»
Ее не было.
Гонг.
Голландец бросил быстрый взгляд в прихожую. Самое забавное, что не открыть теперь нельзя. Два раза открыл, а на третий никто к двери не подходит. Ушли с подругой в гости в пятом часу утра?
Осмотрев еще три квартиры, капитан позвонил в четвертую. На звонок долго никто не реагировал, но, поскольку в замочной скважине был виден ключ, капитан еще раз нажал на кнопку. На всякий случай он снова направил луч крошечного фонарика под ручку. Торец ключа в глубине замка был хорошо виден. Некоторые хозяева помимо «вертушки» на двери используют проверенный годами способ: изнутри вставляют ключ в замок и проворачивают три раза вместо четырех. Так ключ не вытолкнуть из замка снаружи и, кроме того, это дополнительный запор.
Раздался традиционный вопрос, капитан послал за дверь традиционный ответ, и дверь открыли. На пороге стоял мужик лет пятидесяти, вяло моргал и смотрел на капитана как сова – круглыми от недоумения глазами. Милиционер обшарил его взглядом. Голый торс, трико красного цвета, тапочки-сланцы. Носки.
Носки…
– Поговори с человеком, – напряженно думая о своем, бросил капитан стоящему за спиной сыщику в штатском и стал спускаться по лестнице.
Он уже хотел позвонить в очередную квартиру, но вдруг передумал. Вызвал лифт и спустился на подземную парковку. Разбуженный дружным прибытием милиции охранник ходил вдоль рядов и помахивал палочкой с красным диском. Никакой необходимости в этом не было, двумя машинами, в которых находились водители, был «Мерседес» райотдела МВД и «Газель» прокуратуры. Машины догадались загнать на парковку – в место куда более светлое и спокойное.
– Послушай, дружок, – обратился капитан к охраннику. – Ты здесь давно?
– С девяти утра.
– Я имею в виду – работаешь в этом доме давно?
– Второй год.
– Тогда, наверное, знаешь всех жильцов.
– Конечно. Посторонние сюда не заезжают.
– А вот, к примеру, на чем ездит хозяин из пятьдесят восьмой?
– Хозяйка. У нее «Мазда» красная.
Капитан двинулся вдоль рядов.
– А на чем ездят из девяностой?
– Из девяностой, из девяностой… – и охранник закатил глаза под потолок. – Так, «Фокус». Синий «Фокус». Вон он.
– Когда в последний раз выезжал? – и капитан подошел к «Форду».
– Когда? Когда выезжал – не скажу. А заехал вечером, часов в семь.
– Ну, иди, иди… – по-отечески пробурчал капитан. – Я тут осмотрюсь.
Как только охранник затерялся в рядах, он подошел к «Форду» и сунул руку за колесо, под днище. Температура двигателя была явно выше, чем на улице.
«Ничего не понимаю, – подумал капитан. – Получается, он только что заехал. То есть выехал и заехал. Охранник врет, сука. Даже доказывать не нужно – совершенно ясно, что врет».
Он поднялся на лифте до квартиры художника и нажал кнопку звонка. О чем спрашивать хозяина, когда тот откроет дверь, он не имел ни малейшего представления. Впрочем, стремление милиционера еще раз оказаться в этой квартире не требовало дополнительных объяснений.
– А я ведь так и не поблагодарил вас за картину, – сняв фуражку, как холоп перед барином, сказал он Голландцу, когда тот с заспанной физиономией открыл дверь. – С этой работой совершенно забываешь правила хорошего тона.
– Пустое. Ну что, вы закончили всеобщую побудку дома?
– Ваш небоскреб не скоро разбудишь. Да и что толку? Жители верхних этажей не проснутся, даже если у подъезда вырастет ядерный гриб.
Ознакомительная версия.
