Ознакомительная версия.
Парень, сидящий напротив, долго смотрел на Марковцева, потом протянул ему руку и хмельно улыбнулся, представившись:
— Тимофей.
— Матвей, — отозвался Марковцев, пожимая новому знакомому руку.
— Гонишь...
Разговор окончен, резонно предположил Марковцев и повел бровью. Он просто не находил продолжения, предвидел нудный монолог молодого собеседника: «Не надо парить мне мозги...» И прочее в том же духе.
И он не стал дожидаться официанта. Он встал и подошел к Миранде. Кивнул в сторону и сказал:
— Пойдем?
Она ему показалась умной девочкой, никаких там «куда?», «зачем?», «а вы кто?» Вряд ли Марковцев походил на гонщика «Формулы-1» Эдди Ирвайна, о котором ему прожужжал все уши Дудников и который в девяти из десяти случаев, делая незнакомкам такие короткие предложения, всегда уходил не один. Но он сделал интересное предложение, и Миранде нужно дать ответ. И она дала его.
— Где-то я вас видела. Вы не претендовали на самую угрюмую физиономию истекшей недели? Заразились во время хрущевской оттепели?
«Даже не брежневской», — подметил Марковцев. И что ответить? Мол, разве это годы, когда рядом звезды такой величины?.. Вот ведь глупость какая! И даже не слышно поддержки приятелей Миранды вроде «отвали, отче!», «оглох, что ли?» Тогда все стало бы на свои места. А тут явно все перевернуто с ног на голову. Если кто-то из парней и встанет, то только для того, чтобы похлопать Сергея по плечу: «Сочувствую».
— Ты идешь? — повторил Марковцев. — Я буду ждать на улице.
Он прождал Миранду до половины второго ночи. Она прошла мимо него, словно не замечая, и села в машину. Захлопнула дверцу. Тонированное стекло скользнуло вниз, и лицо девушки озарилось рекламным светом.
— Подбросить?
Сергей подошел и подал Миранде записку с адресами — своего и тех самых злачных мест, где крутится девушка. Миранда сразу узнала руку отца и беспомощно вздохнула.
— Ладно, садитесь.
По пути домой Марковцев узнал про Миранду много нового. Вряд ли она разговорилась, вряд ли продолжала убивать время или там не давала заскучать неожиданному попутчику. Она будто разговаривала сама с собой, не глядя на собеседника. Она как будто устраивалась на работу на должность самой скучной бездельницы в самый безнадежно обленившийся коллектив.
Друзья часто называют ее мамой. Почему? Потому что у нее инициалы такие — МАМ. Подкалывают: Борис Абрамович Березовский годится ей в «бабы». Отец тоже «мама», так что папы у нее фактически нет.
Сергею казалось, она сдохнет сейчас, такой отрешенный у нее был голос. Была бы за рулем, давно бы отошла ко сну и угробила всех.
Под эту колыбельную Сергей успел поразмышлять над образом Адамского; как человека он его не знал, а выкладки Скворцовой в этом вопросе помогали плохо. На взгляд Сергея, Адамский чем-то походил на «злобного» ведущего-педика с российской независимой радиокомпании: «В будни я доступен каждому, а в выходные меня не беспокоить. Потому что я в выходные буду трахаться и еще раз трахаться». А последний был как две капли похож на одного бомжа, облюбовавшего задворки станции метро «Войковская», где у Марковцева была двухкомнатная квартира. Однажды Сергей наблюдал следующую картину: кудлатый, бородатый бомж словно находился в любвеобильной Швеции и трахал у прохожих на виду бомжиху неопределенного возраста. Она уперлась руками в дверцу гаража, задрав платье на спину. По цвету и структуре ее ноги не отличались от потрескавшегося асфальта. Она с завидной периодичностью ударялась головой в металлическую дверцу, а со стороны вызывающее соитие походило на «таранное» вскрытие гаража или дерзкий протест против сноса гаражей. Тут же припомнилось высказывание Николая Румянцева: «Вот так захочешь найти середину и не найдешь».
«Где Адамский?» — спрашивал себя Марковцев. Его не было на борту самолета, не видел он его и в Москве. Завтра он снова спросит об этом у Скворцовой, но ответ фактически знал: «Он пробивает тебя по своим каналам». Скорее всего, занялся этим сразу же, как только банкир узнал в дьяконе бывшего шефа «отдела убийств».
— У меня есть хобби, — продолжала усыплять Миранда, издеваясь и над собой, и над попутчиком. — Я коллекционирую американские фильмы, озвученные старыми переводчиками. Вы не один из них?.. Собрала порядочную коллекцию. Больше половины озвучивает «гнусавый» с прищепкой на носу.
«Ему-то уж точно заказано нюхать кокаин», — в тон Миранде подумал Марковцев.
— Оказывается, у него есть имя: Леонид Володарский. Почти все старые фильмы со старыми переводчиками собрала, не могу найти только «Кудряшку Сью».
Она издевается надо мной, уже точно пришел к выводу Сергей. Ее распирает изнутри, и она вот-вот разродится смехом. И самому впору зайтись от хохота. Решение было так близко, что Сергей не смог разглядеть его. Сейчас же понял, почему ему доверили семейное дело «мамов». И едва ли не дословно воспроизвел Адамского: «Займи его чем-нибудь, пусть будет подальше от дел, но всегда на виду». То хором могли повторить уже три человека: Матиас, Адамский и Марковцев. Этакая групповая «мама».
Напряжение слишком велико, оправдывался перед собой Сергей, потому и не заметил такой простой вещи. И насторожился: коли так, то эту «обиду» просто необходимо выплеснуть в лицо Матиаса. Иначе у него появится лишний повод к подозрению.
А у Сергея появится предлог: не наломал ног по этой же причине. Хотя мог психануть и наломать.
И претензии нужно высказать так, а не иначе: «За дурака меня держишь?»
— За дурака меня держишь? — Марк нашел способ отрепетировать резкое вступление. — Скоро сама будешь с прищепкой на носу ходить. Под домашний арест захотела?
— Еще не решила. Но ваш адрес запомнила. — Когда машина остановилась, Миранда удержала Марковцева за руку: — Поэкспериментируйте над собой: постригитесь, сбрейте бороду.
Сергей наклонился к девушке и шепнул ей на ухо:
— В этой жизни я этим только и занимаюсь. Спасибо, что подбросила.
* * *
Сергей зашел в подъезд. На площадке между вторым и третьим этажами он открыл окно и выбрался на крышу технического этажа. Оттуда спрыгнул на землю, напугав молодую пару. Услышал голос: «Сегодня что, день десантника?»
Он поймал машину и назвал адрес Скворцовой в Барабанном переулке. Вышел на Автозаводской и дальше пошел пешком.
Катя не спала, но делала вид, что Сергей разбудил ее своим ночным вторжением.
— Я не одна, — хмурилась она, кутаясь в халат и стоя на пороге.
— Спроси себя, почему я не верю. Не хочешь оценить?
— Марковцев, я не знаю, о чем ты. Не знаю, что тебе ответить. Третий час...
— А тебя завтра на работу, я понял. Я сделал выводы, как ты и просила.
— Какие выводы? Где и с кем ты их делал?
— Ты впустишь меня или нет? Напрашиваешься на орден «За оказанное сопротивление»?
— Три года, Марковцев, три года ты где-то слонялся и ни разу не позвонил.
— Ты говоришь не обо мне, ты про Миранду думаешь и отыгрываешься. Мол, «ты ведешь себя в Москве хуже финна в Питере».
— Про кого я думаю?! — вспыхнула Скворцова. — Нахал ты, Марковцев! Давай топай отсюда. — Катя указала направление и свистнула. — Почему ты только сегодня озаботился? Насмотрелся порно, что ли? Или Миранда тебя так завела?
— Я задание выполнял, — серьезно ответил Сергей. — Пришел доложить. Вскрылись новые детали. И если ты не впустишь меня, завтра тебя вышибут с работы.
— Я не верю тебе.
— Некоторые вещи происходят, веришь ты в них или нет.
— О господи, — простонала Скворцова, отступая в полумрак прихожей. — Заходи.
Она отвернулась, чтобы Сергей не увидел ее улыбку. Опустила голову, едва Сергей прикоснулся к ней, обнял за плечи и коснулся губами ее шеи.
Она тут же вспомнила его губы, руки, ощутила забытую дрожь во всем теле. Эти чувства не были старыми, но обновленными и не поддавались никаким определениям. Эти первые прикосновения были самыми дорогими. Он будет долго касаться ее, сжимать в объятиях, но все в той же первой волне, окатившей ее.
Она ждала этого, только не могла сказать, как долго. Нет, не три года, не три месяца. Она ждала их временами. Когда было плохо, а когда хорошо. Когда не представляла его и не думала о нем, а просто дышала вдруг по-другому и в тщетных попытках пыталась уловить что-то вычеркнутое из памяти.
Только сейчас поняла это, когда им нужно было друг от друга лишь одного. Завтра, когда она захочет от него большего, даже всего, — все это уйдет. Но снова вернется. Пусть даже в три часа ночи или в пять утра.
Псков
Борис Прохоренко после опалы (неудачного и очень короткого отрезка работы в оперативном управлении ГРУ) был назначен вначале на должность заместителя секретаря Совбеза, а потом на пост главы Федеральной миграционной службы. После Прохоренко скатился «дальше некуда», до главного федерального инспектора Псковской области. Именно там нашел генерала Герман Адамский. Борис Викторович был единственным человеком, который мог до конца прояснить ситуацию с окончательным разрывом Сергея Марковцева со спецслужбами.
Ознакомительная версия.
