Присутствующие рассаживались в кресла вокруг большого стола. Александр произнес:
— Я и мы, — он обвел рукой мужчин, — Очень рады, что столь скромное жилье, — он улыбнулся, — посетил лучший доктор России, будущая знаменитость мира — Николай Петрович Михайлов. И мы рады в двойне, что он посетил нас с очаровательной невестой и ее замечательной мамой.
Горничные разносили налитое в бокалы легкое вино. Алла, Вика, Александр и Николай с удовольствием пробовали удивительный букет настоящего грузинского вина, но пятеро только делали вид, не принимая эту, на их взгляд, кислятину — вот водка: другое дело.
— Это действительно лучший доктор, только самый лучший, — подчеркнул Петр, — мог втихушку слямзить драгоценные камушки у Брома… из его почек, — он неприлично и громко захохотал.
— И отхватить себе молоденькую жену с красавицей тещей, — заржал Олег, пытаясь залезть Алле под платье.
Покрасневши от гнева и оскорбления, Алла не знала, что делать, поглядывая на Николая, которого охватила невиданная доселе ярость и отвращение к этим, самоуверенным в своей безнаказанности, подонкам. Он поднялся и в первую очередь успокоил Аллу: «Все в порядке, родная, — тихонько прошептал он ей на ушко, — больше никто не оскорбит и не побеспокоит тебя. Я разберусь… У меня еще здесь разговор… Ты пока посмотри с Викой дом, здесь есть на что взглянуть».
Его спокойствие и уверенность, нежная улыбка и любимый голос привели ее в порядок. Она уже забыла об инциденте, уводя Вику за горничной — интересно посмотреть и походить по дому, в котором раньше она могла побывать только во сне или кино. Но скорее всего другой ответ стоял напротив ее скоротечной забывчивости…
Когда Вика и Алла покинули гостиную, Николай, проводивший их взглядом, посмотрел на Олега, развалившегося в кресле и с интересом наблюдавшего за событиями. Его высокомерно-самодовольное лицо означало: ну, что ты можешь сделать со мной, сратый докторишка, скажи еще спасибо, что не трахнули их обеих, и ты сидишь здесь, за нашим столом, а мог бы уже и валяться где-нибудь с разбитой мордой в лучшем случае. Если ты умеешь хорошо лечить — это не означает, что ты имеешь тут голос.
Николай вдруг ощутил, почувствовал, что он может порвать этого негодяя на расстоянии. Это чувство, как само собой разумеющееся, где-то глубоко сидело в подкорке, словно с рождения пряталось там, но настало время выйти и поработать.
— Я не прощаю оскорблений, — начал он.
— Заткнись, пиявка больничная, кто тебе вообще давал слово, — цинично перебил его Олег под одобрение кивающих головами друзей.
Михайлов почувствовал, что Александр на его стороне и сейчас вмешается, но это его дело и только он доведет его до конца. Его глаза гневно сверкнули необычно холодным блеском, Олег вскрикнул истошно и вывалился из кресла, теряя сознание. Все вскочили, не понимая, что происходит и только Александр догадывался о причине, повергшей Олега на пол. Он взмахнул рукой, и подбежавшая охрана поволокла Олега из гостиной, оставляя на полу окровавленный мешочек, выпавший из его штанины.
— Ничего страшного не случилось, господа, — раздался хриплый и необычно низкий голос Николая, от которого у каждого пробежали по спине мурашки. — Я просто оторвал ему яйца и так будет с каждым, кто попытается залезть под юбку не только моей будущей жене, но и теще. И я надеюсь — этот скромный урок не пройдет даром.
— Да ты шакал… — закричал Вано и захлебнулся, дико вращая глазами, из его рта выпал оторванный язык.
— Этому засранцу я вырвал язык, урок не пошел ему впрок, — Михайлов оглядел Бориса, Михаила и Петра, испуганно жалкий вид которых уже не соответствовал напыщенности и вседозволенности.
Вано выхватил пистолет, пытаясь застрелить Николая, но его рука медленно поворачивалась к собственному виску, он тщетно хватал ее другой рукой, дергался, наконец, замер. Его глаза наливались диким ужасом, а живот опорожнялся, пачкая внутренности штанов и наполняя влагой ботинки. По гостиной медленно пополз запах испражнений.
Николай сморщил нос.
— А ля джигит без оболочки. Демонстрация истинного лица, — Михайлов вскинул руку, указующую на обгадившегося Вано, — а вообще я грузин уважаю. Среди них мало засранцев и трусов, как этот. И я не хочу загадить твоими недостойными мозгами этот благородный пол, а поэтому твоя рука просто отсохнет, — зло закончил Николай.
Рука Вано упала, как плеть, и пистолет покатился по полу. Более не обращая внимания на бандита, Николай подошел к Александру.
— Извини, Саша, наверное, надо было сделать как-то не так, по-другому?
— Нет, Николай Петрович, мужчина должен уметь постоять за себя… они этого заслужили. Вы как считаете? — тоном учителя он обратился к нашкодившим «ученикам» — Борису, Михаилу и Петру.
Испуганные и ошеломленные, готовые согласиться хоть с чем, привыкшие повелевать и наказывать, в обратной ситуации они раскисали. Получив полное единодушное одобрение, Александр продолжил:
— Значит, так тому и быть, а нам пора в другой зал. Вы с нами? — из приличия спросил он.
— Нет, мы, пожалуй, пойдем, — робко ответил за всех Петр.
И они, жалкие в своей раздавленности, без былого чванного могущества, гуськом тронулись к выходу, словно побитые шакалы, нападающие стаей и получившие неожиданно могучий отпор.
— Я надеюсь, никто не заболеет синдромом длинного языка и мне не придется лечить его укорочением? — с усмешкой бросил им вслед Николай.
Ответа никто не услышал — зажав для верности рот рукой, троица пулей вылетела из коттеджа.
Оставшись одни, Александр и Николай враз свободно вздохнули: словно воздух очистился и стало свежее.
— Не переживайте, доктор, — Саша постарался сгладить неприятный осадок, — все нормально, этих сук, оказавшихся слизнями, давно не мешало поучить. Пойдем искать невесту?
Михайлов кивнул и задумался, идя следом за Александром. «Хорошо, что я продемонстрировал свои способности Саше еще раньше — он внешне спокойно воспринял все события, а то бы ему сейчас потребовались объяснения. Но стоило ли вообще оставлять этих живыми? Нет — я все-таки не судья».
Перед глазами четко вырисовывалась картина, где Вано и Олег насилуют 14-летнюю девочку, ее наполненные ужасом глаза и исковерканный в крике ротик, затыкающийся извращенным способом. Запугав родителей, которые так и не подали заявление в милицию, что изнасилуют еще и младшую дочь, они расхаживали на свободе, уверенные в себе. Сердце сжалось от боли и отвращения к похотливым мерзавцам. Мозг, словно видеоплеер, прокручивал подробности прошедших событий.
«Но откуда я знаю все это»?
Виски заломило пришедшей болью, и он вспомнил, что нельзя искать причину. Боль ушла, и он понял, что может еще многое, только нельзя спрашивать — почему.
Горничная, догадавшись, что они ищут женщин, указала на бассейн, Саша и Николай направились туда.
— Алла Борисовна, вы извините меня за этого хама, — Александр подошел к ней и склонил голову, — я их всех прогнал, они наказаны и просили прощения.
Алла, удивленная и ошарашенная размерами дома, уже действительно не обижалась. Ей, женщине советской эпохи, воспитанной на моральном кодексе строителя коммунизма, в диковинку казался такой огромный частный коттедж.
— Хамы встречаются везде, Александр Анатольевич, но реже, чем добрые люди, а друг Николая Петровича и для меня друг. Все позади и не стоит беспокоиться.
Алла посмотрела на Николая, и он шепнул ей на ушко: «Не волнуйся, никто не ожидал такого поворота. Я наказал обидчика по заслугам».
Она незаметно благодарно сжала его локоть.
— У вас такой шикарный бассейн, Александр Анатольевич! — детские глазки Вики смотрели с восхищением.
— Вы, Вика с Николаем Петровичем и Аллой Борисовной, можете приезжать сюда в любое время, даже когда меня нет. Доктор знает, что это не пустые слова. О-о! Кажется, прибыли гости, пойдемте встречать, — услышав шум, закончил Александр.
Родственники завалили шумной толпой, Николай их уже знал и их знакомили с Александром. Вика и Николай принимали поздравления, Аллу поздравляли, как маму и тещу. Говорили все враз, наполняя шумом, весельем и радостью комнаты дома. Активнее и громче всех радовался Григорий, муж Светланы.
— Я всегда говорил, что эти Петровы ненормальные, — шутил он, — у них все, как не у людей. То они ходить по земле не могут, то посмотри, — он легонько толкнул Вику, — порхают, как ласточки. То у них ничего нет, то вон, какого мужика отхватили. Я не удивлюсь, что скоро в газетах начнут писать: «Доктор Михайлов принимал у себя зарубежных медицинских светил, но больше всего их поразила его красавица жена».
Под общий смех, Станислав, свояк Григория, продолжил шутку:
— Это еще что-о! В последние годы стало модным писать: «Знаменитая теща Михайлова, госпожа Петрова, посещает детский сад в Нью-Йорке»…
