– Куда – вознести?
– Представления не имею. В последние дни это у нее постоянно шло в связке – то бормочет, что взлетит на недосягаемые высоты, то начинает хлюпать носом и твердить, что ее раньше зарежут… А когда она однажды перебрала при Вячике и начала гнать ту же самую дурь, он на нее покосился так, что мне поневоле жутко стало. Как волк, право слово. А потом выманил меня на кухню и стал расспрашивать: что она мне рассказывает, особо ли со мной откровенничает… И все такое. Я, конечно, прикинулась дурой. А он… – Нину явственно передернуло. – А он вытащил пистолет, упер мне дуло вот сюда, под шею, знаете, как в кино показывают. И сказал что-то вроде: смотри у меня, ласточка, будешь болтать – или мозги по стенке разлетятся, или под асфальтом окажешься…
– Пьяный?
– Пьяный-то пьяный, а глаза – волчьи, трезвые…
– Пистолет был настоящий?
– Определенно. Он сначала вынул пистолет, потом обойму, показал мне, загнал в ручку, этак демонстративно… Патроны были самые настоящие. Мы на одной дачке пару раз стреляли из настоящего, я запомнила, как все выглядит…
– И когда это было?
– Дня за три до…
– Статья сто девятнадцатая, – сказала Даша удовлетворенно. – Объясняю, чтобы ты не особенно боялась. Уже есть основания, чтобы взять за хвост твоего Вячика.
– А если у него есть разрешение на ствол?
– Все равно. Та же статеечка. Если имелись основания опасаться осуществления угрозы… Имелись у тебя основания?
– До сих пор жутко…
– Так и напишешь потом. Когда она тебе рассказывала про часы?
– В тот же вечер. Роман вышел на кухню, Вячик успел спрятать пушку, только Роман, по-моему, все равно заметил, выставил меня в комнату, и они в кухне еще минут пять разговаривали на повышенных оборотах. Вячик вышел, как побитый, а Роман мимоходом покосился на меня, не то чтобы зло, совсем не так, как Вячик на кухне – но все равно мороз прошел по коже… Они уехали, а Ритка принялась глотать красное стаканами. Я тоже от расстройства изрядно приложилась, в меня впервые в жизни тыкали пистолетом… Мандраж был изрядный, что уж там. После всех этих ужасов в газетах… Вы правильно сказали – доказывай потом, что я ничегошеньки не знала… Ну, короче, Ритка стала ныть, что ее непременно зарежут. Ее почему-то непременно должны были не утопить там или застрелить, а именно зарезать. Может, зациклилась из-за этого вот ножика… – показала она на фотографию. – И сказала, что спрятала что-то под часами на даче.
– На какой?
– Не знаю. Показала фотографию и долго объясняла по десятому кругу: под этими самыми часами, никто сто лет не хватится, а достать, если понадобится, проще простого…
«Интересно, что там можно спрятать?» – подумала Даша, в сотый раз рассматривая фотографию. Массивная подставка, если внутри нет тайника, что можно под нее подсунуть? Листок бумаги, несколько купюр, и не более того…
– А потом?
– Ничего особенного. Ровным счетом. Она уже была едва тепленькая, да и у меня в голове шумело. Собралась и поехала домой. А в тот день… – она жадно затянулась. – Приехала около девяти, как обычно. Открыла своим ключом, прислушалась – ну мало ли, вдруг у нее кто-то в спальне, – прошлась по комнатам, заглянула в ванную, а она там, глаза распахнуты, в потолок уставилась…
Она замолчала, передернувшись. Немного выждав ради приличия, Даша негромко спросила:
– Ты ничего из квартиры не забирала?
– Да зачем? Я оттуда уже через пару минут вылетела… – бледно улыбнулась она. – И ушла в подполье…
– Точно, через пару минут?
– Честное слово! Подумала, что они могут вернуться…
– Почему «они», а не «он»?
– Не знаю, – честно призналась Нина, пожав плечами. – Так вдруг подумалось…
– Потому что связывала «они» с той компанией? Вячик, Роман и Виктор?
– А пожалуй что…
– Через пару минут, – упорно повторила Даша. – Нина, ручаешься? Около девяти, не пробыла и пары минут…
– Ну честное слово! – непреклонно сверкнула она глазами. – Не знаю, чем и клясться…
Бывает ли смертельно опасным клочок бумаги, который свободно можно подсунуть под часы? Еще как… Даша быстренько кое-что прикинула. Даже если видеомагнитофон программировала Нина, уличить ее в этом невозможно – да и зачем, откровенно говоря? Кто бы с ним ни возился, у него не было другой задачи, кроме как привлечь внимание к тому, что случившееся – все-же убийство. Задача достигнута, отлично. Не это сейчас главное… Развеселая компания с фотографии обрела конкретные имена, и, если верить девчонке, внутри этой бражки наблюдаются свои сложные отношения – а это уже посыл для вдумчивой работы, господа…
– А как сама Маргарита относилась к этой троице? – спросила Даша, спохватившись, что затянула паузу.
Нина думала совсем недолго:
– К Виктору – ровно. Симпатичный мужик, самый, я бы сказала, простой из всех. С некоторой бесхитростностью. Рита что-то похожее говорила. Роман… Вот Романа она в каком-то смысле уважала. Как сильного, настоящего мужика. А Вячика, я уверена, боялась. Побаивалась. Не потому, что он опасный, а оттого, что психованный. Знаете, бывают такие, вроде бы и соплей перешибешь, и карман от денег не лопается, и ничего в нем нет особенного – а все его побаиваются по причине явной психованности… Ну, там, прощают что-то, чего нормальному не простили бы, откровенно послать на хрен боятся… Понимаете?
– Кажется, – сказала Даша.
И подумала: даже если исходить из беглого описания, сразу видно, что все трое абсолютно несхожи характерами. Насчет Вити-Стольника Нина угодила в самую точку – вот именно, «некоторая бесхитростность», даже противозаконные грешки его отмечены этакой лапотной простоватостью, другой проворачивал бы все не в пример изощреннее и сорвал бы больше. Танцуем дальше: чисто дружеские отношения обычно возникают там, где люди во многом похожи друг на друга, зато здесь все наоборот. Суперменистый Роман, лапоть-Стольник и дерганый Вячик. Последнего Даша себе уже примерно представляла, и общее впечатление не в его пользу – серьезные люди, даже надравшись, не грозят пистолетами сопливым девчонкам. Кстати, на снимках с Маргаритой Вячик – единственный, кто получает явное удовольствие, держа нож у горла очаровательной певицы, по двум другим видно, что они забавляются, и не более того, а у этого и морда лица хищноватая, и глаза нехорошие… Неврастеник, определенно, шестерка. Конечно, следует сделать поправку на то, что Ниночка была откровенна не до конца, и все же, все же… Даже для совместных попоек и легонького блядства люди инстинктивно тянутся к тем, кто близок им по характеру, по нраву… Компашка, сцементированная чисто деловыми интересами? Вот только – какими? В какие это тайны ухитрилась почти с ходу проникнуть незадачливая Маргарита? И почему троица стала Ниночку откровенно отшивать (тут она, пожалуй, не врет, с неприкрытой обидой жаловалась, что ею вдруг пренебрегли). Как ни крути, а девочка весьма даже недурна, неглупа, держать себя умеет – пообтесалась при Маргарите, привыкла иметь дело с «высшим светом», кое-кто из допрошенных в качестве свидетелей отзывается о Ниночке с большим пиететом и ни в коей мере не считает примитивной шлюшкой… Аллах ведает, как обстоит дело с Романом и Вячиком, но Стольник – ярко выраженный гетеросексуал, даже после того, как меж ним и Дашей образовались весьма специфические отношения, пару раз пытался деликатненько закинуть удочку… Если здесь – чистейшей воды дела, бизнес, гешефт, зачем им нужна была Маргарита? Не в спонсоры же набивались?
Подумав, она задала этот вопрос вслух.
– Вот уж ничего подобного, – мотнула головой Нина. – Ритка мне непременно похвасталась бы, не удержалась. Для творческих людей в наше время спонсор – чересчур большая радость, такой с хорошими знакомыми моментально делятся.
– Ну ладно, – задумчиво сказала Даша. – Бери бумагу и кратенько излагай все.
– Это что, явка с повинной?
– Да что ты, – сказала Даша. – Заявление. Можешь сделать упор на то, как ты боялась этого нехорошего типа с пистолетом, только не особенно перегибай палку.
– А потом?
– Потом съездишь с нашим человеком домой к Маргарите. И посмотришь, не пропало ли что – какая-нибудь вещичка, о которой мы и знать не могли, а ты ее отсутствие заметишь моментально… Кстати, что она держала в деревянной шкатулке? Большая такая, коричневая, вся в резьбе…
– Не знаю, при мне Рита ее никогда не отпирала… Может, документы?
– Ну, оглядишься, в общем. А потом отвезем тебя в общежитие. В милицейскую школу. Там есть девичье крыло, устроят. Дней несколько поживешь для вящей надежности, с родителями урегулируем. Чужому на территорию попасть совсем непросто, там тебя не достанут. И знать никто не будет. Согласна?
– Так это вообще прекрасно…
– Говорила же – я не зверь, – хмыкнула Даша. – Ты мне, главное, не ври – и будем жить, как Беляночка с Розочкой…
