Бубнов с удивлением прислушался к звучащим из динамика мужским голосам.
– Что это? – спросил он. – Знакомый какой-то голос…
– То же самое, Виктор Иванович, хотел спросить и я, – пробасил Игнатьев. – Что это за запись?
Стажер, кашлянув в кулак, привлек к себе внимание старших по званию и должности товарищей.
– Товарищ подполковник… Виктор Иванович, – стажер посмотрел на начальника, затем на старшего оперуполномоченного. – Это та самая запись, Виктор Иванович, которую вы велели мне просмотреть, пока вы отъехали по своим делам.
– А-а… – Бубнов кивнул. – Понятно… – Он задумчиво покивал головой. – То есть там что-то все-таки есть, на этом носителе.
Он подошел к своему рабочему столу. Посмотрел на экран. Его рука потянулась к мышке – он хотел отключить воспроизведение и вытащить флешку из USB-разъема. Но рука вдруг застыла в воздухе, а сам опер прикипел взглядом к экрану, к тем, кто беседует в каком-то заведении, сидя за столиком, не подозревая о том, что их самих и их разговор пишет третье лицо.
Бубнов узнал одного из этих двоих.
– Оп-па, – пробормотал он. – Надо же… Это тот самый человек, на которого я думаю?
Он удивленно посмотрел на начальника. Тот, в свою очередь, хмуро сдвинув брови, ожидал от него разъяснений.
– Эта флешка – вещдок по делу о краже из машины одного гражданина, – пояснил Бубнов. – Она была в конверте с деньгами… ну, я вам докладывал.
– В конверте с двадцатью тысячами долларов?
– Да. Отключить запись?
– Погоди-ка… – прислушиваясь к звучащим из динамика голосам, сказал подполковник. – Что-то я не пойму, о чем они там толкуют? И где это вообще происходит?
Из динамика вновь зазвучал голос человека, считающегося едва ли не главным ненавистником и ярым противником тех, кто находится нынче на высших государственных постах.
– Я вам говорил, я предупреждал еще когда, что они все загребут под себя!
– Всё не получится… но нацеливаются, конечно, на жирный куш…
– Ты же сам рассказал только что, что они сейчас втихую ротируют кадры!
– Ротация идет, да.
– Расставляют на ключевые позиции своих людей!
– Вот только вчера вечером… я уже был в Давосе, мы днем приехали… вот вчера вечером мне позвонил один знакомый. И сказал, что принято решение по двум людям из администрации…
– Президентской?
– Да. Что их снимают с должностей начальников департаментов и переводят в кадровый резерв. А этих людей, между нами, вводили в АП с прицелом на будущее.
– То есть ваших… и наших, поскольку я себя, дорогой, не отделяю от вас, спихивают на второстепенные должности! Разве не так?
– Да, Борис, именно так все и происходит…
– Знаешь, я не удивлен. Они… ты понимаешь, о ком я, совершенно не договороспособны!
– Нам как-то удавалось все же находить общие точки…
– Да ладно! Все эти чекисты… силовики… его друзья… а его друзья это те, кто наши враги… С ними невозможно договориться именно «по-хорошему», понимаешь?!
– Ты знаешь, да… все труднее договариваться.
– Ты же не первый день в бизнесе… И в политике – тоже. Для того, чтобы люди были более сговорчивы, чтобы они шли на уступки, чтобы делали то, что от них хотят, надо покрепче держать их за фаберже! Иначе толку не будет. Политика и бизнес на том и выстроены: или ты держишь кого-то за яйца, или – тебя.
– Ну так они у них стальные, Боря.
– Зато у вас… у нас то есть, есть деньги!
– Верно…
– И мозги имеются, чтобы правильно все сорганизовать…
– Весь репрессивный аппарат у них в руках! У нас там не так много своих людей… Имеется в виду на серьезных должностях и с серьезными возможностями.
– Вот именно! Они понимают только силу. Поэтому выход есть только один…
– Какой, Борис? У тебя наверняка уже есть задумка, есть готовая идея…
– Сакральная жертва, – вкрадчивым голосом произнес экс-олигарх.
– Сакральная жертва, – эхом повторил его собеседник. – Хм… Думаешь, это сработает?
Подполковник, бросив на старшего опера странный взгляд, вдруг сказал:
– Вот что, Виктор!.. Выключи-ка запись!
Бубнов тут же выполнил его команду.
Некоторое время Игнатьев, отвернувшись и как будто высматривая что-то в зарешеченном окне, молчал. Потом, приняв решение, сказал:
– Давай ко мне в кабинет! И это… захвати тоже.
– Флешку?
– Да.
Подполковник повернулся к стажеру, который к этому времени успел переместиться ближе к своему рабочему месту.
– Что еще ты успел прослушать, Гецко?
– Кхм… Я это… Я включил запись незадолго до вашего появления, товарищ подполковник!
– Там, на этой флешке, одна только эта запись?
– Эмммм…
– Чего мычишь, как баран? Я вопрос задал.
– Там несколько папок, несколько файлов. – Поперхнувшись, стажер добавил: – Виктор Иванович просили просмотреть, пока сами на «выволочку» ездили…
– Да, это так, – подтвердил Бубнов. – Дел много, товарищ подполковник, зашиваюсь… Да вы ведь и сами велели поинтенсивней использовать нашего стажера…
– За себя говорите!
– А я и говорю, как было. Вы распорядились, чтобы я привлекал стажера. Вот я и поручил ему несложное задание – просмотреть, что на этом вещдоке записано.
– Но я успел только один этот файл просмотреть, – торопливо произнес стажер. – Да и то не до конца. А остальные папки и файлы я не открывал.
– Узнал кого-нибудь из тех, кто фигурирует на этой записи? – спросил у него подполковник.
– Никак нет, – глядя на начальство ясным преданным взглядом, сказал стажер. – Понятия не имею, кто они такие, эти люди.
Игнатьев медленно покачал головой.
– Вот что, Гецко…
– Да, товарищ подполковник?
– Об увиденном и услышанном… речь о записи… рассказывать никому не следует. Понятно?
– Понятно.
– Ни коллегам, ни друзьям, ни близким.
– Ясно, товарищ подполковник.
– Ну, если вам все ясно, тогда займитесь своими служебными делами!
Подполковник и Бубнов, прихвативший портфельчик и флешку, переместились в расположенный в другом конце коридора служебный кабинет.
Старший опер в подробностях рассказал начальнику о том деле, в котором – в качестве вещдока – фигурирует эта флешка. Игнатьев, выслушав доклад, спросил:
– А этот… Пашкевич его фамилия?.. Он кто будет по жизни?
– Я его спрашивал, чем он занимается. Но Пашкевич уклонился от ответа.
– Уклонился?
– Он вообще какой-то нервный. Я бы даже сказал – скользкий.
– Думаешь, это из его машины был похищен конверт с деньгами и этой штуковиной? – подполковник кивнул на лежащую на столешнице флешку.
– С большой долей вероятности – из его «Дастера».
– А что говорят эти двое злыдней? Которых взяли за кражу? Ты чистуху у них, кстати, взял?
– Они взяли на себя кражу, но не в полном объеме.
– То есть?
– Дали признательное, что вытащили из «Дастера» чехол с компьютером и планшетником.
– И?..
– А вот конверт с деньгами не признают, не берут на себя. Тот, при ком его обнаружили, по этому эпизоду в полной несознанке!
– Что говорит?
– Твердит, что конверт – не его. И что знать не знает, откуда он взялся.
– Отпечатки чьих-либо пальчиков на конверте, на купюрах и на флешке имеются?
– Вчера утром криминалист обработал, но результатов экспертизы в данный момент пока не имею.
– На них, на этих злыдней, в базе МВД что-нибудь есть?
– Мелочовка. Судимостей нет ни у одного, ни у другого. Но опрашивались в связи с автомобильными кражами в Можайске и в области.
– То есть… автомобильные воры? Можно сказать, профессионалы?
– Полагаю, им просто до поры везло. У одного на руке видны следы инъекций…
– Так они еще и нарики?
– Один из них, Тимофей Шлыков, точно наркоман.
Игнатьев уселся за свой рабочий стол. Кивком пригласил сотрудника присесть.
– В общем-то, понятно, почему эти двое не берут на себя конверт с деньгами, – задумчиво произнес он. – Если стоимость похищенного превышает миллион рублей…
– То это уже часть четвертая статьи за кражу, – подхватил опер. – Соответственно, по ней им светит до десяти лет.
– Крайне желательно расколоть злыдней по этому вот эпизоду. – Игнатьев покосился на лежащую перед ним на столе флешку. – Следует вызнать, откуда у них этот конверт с деньгами: взяли ли они его из машины потерпевшего, или… Хотя другие варианты кажутся лично мне маловероятными.
– Мне тоже. Я работаю над этим, Павел Андреевич. Сегодня утром, около десяти, перед тем, как ехать на «выволочку», позвонил потерпевшему.
– Пашкевичу? С какой целью?
– Мы договорились, что он сегодня сможет забрать те вещи, которые у него украли из машины.
– Кроме конверта с деньгами?
– Да, потому что он не признал его своим. Как и эту флешку. – Теперь уже опер покосился на USB. – Но телефон Пашкевича, который он мне оставил в качестве контактного, – не отвечает.
