в относительной безопасности, как всегда, прикрываясь мирными жителями. Но высокоточные русские ракеты попали просто ювелирно, превратив «нациков» в кровавый поджаренный фарш! Трехэтажное здание оказалось практически полностью разваленным, под такими руинами выжить было практически невозможно. Рядом с ним во дворе замерли выгоревшие остовы бронированных джипов.
А в окружающих многоэтажках только стекла выбило.
– Там точно никого не осталось? – Егор настороженно повел стволом автомата.
Он вместе с Мишей-волонтером устроился на широкой крыше бронированного тягача.
– Нет, там уже все «зачищено», – перекрикивая грохот двигателя и лязг гусениц, ответил механик-водитель МТ-ЛБ Игорь.
– Ладно, поехали дальше, – Егор сдвинул автомат на ремне набок.
Они направлялись для эвакуации мирных жителей, которые все еще находились в подвалах многоэтажек на Левом берегу. В последнее время поток беженцев из Мариуполя по гуманитарному коридору ДНР увеличился очень сильно. Кто мог, тот уезжал на разбитых и многократно простреленных легковушках или микроавтобусах. Стекла выбиты, заклеены полиэтиленом или скотчем, но это неважно. Главное, чтобы мотор тянул и шины об осколки снарядов на дороге не порезались. А вот к тем, кто выехать не мог, отправлялись военные медики.
Выносили на руках, утешали рыдающих матерей с маленькими детьми, помогали старикам. Всех их отправляли по гуманитарному коридору из охваченного уличными боями Мариуполя. Егор уже успел насмотреться на все эти маленькие человеческие трагедии, слившиеся в одно громадное, огромное горе.
* * *
Ночью поспать удавалось редко, и дело тут не в грохоте канонады, Егор и остальные бойцы умудрялись засыпать, точнее, «вырубаться», без сновидений даже под истошный вой стартующих ракет «Градов». Но «беспокоящий огонь» вражеских снайперов или «кочующих минометов» не давал отдохнуть.
А днем донимали гранатометчики. Причем выгоревшие оконные проемы как раз свидетельствовали, что огонь велся не ПО домам, а ИЗ них. Украинские националисты забегали в брошенную хозяевами квартиру, стреляли из гранатомета и убегали. А у РПГ-7 или «Мухи» реактивная струя сзади бьет метров на пять, вот все и вспыхивало. А мало ли в квартире легкогорючих материалов?..
* * *
Боевая машина пехоты с белой буквой «Z» на броне остановилась на перекрестке, задрала кверху тонкий ствол 30-миллиметровой пушки и прошлась короткой очередью по окнам, из которых только что били гранатометчики националистов. Фасад дома на уровне четвертого–пятого этажей пустующего сейчас дома заволокло дымом.
– Порядок! Подавили «нациков», теперь пойдем на штурм, – один из пехотинцев обернулся к Егору.
В воздухе раздалось, перекрыв все остальные звуки боя, короткое громкое шипение, с которым летит реактивная противотанковая граната.
– РПГ!!!
Егор мгновенно упал на асфальт, вскормленные войной инстинкты спасли его и на этот раз.
Совсем рядом оглушительно грохнул взрыв. Пахнуло жаром по спинной пластине бронежилета, и по кевларовой каске застучали мелкие камушки.
Когда Егор поднялся, БМП-2 на перекрестке пылала.
– Медика сюда! Быстрее!
Кумулятивная граната РПГ-7 попала справа в мотор. Подобное обстоятельство в определенной мере и спасло экипаж, но на этом, похоже, чудеса закончились.
Механик-водитель выскочил из люка в передней части боевой машины. Кто-то из солдат стащил с него горящий бушлат, повалил на землю, прикрывая от нового обстрела. Наводчик-оператор тоже сам выбрался из башни, а командира с перебитыми ногами и сломанной рукой оказавшиеся поблизости солдаты вытащили.
– Отходим, мужики, сейчас, б…дь, боекомплект рваться начнет!
Всего закопченного, в ожогах «мехвода» положили на расстеленный на земле бушлат. Егор в белых медицинских перчатках приподнял одежду у него на животе. Месиво… Черная кровь, обрывки кишок и лоскутов ткани, там все изорвано осколками.
Видимо, из горящей БМП он выскочил «на адреналине», а теперь боль возвращалась. Егор скрипнул зубами: для него все было предельно ясно. Полевой медик вколол раненому сразу три шприц-тюбика промедола.
– Эй, медицина, нельзя же столько много, ты же сам нас учил! – окликнул кто-то из бойцов.
– Ему можно.
Егор все же развернул армейский перевязочный пакет и перевязал живот механику-водителю. На белой ватно-марлевой салфетке и бинтах сразу же проступили пятна крови.
У командира боевой машины оказались сломаны обе ноги и открытый перелом правого плеча. Шлемофона нет, на голове и на лице запеклась кровь. Ну, тут уже попроще…
– Мне нужны четыре доски или чего-нибудь похожего – плоского, широкого и длинного, – сказал Егор.
Бойцы притащили несколько полос пластиковой отделки или ламината из куч строительного мусора возле разбитых домов. В общем, хрен поймешь, что это, но для шины пойдет. Медик сначала вколол командиру боевой машины пехоты обезболивающее, а затем бинтами из перевязочных пакетов примотал пластиковые полосы к ногам.
Из разорванного рукава камуфляжной куртки раненого торчал белый отломок кости – классический открытый перелом со смещением. Егор осторожно разрезал рукав форменной куртки ножницами с закругленными концами. Обработал йодом края раны, перевязал и аккуратно уложил раненую руку на бинтовую перевязь.
– Нормально, браток, до свадьбы заживет! – обнадежил Егор, бинтуя голову раненому.
Медик перешел к наводчику-оператору. Его правая рука, вся в крови, висела плетью. Бойцы уже наложили раненому турникет на плечо и теперь сноровисто накручивали бинт на рану.
– Молодцы, не зря я вам мозги проедал инструктажами! – нашел в себе силы улыбнуться Егор. – Болит сильно?
– Терпимо, – сквозь зубы ответил наводчик.
– Уколоть?
– Оставь для тех, кому нужнее…
– Сашка умер!
Чуда не произошло, механик-водитель погиб от болевого шока, обширное проникающее ранение в живот не оставило ему шансов. Егор и так понимал, что он не жилец на этом свете. К тому же нужно было спасать других раненых. Но все равно игла вины уколола сердце.
– Б…дь! – выругался медик и щелкнул тангентой рации на плече. – «Укол» в канале, «Гром», на связь, прием. У меня один «200», два – «300», переломы рук и ног. Открытый со смещением – плеча. Обезболил, шины наложил, встречайте.
– «Гром» на приеме, подтверждаю. Встречаем, – ответил командир медицинского взвода Дима Громов.
Рядом лупили автоматы и пулеметы, слышалась забористая ругань мотопехоты. Изредка с грохотом били гранатометы. В горящей БМП с треском рвался оставшийся боекомплект.
* * *
Солдаты приволокли двоих пленных к уже выгоревшему дотла остову сгоревшей боевой машины пехоты. У одного из них перебитая рука безвольно висела вдоль тела, а за спиной болтался пустой ранец на три гранатометных выстрела. Оба – молодые, коротко стриженые, выражение лиц откровенно злое.
– Взяли гранатометчиков, похоже, это они нашу «бэшку» спалили и Саню-«мехвода» убили, – пояснил один из пехотинцев Егору.
Пленных националистов бросили на землю, сорвали с них бронежилеты, камуфляжные куртки и то, что было под ними. На теле и на руках у обоих гранатометчиков наколоты трезубцы, свастики, оскаленные черепа, переплетенные буквы «NI», еще какая-то хрень. В общем, все с этими тварями было ясно.
– Слава нації! Смэрть ворогам! – выкрикнул один из пленных.
– Не будет вам ни славы, ни чести, ублюдки фашистские! И за весь украинский народ тоже, б…дь, не расписывайся. А вот по поводу «смерть врагам!» – это ты правильно сказал, – щелкнул предохранитель автомата, сухо хлопнули два выстрела.
– Документы их забери, «нациками» контрразведка интересуется, – равнодушно заметил один из бойцов.
Глава 14
«Корнет» Оболенский
Виктор Петрович Оболенский в свои 42 года был токарем седьмого, предпоследнего по значимости и сложности, разряда, и на жизнь ему было грех жаловаться. Работа на Енакиевском металлургическом заводе шла своим чередом, его уважали коллеги. Но восемь лет войны в Донбассе перевернули всю его судьбу. Огненным летом 2014-го украинские националисты захватили Дебальцево и через Углегорск рвались к Енакиево – родному городу непутевого украинского президента Виктора Януковича. Гарант украинской конституции сбежал в Ростовскую область, растерявшись и не выдержав груза ответственности или неожиданных обстоятельств в виде майданного шабаша националистов-бандеровцев. Однако, справедливости ради, стоит отметить, что Янукович все же руки кровью не марал.
Как бы то ни было, Виктор Оболенский летом 2014 года расцеловал жену и дочку и отправился воевать в ополчение. И тут раскрылся его новый талант, а название профессии стало позывным. Оказалось, что система наведения переносных противотанковых ракетных комплексов имеет очень много общего с профессией токаря. Кумулятивные ракеты «Фагота» и «Конкурса» наводились на цель по проводам, при этом контролировать прицеливание
