— Я скоро вернусь! — пообещал наспех.
Антон не соврал. Он купил хлеба и колбасы, сыра и конфет, даже банку халвы для девчонки. Домой бежал вприскочку, пришлось выстоять в двух очередях. Зато какой сюрприз! Обрадую бабку и Аньку! — шевельнулось в душе нерастраченное тепло. Антошка влетел в комнату, едва не сбив с ног страруху.
— Где носился, неслух? Ведь просила тебя не уходить из дома! Разве можно простывшему на холод? Я вот пенсию получила! Меду купила тебе! Лечить буду! — торопила Антошку раздеться, помогала ему.
— Антошик! А бабуля нам с тобой печенье купила к чаю! Я его не ела, тебя ждала! — сообщила девчонка, выпутываясь из платка.
— А я тоже кое-чего принес! — похвалился мальчишка и выгрузил на стол свертки, пакеты и кульки.
— Где деньги взял? — нахмурилась бабка.
— У меня были!
— Откуда они у тебя?
— Мать давала. Я не тратил. Копил. Как будто знал заранее! — врал мальчишка.
— Нынешние матери у детей отнимают. Не то дать, кусок хлеба отбирают. Твоя, видать, богатая! Отчего ж бросил ее?
— В деньгах нет тепла! — отвернулся Антошка от покупок, выдохнул горький ком.
— Это я тебе купил конфеты и халву! — подошел к Аннушке.
Девчонка взяла гостинцы, положила рядом.
— Мы с тобой вместе съедим. И бабуле дадим! Чтоб всем хорошо стало! — ответила серьезно и предупредила: — Чур, фантики не выбрасывать. Я их до следующей пенсии нюхать стану!
— Не надо! Я работать буду. И конфеты часто начну приносить! — пообещал мальчишка, приметив, как жалостливо оглядела его бабка Уля.
— Ботинки купить надо! Твои вовсе разваливаются. Носки да майчонки. Рубашки на сменку. А ты про конфеты! Немножко потерпите с ними! Все разом не получается!
В тот вечер бабка Уля сварила гречневую кашу. Ее ели с колбасой. Антон ел жадно. Знал, эти харчи куплены в магазине, не с помойки взяты…
Когда за окном стемнело, Аня запросила сказку. Старушка согласилась без уговоров. И Антон лег на диван поблизости. Бабка Уля рассказывала о старом замке, призраках и чудовище, о богатырях и доброй красавице. Мальчишка, хмыкавший поначалу недоверием, вскоре замер, заслушался. Вместе с Анькой ойкал от страха за девицу-красу, ежился от проделок злого чудовища. Смеялся и радовался находчивости богатырей, будто они были ему родными братьями.
К концу сказки Аннушка уснула.
Приметив, что Антон не спит, старушка присела рядом на диван, погладила голову мальчишки, заговорила тихо, чтобы не разбудить хрупкий сон внучки.
— Я не спрашиваю тебя, где взял деньги. Все равно не сознаешься. Рано. Не поверишь пока. Об одном прошу, Антон, не кради! Ворованное не даст здоровья и не пойдет впрок. Оттого это, что кто- то проклял, пожелал плохое вслед. Колом в горле такая сытость встанет. И вместо здоровья болезнь придет. Так всегда случается. Отчего воры плохо живут? Потому что слезами обиженных вся их судьба измочена. И не дает им Бог светлых дней и хорошей судьбы. До времени радуются. А потом сторицей плачут. За все взыщет Господь, с каждого! И жирный кусок казаться будет падалью. Потому что у воров судьба, как дырявый карман. Счастье не задерживается. Оно знает кого обогреть, кого обойти. И ты, внучок, не гонись за сытостью. Не пузо береги от голода, душу от греха! Когда в душе светло, человек не помрет от голода. Его Бог увидит. Не балуй! Прошу тебя! — потрепала по плечу. И попросила: — Давай завтра вынесем Аннушку на воздух, подышать пора ей свежестью.
Антон, едва проснулся, вспомнил эту просьбу. Взял девчонку на руки, понес в сквер через дорогу. Сел с нею на скамью. Они разговорились о вчерашней сказке. Мальчишка досказал концовку.
И вдруг услышал внезапное.
— Гад ты такой! Я тебя по всему городу ищу! Куда подевался? Почему ушел и не приходишь? — стояла перед мальчишкой запыхавшаяся, разъяренная Лидия. Она держала Антона за плечо, боясь, чтобы он не сбежал. Но тот сидел спокойно, обняв одной рукой Анну, другой придерживая ее, чтобы девчушка не упала. Лидия только теперь заметила девочку, удивленно спросила: — Чья она? Где ты ее взял?
— Судьба подарила! Теперь она моя сестра! Я всю жизнь о том мечтал. А ты конфетами заменяла. Ими душу не согреешь. А вот Анька — любить умеет. И я нужен ей! Насовсем! По-настоящему. У нее такая же, как ты, мать! Вы только рожать умеете. Растить не научились! Нет у вас сердца! А у нее, хоть и маленькая, — имеется! Она без меня куска хлеба не съест, спать не ляжет! Ты никогда так не любила! Только бабушка! Но и она у меня теперь есть!
— Ты что, Антон, одумайся!
— Я — уже! Теперь ты думай!
— Антон! За что? Я для тебя жила! — не верила в услышанное Лидия.
Мальчишка грустно усмехнулся:
— Для меня ты пошла в бардак? Для меня пьешь и путаешься с мужиками? Для меня оставляешь одного на недели, не зная, жрал
иль нет? Живой иль сдох? Ты воспомни, когда мы с тобой говорили по душам в последний раз? Что ты знаешь обо мне? Ты погналась за деньгами! Теперь они есть! А меня потеряла! Проглядела! Разменяла!
— В чем упрекаешь? Я хотела, чтобы мы с тобой легче жили!
— Когда я жил в Одессе с бабкой, я подрабатывал у рыбаков. И мы кормились этим. Пусть не всегда было мясо на столе, зато светло жили. Не стыдились людям в глаза смотреть. Никто не плевал нам вслед! Не становился кусок поперек горла! Я не боялся, что кто- то притащит в дом заразу! К нам не приходила милиция! Нас уважали все! Мы жили, как жил весь город! Пусть не всегда сытно, зато светло и спокойно! Спали, не вздрагивая! Не зависели от Егора, какой в любой момент может выкинуть из своего дома!
— Успокойся, Антон, я ушла оттуда! — побледнела Лидия и, что-то поняв, сбавила тон, присела на скамью рядом, придвинулась к мальчишке.
— Давай поговорим спокойно, без упреков! — предложила тихо.
Антон пересадил Аннушку со скамьи на колени. И спросил:
— Ты не замерзла?
— Пошли домой, Антошик, я этой тетки боюсь! — сказала на ухо.
— Мне с нею поговорить стоит, чтоб потом никого не бояться,
— ответил ей. И повернулся к Лидии. — Один притон на другой сменила? — спросил прищурившись.
Лидию передернуло. Но она сдержалась. Хоть очень хотела дать пощечину.
— Я покончила с притоном навсегда!
— Свежо предание, но верится с трудом! Такие как ты на пенсию добровольно не уходят! Иль клиентуры поубавилось? Иль лягавые прижали?
— Хватит! Не зубоскаль! Сама завязала! Вчера переехала! Теперь в Тушино живу! Работаю у порядочного человека. Вернее, ухаживаю за ним и его стариками. Готовлю, стираю, убираю, в магазин хожу. Короче, веду дом. Там у меня своя комната, питание и небольшая плата за мою работу. Нам с тобой на двоих хватит на жизнь. О тебе я говорила. Ты будешь жить со мной, питаться, учиться. Никто тебе не помешает. Семья хорошая.
— А ты меня спросила? Опоздала с хлопотами! Я устал ждать, пока одумаешься и сам себе выбрал семью! Теперь уж все! Якорь брошен! Я на приколе у своей гавани. Она мне по душе, а ты — дрейфуй. Тебе твой берег еще искать надо! — встал со скамьи.
— Антон, подожди! Где ты живешь? — испугалась баба, что теряет последнюю, слабую нить, связывающую с мальчишкой.
— Я полюбил другую сказку — добрую и тихую. Она вернула мне то, что ты отняла — мое детство! Мне хорошо в ней! Не отбирай! Не возвращай в кошмары! Я устал взрослеть так быстро. Дай побыть самим собой. Пощади меня от себя! Дай выжить и не свихнуться. Оставь меня мне! — подхватил Анну на руки и, не оглядываясь назад, пошел к дому.
Лидия не заторопилась следом. Она сидела оглушенная, потрясенная услышанным и никак не могла успокоиться.
Она курила одну сигарету за другой. Не обращая внимания на проходящих мужиков, оглядывающихся на нее. Она плакала, не замечая, как размазала краску по лицу. Успокоилась нескоро. И пошла, шатаясь, к станции метро, тяжело соображая, в какую сторону ей надо ехать…
Антон, вернувшись к бабке Уле, раздел Аннушку. Уложил ее в постель. И, подойдя к старушке, сказал:
— Работу мне надо подыскать. Чтоб вы не промышляли по урнам больше.
— Я уже договорилась в ЖЭКе! Взялась два участка мести. Пока вы спать будете, я и управлюсь. Той получки хватит. Мне завтра уже выходить.
— Участки покажите мне! Я за вас выйду. А вы с Аней поспите.
— Рано тебе, Антошик, в эту лямку впрягаться! Я покуда сама справлюсь!
— Не надо! Я — мужик! Должен семью кормить, а не висеть на шее балластом. Анечку лечить надо, нельзя одну оставлять. Вот ей на лекарства, — вытащил из кармана деньги, положил на стол перед бабкой Улей.
Та не хотела брать. Но Антон настоял. И старушка, вскоре найдя рецепт, пошла в аптеку.
Антон знал: лекарство для девчонки стоило дорого, и бабка не могла его купить лишь потому, что тогда не осталось бы денег на уплату за свет и квартиру. А побираться не умела старуха. Мать и отец девчушки отделывались обещаньями достать денег на лечение дочери, но, видно, не получалось, потому перестали навещать.
