— Я тут припас кое-что… — шмыгнул носом хитрый прапор. — Три примуса и одна спиртовая горелка. На примусе чайник быстро закипает. Керосин тоже припас…
— Детей сначала напои, Иван Иванович, в такую пору легко переохлаждение организма получить. Там Логвинов детьми занимается.
— Я старшему лейтенанту два примуса передал. Он детей уже поит. А это для вас… — Шевченко подошел ближе и протянул две армейские кружки.
Расспрашивать его, откуда взялись примусы и керосин, Устюжанин не стал. Он видел, как старший прапорщик заглядывал в обгоревшее с одной стороны здание хозяйственного магазина. Хозяйственный человек хозяйственные магазины любит. Конечно, к действиям Ивана Ивановича можно было отнестись по-разному, но чай он заварил вовремя, и это если не убирало, то отодвигало в сторону любые обвинения…
Синие губы подполковника Изжогина слегка порозовели. Одной большой кружки ему хватило, чтобы слегка согреться. Устюжанин же, не допив свой чай до конца, поймал взгляд пожилого дагестанца, сидящего на том самом ящике, с которого Виталий Владиславович выглядывал из траншеи, и протянул кружку ему:
— Погрейтесь…
Дагестанец принял кружку с благодарностью и с достоинством, сделал два глотка и передал сидящей рядом с ним на том же ящике женщине. Женщина тоже двумя глотками удовлетворилась и передала кружку кому-то дальше. А там уже Иван Иванович Шевченко шел с чайником в руках и подливал чай каждому, кому в руки переходила кружка. Так стараниями старшего прапорщика люди смогли немного согреться…
Из середины траншеи вышел старший лейтенант Логвинов, продвинулся мимо командира и сквозь жухлую листву упавшего дерева посмотрел на небо.
— Что там? — спросил Устюжанин.
— В дальнем конце, товарищ подполковник, плавать можно. Вся вода туда стекает. Экскаваторщик уклон сделал.
— Здесь вся площадка с небольшим уклоном, — заметил подполковник Изжогин. — Экскаваторщик копал везде на одну глубину.
— Какой-нибудь дренаж сделать невозможно? — поинтересовался Виталий Владиславович.
— Саперными лопатками?
— Понятно. Что предпринял?
— Вывел людей ближе к середине. Уплотнились. В середине пока еще нормально. Лучше, чем здесь. На самое мелководье детей поставили. Греются чаем. Да разве здесь согреешься…
— Товарищ подполковник, — кивнул в сторону, где располагался обгоревший магазин, Шевченко. — Я, кажется, где-то там насос видел. Сбегаю, гляну… Вроде бы на прилавке лежал…
— Провода все пообрывало, — неожиданно заговорил Изжогин. — Электричества в поселке нет. Наверняка линию отключили.
— А вышка сотовой связи? — спросил Устюжанин.
— У них на случай аварии электросети своя дизельная станция. Автоматически включается, — раздался из темноты голос Николая Ивановича. — Если, конечно, и их там не развалило.
— Навряд ли, сигнальные огни на вышке горят, — сказал Изжогин.
— Значит, не развалило. Но не тащить же сюда их дизель? Здесь и десяток насосов не справится. Нужно куда-то детей переводить, пока смерчей нет.
— Ветер и без смерчей взрослого с ног сшибет, — покачал головой Логвинов, — а уж дети точно не удержатся.
— Еще два часа такого ливня — и мы все водолазами станем, — посетовал директор школы. — Надо думать…
— А куда переводить-то? — в сердцах спросил Устюжанин. — Есть здесь хоть одно подходящее здание? Николай Иванович, вы что-то про крепкие дома недавно говорили…
— Есть крепкие жилые дома, таких домов несколько. Коттеджи. На окнах ставни железные, ветер не пропустят, и двери стальные. Богатые дагестанцы там живут, главное, чтобы хозяева нас приняли. Я про эти дома и говорил еще до урагана.
— Железные двери открываются одним выстрелом из гранатомета, — подсказал старший лейтенант Логвинов. — Я гранатомет с собой захвачу.
— Только это далеко, на другом конце поселка. Как туда добраться?
— Витя, — повернулся к старшему лейтенанту Устюжанин, — до БМП доберешься?
— Если надо, доберусь.
— Надо!
— Тогда я пошел… Николай Иванович, готовьте детей.
И старший лейтенант, поглубже надвинув на голову кепку, без раздумий шагнул вперед, подпрыгнул, ухватился за ветку упавшего на траншею дерева и обезьяной выбрался на поверхность. Боевая машина пехоты была выставлена неподалеку на открытом месте перед сгоревшим зданием поселковой администрации, чтобы не свалилось на нее дерево или столб. Но открытое место как раз и представляло в ураган наибольшую опасность, потому что ветер на открытом месте разгонялся, как над морем, и набирал самую высокую скорость и немереную силу.
Подполковник Устюжанин шагнул вслед за старшим лейтенантом, точно так же ловко взобрался на ствол дерева, но дальше не полез, только голову из ветвей высунул, наблюдая за Логвиновым. Ноги подполковника свисали с толстой ветки, которую он оседлал, ливень лил на голову и на плечи, стекал по спине, и дальше по ногам вода стекала в траншею. Похоже, он и не собирался ослабевать.
Но для старшего лейтенанта Логвинова опасность представлял не ливень, который при всей своей мощи единовременного давления не в силах был свалить такого физически крепкого человека, а ветер, валивший деревья. Виталий Владиславович только сейчас увидел, что вся дорога, ведущая к центральной площади поселка, завалена упавшими деревьями. Причем ветер налетал под углом в сорок пять градусов и валил деревья именно под этим углом, деревья с противоположной стороны упали в газон, перекрыли тротуар и проломили дворовые ограды. Правда, не видно было, чтобы хоть одно дерево до дома достало, дома стояли от дороги в отдалении. Но Устюжанина больше интересовали не деревья и дорога, а старший лейтенант Логвинов. Тот снял с головы свою кепку и сунул ее под ремень, чтобы не придерживать постоянно рукой. Ветер был такой, что самого Логвинова мотало и болтало, как пьяного, и он с трудом держался на ногах, а уж кепку точно сбило бы с головы. Передвигался старший лейтенант медленно, упираясь полусогнутыми ногами в землю и перенеся центр тяжести тела в сторону ветра. Хорошая координация помогала ему удерживать равновесие и не падать. А падение в этой ситуации могло обернуться большими неприятностями. Человека просто поволокло бы по водяной подушке, которая образовывалась на асфальте, закувыркало и обо что-нибудь ударило бы. Но Логвинов держался хорошо и, хотя передвигался медленно, тем не менее к цели приближался неуклонно.
За стеной дождя видимости не было практически никакой. И старшего лейтенанта было плохо видно, и уж совсем плохо просматривалась БМП, устойчивая даже на своих узких гусеницах благодаря солидному собственному весу [11]. Но старший лейтенант приближался к боевой машине все ближе и ближе. И только в самом конце этого пути особенно сильный порыв ветра все же свалил его и бросил прямо на цель, к которой он приближался. Удар, должно быть, был сильным, потому что Логвинов не сразу поднялся, и Виталий Владиславович даже зашевелился на своем стволе, стряхивая с себя лишнюю воду и намереваясь отправиться вслед за старшим лейтенантом. Но Логвинов встал, придерживаясь руками сначала за гусеницу, потом за броню, и стал сбоку подбираться к люку механика-водителя. Люк открылся с трудом, но, открывшись, был сразу же отброшен ветром и широко распахнулся. Однако с петель не сорвался, и это дало возможность старшему лейтенанту использовать люк, как подпорку для своего тела, и забраться внутрь. Закрыть люк оказалось трудно, видимо, механизм заедал. Даже издали можно было заметить несколько попыток справиться с ним. Старший лейтенант наполовину высунулся наружу, пытаясь что-то исправить, и наконец справился, люк закрылся, и уже через минуту боевая машина пехоты, круто развернувшись, резко сорвалась с места и направилась к траншее. Подполковник Устюжанин спрыгнул в траншею и только там перевел задержавшееся дыхание. Он видел, каким трудным был для старшего лейтенанта этот, вообще-то, короткий переход. Но теперь впереди стояла еще более сложная задача — следовало рассадить всех детей в БМП.
— Шевченко!
— Я! — Старший прапорщик оказался рядом.
— Возьми с собой кого-то из солдат потолковее… Воронова возьми. Поедешь с детьми. Останешься там, а Воронов пусть возвращается за следующей группой. С хозяевами дома не церемониться. Если будут против, разрешаю применить силу. Как детей размещать будем?
— Двоих в переднее отделение, рядом со старшим лейтенантом, двое детей на взрослом месте поместятся. Мы с Вороновым в башне. В заднем отсеке сколько поместить сможем? Я думаю, вместо семи десантников поместим десять или одиннадцать детей. Одиннадцать. Тогда за один рейс отправим пятнадцать человек.
— Нормально.
— Я бы с ними поехал… — предложил свои услуги подполковник Изжогин.
