— Здесь не война, Ирина… — Произнес Андрей. Его лицо, время от времени, освещалось огоньком сигареты. — Нет у меня жены, Ириша, да и девушки нет…
— Ну, так чего же ты?
— Тебе сколько лет?
— Это бессовестно, спрашивать женщину, о её возрасте.
— Ладно, не кокетничай, я совсем другое имел ввиду.
— Двадцать четыре! Ну, чуть-чуть я тебя старше. Это, что ли для тебя проблема?!
— Да нет, Ириша, это-то как раз не проблема! Дело совершенно в другом…
— Ты пойми, Андрюша. — Ирина начала говорить очень быстро, чувствуя, что сейчас он скажет что-то, чего она не хотела слышать. — Ты меня нашёл, понимаешь? Нашёл! Если бы не ты, то, скорее всего, и не было бы уже Ирины Хмельницкой. Понимаешь это? Ты мужчина! А я женщина, которую ты нашёл, я теперь твоя, я хочу родить от тебя сына, что бы у меня в доме был такой же МУЖЧИНА, как ты! Понимаешь ты это, чурбан деревянный?!
— Тебя нашел Мулла!
— Нет, ты! Без тебя, там, и Муллы, твоего, не было бы!
— Ладно, не плачь. — Филин вытер слезы с этого милого лица. — Пойми, мы прошли кое-что вместе, рисковали и выжили. Мы теперь с тобой как родные, как брат и сестра! А братья сестер не трахают!
Ирина очень долго смотрела на посуровевшее, лицо Филина. Долго курила, и долго смотрела…
— А ведь ты и в самом деле так думаешь, Андрюша! Максималист и дурак! — слезы потекли по щекам, но в полной тишине, без всхлипов. — Я тебе вот что скажу… Командир… Я никогда и ничего не забуду. И я буду тебя ждать! Столько, сколько нужно будет. Жизнь всё по полочкам разложит, и ты будешь со мной, когда устанешь от войны. И сына, я рожу от тебя! А пока что, знай! Ты всегда сможешь прийти в эту квартиру, в любое время суток, и жить здесь, сколько понадобиться. Я вчера ключи от двери сделала, второй комплект, для тебя…
С тем и уехал Филин, зная, что у него теперь есть гнездо, в котором он сможет отлежаться, случись чего…
А в Одессе его уже ждал Медведь.
— Ты где пропадал, командир?
— В Николаев ездил. К Ирине.
— Понятно! Вопросов нет!
— И не надо вопросов, Игорёк. — Проговорил Андрей.
— Ладно. Тут вот какое дело, Андрюха. — Игорь достал обувную коробку «SALAMANDER». — У нас, в группе, есть закон такой, не гласный. Мы тоже самое и для Шаха сделали. Короче. Ты знаешь, что «работая» за Речкой мы получаем три оклада: обычный, за боевую работу, и ещё один, в валюте, за работу за границей?
— Не было времени у меня на такие подробности.
— Но это так! В общем, тут вот какое дело…
— Да не мнись ты, Игорь!
— Слон женится вот-вот, и нужны будут «бабульки», им двоим. Жить-то надо как-то, квартирку, там, купить или ещё чего, на первое время. А ему ещё протезы покупать — тоже «копеечку» стоит. — Медведь открыл коробку, которая, почти до верху, была наполнена чеками «Внешпосылторга». — Здесь 16 месячных окладов, в валюте, ребята сбросились для Слона и Кати.
— Я понял! Мои возьми тоже. — Проговорил Андрей, доставая свою валюту. — Только нас, ведь, четырнадцать в группе?
— Еще Хайзулла твой, и «прапорщик медслужбы».
— Иришка?
— Ирина, она. Она только дней 10 как в Николаев вернулась. Что не сказала ничего?
Андрей не ответил. Да и зачем?…
А потом они с Медведем вернулись в отряд. Вместе проходили медкомиссию. И эскулапы признали друзей годными к прохождению дальнейшей службы.
… Сговорившись заранее, Филин с Медведем вошли в кабинет Бати строевым шагом и, молодцевато подбросив ладони к Беретам, отдавая честь, доложили:
— Товарищ подполкххх-х-ы!.. — Филин поперхнулся от неожиданности — на Бате были полковничьи погоны. — Извините! Товарищ полковник!..
— Расслабься Филин! Давайте, сынки, проходите, садитесь.
— Поздравляю, Батя! — усаживаясь на стул, сказал Андрей.
— Тебе и ребятам твоим, спасибо!
— Не понял? — проурчал Медведь.
— И я тоже! — сказал Филин.
— За Хайзуллу. За него… Вы, ребята, даже не догадываетесь, что сделали. Да, если честно, я тоже. Но факт — фактом! Такого количества «висячек», в отряде, на кителя не вешали, уж лет несколько, за один-то раз: Бай получил, наконец-то, своего «Лысого» и «За боевые заслуги». Мулла — вторую МЗО. Док — «За боевые…». Индеец — долгожданную МЗО и «За боевые…». Тюлень тоже — долгожданную «Красную Звезду» получил. Медведь — МЗО, ты ещё не знаешь об этом, Игорь. Филин — получил своё ещё в Кабуле. Слон — в Одессе. Ну и я, за обеспечение операции — очередное звание. Вот такие «пряники»!
— А остальные? — нахмурился Филин.
— Я представлял всех. — Бате было неудобно перед Андреем, и это было видно. — Ребята твои, думаю, поймут.
— Но я не пойму!
— А и не надо, сынок. Систему не изменишь! Ты просто служи, как можешь, а можешь ты неплохо. Так и дальше давай. И вот ещё что, у нашего особиста, в кабинете, тебя один человек дожидается, уже как часа 3. Иди, поговори с ним Филин, но знай, если он тебя уговорить сможет — я тебя не отпущу. Помнишь наш разговор? Не место тебе у «гэбарей» — ты армейский. Иди, Филин, а мы здесь с Медведем посидим — покалякаем…
В кабинете начальника особого отдела отряда Филина ждал Хайзулла… Николай Караманов. И это была самая большая неожиданность для Андрея. Николай был с палочкой и ещё хромал.
— Ну, здравствуй, ученик!
— Приветствую Вас, Гуру! — Андрей склонился в шуточном поклоне, как когда-то делал это в детстве всерьез.
— Не забыл ещё?
— А разве это можно забыть?
— Прав — это забыть невозможно. Ну, как дела Андрюха?
— В норме Карман.
— И это не забыл?
— И это…
— Как себя чувствуешь после операций?
— Комиссия признала годным.
— Ну, хорошо! Ты я смотрю, парочку звёздочек нашёл: на пагоны, да и на китель.
— А ты, Карман, подполковник, я вижу. Инженерных войск?
— Сегодня инженерных, завтра железнодорожных… Какая разница, что носить в петлицах?
— Но звание-то твоё?
— Моё.
— Быстро растёшь, Колян. Ты меня на сколько старше?
— На шесть лет, Андрюха.
— Нормально! В двадцать шесть — подполковник! А в тридцать шесть? А к пятидесяти — генерал Армии?
— Или пенсионер в тридцать — это уж как повернётся.
— Ну-ну, не прибедняйся, Карман. У тебя вон, на груди, Звезда Героя висит. Таких «кадров» не увольняют.
— Ладно, Андрюха. По поводу Звезды Героя. Представление было на троих — Батя твой, тебя и сержанта твоего, Ошека что ли, на Героя представлял. Но в «верхах», наверное, решили, что трех Героев в одной операции быть не может — только один… Но звездулька эта и твоя тоже, и сержанта твоего.
Они помолчали. О чем говорить, если и так все ясно.
— Слышишь, Андрей? Я хочу тебя к себе забрать.
— Зачем?
— Мне отдел дали. «Планирование спецопераций». Пойдёшь ко мне замом. Должность-то полковничья!
— А твоя, значит, генеральская?
— Значит…
— И что я там делать буду? На собственной жопе мозоли насиживать?
— Ну, зачем же? Будем планировать вместе, а исполнять будешь ты…
— Ага! Замначотдела планирования на боевой работе! Не звезди, подполковник, не надо!
— Но это же перспектива, карьера.
— Коля?! А пошел бы ты на фуй с такой перспективой! Ладно? Помнишь, я когда-то стихи писал?
— Ну, и я тоже баловался, а что из этого следует?
— А из этого следует, Карман, что я пока из «Скифа» уходить не собираюсь.
— А если соберёшься?
— Вот тогда и поговорим, товарищ будущий генерал-майор!
— Хорошо, Андрей — это твое право. А что там, на счёт стихов?
— Слушай Коля, и понимай:
Владей собой среди толпы смеренной,
Тебя клянущей, за смятенье всех,
Верь сам в себя, наперекор Вселенной,
И маловерным отпусти их грех.
Пусть час не пробил, жди, не уставая,
Пусть лгут жрецы, не снисходи до них,
Умей прощать, и не кажись прощая,
Великодушней и мудрей других.
Умей мечтать, не став рабом мечтанья,
И мыслить, мысли не обожествив.
Равно встречать успех и поруганье,
Не забывая, что и голос лжив.
Останься, тих, когда твоё же слово
Калечит плут, чтоб уловлять глупцов,
Когда вся жизнь нарушена, и снова,
Ты должен всё воссоздавать с основ.
Умей поставить, в радостной надежде,
На карту всё…
— Вот так, Карман. Не могу я сейчас уйти из отряда — ребята не поймут. Смотри, вон в Прибалтике что-то заворачивается, в Приднестровье. А в Средней Азии? Вон в Таджикистан «духи» полезли из-за Речки после вывода. Да и на Кавказе тоже какая-то каша заваривается. Так что я с пацанами. Не хочу я, Колян, пропустить ничего! Так что извини! Потом поговорим, если случиться…
— Береги себя, Филин!..
23 февраля 2003 г.
* * *
Август 1989 г. Отряд.
