— Слушай, как она, Иришка-то наша?
— И за что тебя бабы любят, а?
— Догадайся. — Улыбнулся Филин.
— Ладно! Коняка ты, Андрей! Такая девка по тебе сохнет, а тебе — хоть бы хер. Баран ты, хоть Батя тебя и прозвал Филином, Ба-ран!
— Ладно. Разберусь. Ты рассказывай.
— Ну вот. Вылетели в 5.40. На трёх вертушках: мы, Джо со взводом «краповых» и Задира со своими. Ребята-то оказались — то, что надо! Глядишь, может, кто и к нам попадет — злые, отчаянные вояки. Ладно, время покажет. В общем, искали. Группа высадилась в том ущелье, перед перевалом… Что тебе сказать Филин? Вы со Слоном — герои, без вопросов! «Крокодилы» конечно, поставили свою точку, но я тебе говорю, по характеру ранений, вы вдвоем больше половины отряда Алихана «уложили». «Летуны» только пригладили, да там уже и делать-то было, почти нечего. Вот, кстати, я тебе сувенир привез, на память.
Игорь сунул руку в сумку, с которой пришёл, и достал хромированную «Бретту» и, тонкой, искусной работы, кинжал, инкрустированный серебром и драгоценными камнями:
— «Пукалку» вот твою возвращаю, твой трофей, только спрячь куда-нибудь, не дай Бог случиться чего! А это — кинжал Алихана! Я его прямо с этого пса взял. Тебе, на память! Бери, командир, бери!
— Спасибо, Игорь. — Андрей был растроган.
— Ну вот. Короче, мы перевернули всех двухсотых — вы то тоже были одеты как «духи», и не нашли. Тогда решили идти искать за перевал. Пошли по этой дорожке, долбаной, второй раз. Цепью. В общем, нашли мы вас ниже перевала… Ты знаешь, Андрюха, сколько тебя Слон волок на себе? Без ног…
— ?
— Наверное, всю ночь и утро полз, не соображал уже ничего! Километра три, не меньше!
Ребята молча выпили по полстакана. А что же тут скажешь?
— Ну, а потом?
— Потом «вертушками» в Кабул. Слона сразу же в Ташкент на «тюльпане», а тебя на стол в Кабульском госпитале. Врачи не давали никакой гарантии… Сурово тебя шибануло. А знаешь, что? Иришка-то наша, она ведь, возле тебя была всё время, пока не отпустили тебя в Москву. О ней вообще отдельный разговор?
— Какой разговор, Игорь?
— Это потом. Сейчас дай закончить, раз уж столько рассказал. Короче, провалялся ты в Кабуле три недели с копеечками. Врачи говорили, что тебя нельзя двигать, да и в сознание ты, почти не приходил, так минуты на 3–4, всё командовал… То тебе МОНку заложи, то ленту новую к «Утёсу» дай, то, чаще всего, дозоры и боковые охранения ставил. В общем, упарил, ты, Андрюха, в этом госпитале всех, но больше всего Ирину.
— А она-то к госпиталю каким боком?
— Во! Я и говорю Баран!
— Да ладно тебе, объяснил бы, я ж не помню ни хрена!
— Слушай, Андрюха, я тебя постарше буду, чуток — жизнь видел с разных сторон. Ну и баб видел! Но таких!.. Ты женись на ней, командир, она девка правильная!
— Ты будешь рассказывать или сопли жевать?
— Дура, ты, Андрюха!
— Ну а что дальше?
— Дальше?! — Почти крикнул Медведь. — Да она, для тебя, всё там делала: говно твое в «утках» выносила; мыла, как ребёнка; кормила с ложечки, хоть ты этого и не помнишь; переругалась со всеми врачами, чтобы тебе уделяли большее внимание… Да она осталась в Кабуле из-за тебя — их госпиталь выводили, а у неё контракт закончился! Она там, по «нитке» — домой ехала… Да-а-а!
— А что же мне делать-то, Игорь? Я же её почти, и не знаю. Всё времени, в запарке, не было.
— Не знаю! НЕ ЗНАЮ! Сам решай! Только, я уверен, что с «той стороны» тебя она достала, а не хирурги. Любит она тебя, братишка, любит. А, кстати, она наша с тобой, почти, землячка — живет в Николаеве. У меня и адрес есть.
— Ладно, Игорёк, там жизнь покажет.
— Фуй она покажет!
— Может быть, а может, и нет…
— Ладно. Давай ещё по «соточке»?
— Давай, братишка, и споём, по-тихому, нашу..
Ваше благородие — госпожа Удача,
Для кого ты добрая, а кому иначе.
Девять граммов сердца постой, не зови,
Не везёт мне в смерти — повезёт в любви.
Ваше благородие — Госпожа Чужбина,
Крепко обнимала ты, да только не любила.
Письмецо в конверте, погоди, не рви,
Не везёт мне в смерти — повезёт в любви…
…Уже и день начался, а Игорь и Андрей сидели и сидели на родительской кухне. Пили горькую и, полушепотом, пели песни…
— Слушай, Медведь. — Андрей вдруг вспомнил, что хотел спросить. — Ты-то как в Одессе оказался?
— А попутным ветром. Весну в Одессе пропустить? Да нив жисть!
— Нет, серьёзно.
— После праздничного ужина в отряде, ну, когда тебя обмывали, Батя собрал всю группу и объявил отпуска на 30 суток. Мне и Мулле по 45, ему понятно, а я ведь, свои, положенные, после госпиталя, так и не отгулял. Когда в отряд прибыл и узнал от Бати где группа, да ещё, что её повёл салага зелёный, насел на него. Батя и разрешил, с условием, что в отпуск, после «работы». Я уже думал, после всего, что Батя забыл, но он ничего не забывает… Вот я аэропланом и рванул в Одессу. — Посмотрев на Андрея, Медведь улыбнулся. — Ты это, командир, брови-то не хмурь как сыч и за «салагу» не обижайся. Ты наш командир, Филин — доказал!
— Проехали!
— Ну, тогда наливай, братишка.
— Легко!
И вояки пили горькую… И пели…
Призрачно всё в этом мире бушующем
Есть только миг, за него и держись!
Есть только миг, между прошлым и будущим
Именно он называется жизнь…
— Ты к Слону ходил?
— Нет, Игорек. — Андрей опустил глаза к полу. — Знаешь, никак не могу себе представить Андрюху инвалидом безногим. Страшно.
— Понимаю, — вздохнул Медведь. — Но идти то надо. Знаешь, командир, мне тоже страшно. Что делать будем?
— Вместе пойдем.
— Бля! От Суворов! А ведь прав. — Засмеялся Игорь. — Пойдём вместе, пойдем. А когда?
Тут на кухню вошла мать Андрея:
— А вы, мальчики, сходите-ка к вашему товарищу на 8 марта.
— Ма! Он же не девица!
— Дурачок ты, сын, вон Игорь твой прав, не Филин ты совсем.
— Вы что, сговорились что ли, не объясняя ничего, меня бараном обзывать? — обиделся Андрей.
— Хорошо, юноша, — в голосе женщины, вдруг, появилась строгость. — Объясню. Купите большой букет роз, это вас касается, молодой человек, и пойдите к своему товарищу. 8-го Марта рядом с ним будет его мать, и ещё, может быть, девушка, а в присутствии женщин, вам обоим, молодые люди, не так страшно будет, мы же вас, мужиков, всегда от страха спасали.
— Тётя Аня, можно я вас поцелую! — Медведь вскочил с места и чмокнул женщину в щеку. — Вот она, мудрость житейская! Понял Филин? Так и сделаем. Спасибо вам, тётя Аня.
— Не за что. Кто ж вас ещё жизни научит, если не родители? — улыбнулась женщина. — Воя-аки!!!
…С огромным букетом роз в руках, и крохотным букетиком ландышей в кармане кителя, который сунула туда цветочница, Филин и Медведь шли к другу… Эх Слон, Слон…
У него в палате действительно была мать, и букет пришёлся, как нельзя, кстати. Но вот сама встреча… Ребята, Филин и Медведь, сговорились, что поедут к Слону в парадной форме, со всеми наградами… Что бы патрули армейские в городе не цеплялись, да и, для солидности. Новенькие «камуфляжи», малиновые, «Краповые», береты, награды… Правда у Игоря их было, не в пример, больше… Филин всё ещё не избавился от палочки… На них оборачивались.
Когда они вошли в палату Слона… Вот тут то на Филина и нашёл ступор. Они смотрели друг на друга, Филин и Слон, и не могли сказать ни слова. Русский язык закончился, а на другом говорить не хотелось…
Слон сидел на своей кровати, но свисали с неё, только пустые штанины пижамы. «Вот так!» — подумал Филин. Они обнялись. А потом сидели рядом, обнявшись, молча. Слов не было. Были только эмоции, но они, дураки, боялись показать свою «слабость». Медведь курил, уставившись в окно. Мать Слона, тихонечко ушла. А они всё сидели и, молча, вспоминали…
— Слушай, тёзка. — Сколько прошло времени, никто не помнил, но в пепельнице, рядом с Медведем, была уже гора окурков. — Тут Батя для тебя посылку передал.
Филин достал из кармана «комки» коробочку с орденом и подал её Слону. А тот даже не раскрыл… Просто взял и положил на тумбочку возле своей кровати…
А потом они втроем пили коньяк. На удивление, все оказались, в этом деле, патриотами родного города. Вот и пили, принесенную ребятами, «Чайку».
— Слышь, пацаны. — Слона слегка охмелил напиток, спустя пару часов. — Я тут решил. А какого красного перца я в Тбилиси четыре года парился? Просто так? Я, короче, письмо написал в МО, что бы разрешили сдать выпускные экзамены в нашем ОВАКОЛУ.
— Во! Хвалю! — проговорил Игорь.
— А, и правильно, — поддержал его Филин. — Образование же получил? Ну! Теперь диплом получишь и будешь огурцом!
— И я так думаю.
Время шло быстро за разговорами.
— Ребята, — сколько прошло времени — никто не знал, да и на часы не смотрели. — Тут вот ещё что, новость у меня есть.
