– Михаил Ильич, – подошла к директору телеканала во время большой перемены, – я ваша студентка…
– Я вас запомнил, – улыбнулся он, окинув взглядом мою фигуру. – У вас еще какая-то милая фамилия. Малы́ш, кажется?
– Малы́ш, конечно, звучит забавнее, – рассмеялась я, услышав свою фамилию в правильном произношении, – но я Ма́лыш, с ударением на первый слог.
– Ну что ж, запомню. А как ваше имя?
– Алиса, – изображая смущение, потупила взгляд я. – Михаил Ильич, у меня к вам огромная просьба.
– Алисочка, – громким шепотом ответил он, – зачем сразу огромную, может, начнем с небольшой?
Ну уж нет. Если я попрошу что-нибудь небольшое, а ты мне откажешь, о крупном можно будет и не заикаться.
– У большинства студентов нашей группы никогда не было практики на телевидении. Не могли бы вы взять нас к себе на канал стажерами, всего на один день?
– Алиса, чудо мое, ты же сама сказала, что они не работали на телевидении. Как же я могу подпустить их к телестудии, даже на час, не говоря уже о дне?
– Да, конечно, – вздохнула я. – Может быть, вы хотя бы пригласите нас на экскурсию?
– Вот это пожалуйста! Только, для начала, не вас, а тебя, – подмигнул мне Дронченко. – Я все тебе покажу, а ты соберешь группу и сама проведешь для них экскурсию. Приходи в субботу, после обеда. Я скажу охране, чтобы тебя пропустили.
Что, интересно, он собрался показывать мне в это время?
– Хорошо, Михаил Ильич, – снова потупила взгляд я. – До субботы.
В пятницу я прогуляла занятия ради похода по магазинам. Выбрала рубашку и юбку в пастельных тонах из нежнейшего шелка. Купив на последние деньги дорогущее нижнее белье цвета шампанского, я пошла ва-банк. Поговаривали, будто Михаил Дронченко – примерный семьянин. У меня не было планов уводить его от жены. В будущем отношения могли стать препятствием, а не трамплином для карьеры. Выбирая, прислушаться к сплетням, или довериться внутренним ощущениям, я положилась на собственное чутье. Сквозь ироническую усмешку, не сходившую с лица преподавателя, я заметила интерес, намекавший на большее, чем флирт со студенткой.
Не зная, во сколько у директора телеканала обед, я пришла к часу. Охранник проводил меня до двери кабинета. Внутри, за столом шириной в человеческий рост, с миниатюрной чашечкой в руке, сидел Дронченко. Зеленый свитер, надетый поверх фиолетовой рубашки, подчеркивал цвет глаз, с интересом следящих за моим появлением. Курчавые волосы лежали в беспорядке, как будто их только что взъерошила женская рука. Весь его вид говорил о расслабленности и уязвимости.
– Алиса Малы́ш!
Дронченко снова сделал ударение на второй слог. На этот раз я не стала его поправлять. Улыбаясь одними уголками губ, я ответила:
– Здравствуйте, Михаил Ильич.
– Попрошу запомнить, – поднял он брови, – в этом кабинете никто не называет меня Михаилом Ильичом. В нашей телекомпании царит демократия, а отчество Ильич отдает душком социализма.
– Хорошо, Михаил.
– Присядь, – указал он на кресло напротив. – Будешь кофе?
– Спасибо, – покачала я головой, ощущая на подсознании, что слово «нет» лучше не произносить.
– Зря, элитный сорт, Ямайка Блю Маунтин. Перечные нотки специй и сдержанная кислинка, – он поднес чашечку ко рту и сделал глоток. – Ммм…
Значит, он гурман. Вот и хорошо. Мне есть, что предложить на десерт. Тем временем Дронченко достал из ящика стола папку и обложился со всех сторон документами. То и дело поднося ко рту полупустую чашку, он водил пальцем по бумаге. Его глаза бегали по строчкам, не отрываясь от документов. Выждав минут пятнадцать, я решила напомнить о себе:
– Михаил Ильич!
Продолжая изучать бумаги, Дронченко нахмурил брови.
– То есть, Михаил.
– Да, Алиса? – наконец посмотрел на меня он.
– Сегодня суббота, скоро закончится рабочий день…
– Не волнуйся, вечером в студии начинается все самое интересное.
Он снова погрузился в чтение. Не зная, как на этот раз привлечь к себе внимание, я протянула руку и, слегка коснувшись папки, спросила:
– Важные дела?
– Бухгалтерские отчеты, – проследив за движением руки, поднял на меня взгляд Дронченко. – Не трогай документы, пожалуйста.
– Не буду, если вы проведете для меня экскурсию.
– Я же обещал, значит, проведу.
– Когда? – глядя ему в глаза, снова коснулась папки я.
– Позже. Алиса, будь терпеливой.
– Позже.
Я пододвинула к себе папку. Дронченко откинулся на спинку кресла и скрестил на груди руки. Следующий ход был за мной. Подняв со стола папку, я принялась листать бумаги.
– Бандитка, положи папку! В ней важные документы.
– Отведите меня на экскурсию, тогда положу.
– Решила меня шантажировать?!
Дронченко поднялся из-за стола и подошел ко мне.
– Дай сюда, – потянул он за край папки.
Я подалась ему на встречу вместе с документами. Он запустил свободную руку мне в волосы и притянул к себе. Его губы оказались мягкими и влажными, поцелуй – жадным. Язык так глубоко проник мне в рот, что захотелось отстраниться. Вместо этого, я дождалась, пока Дронченко сам от меня оторвется. Он прижался своим лбом к моему и, глядя мне в глаза, прошептал:
– Алиса, что мы делаем? Ты моя студентка, а я преподаватель, женатый человек.
– Вы правы, – выдохнула я, отстраняясь. – Мы должны остановиться.
– К черту, – притянул меня обратно он.
В этот день, плавно перетекший в вечер, мне пригодилось не только кружевное белье, но и все навыки, приобретенные прошлой весной с Лешей. Интересно, как он? Мы не виделись с того вечера, когда я попросила избить следователя. Зуйков не объявлялся до самого отъезда, значит, Леша выполнил просьбу, как и остальные возложенные на него обязанности. Дронченко наслаждался мной как элитным сортом кофе. Судя по страсти, с которой он отдавался занятию любовью, одной чашечкой напитка в день Михаил не ограничивался. Со своей стороны, я делала все, чтобы процесс ему не наскучил: ласкала, дразнила, кусала, доводила до исступления, расслабляя и напрягая интимные мышцы, крутила бедрами и изворачивалась. В один из перерывов он, целуя мою грудь, сказал:
– Не сочти за оскорбление, но ты настолько хороша, что можешь требовать любую плату, какую только пожелаешь.
– За что? – прикинулась дурочкой я.
– За красоту, – провел рукой по моим волосам он. – За нежность. Любой мужчина отдаст что угодно только за то, чтобы тобой любоваться.
– Правда?
Он прикрыл глаза и медленно кивнул.
– Тогда, возьми меня на работу и сможешь любоваться хоть каждый вечер.
– С удовольствием! Чего ты хочешь? Квартиру? Машину? Я сделаю так, что тебе не придется работать.
– Я как раз хочу работать. Здесь.
– Здесь?! – его глаза округлились. – Зачем?
– Чтобы всегда быть рядом, – провела кончиком языка по его верхней губе я. – Не нужно квартир и машин. Оформи меня на полставки, плати зарплату, а я всегда буду рядом.
– У меня уже есть секретарша. Если я ее уволю, жена начнет подозревать…
– Миша, твоя жена ни о чем не узнает, обещаю. Я же учусь в МГУ, возьми меня журналистом.
– Возьму! – поднялся он на руках. – Прямо сейчас тебя возьму!
С этого момента все пошло так, как я планировала. Наконец-то появился тот прогресс, которого мне не хватало в первом семестре. Я семимильными шагами приближалась к своей передаче. Дело оставалось за малым – найти историю для первого репортажа. Чтобы попасть в формат телеканала, мне нужна была социальная проблема. В ее поисках я отправилась на сайты бесплатной юридической онлайн-консультации. Перечитав миллионы вопросов о наследстве и разводах, остановилась на кардинально отличающейся от них ситуации: у молодой семьи родилось двое детей, первый из которых появился на свет мертвым. После рождения второго ребенка, семья подала заявление на материнский капитал. В скором времени они получили отказ. Власти посчитали, что в семье всего один ребенок, несмотря на то, что факт существования первенца доказывало свидетельство о рождении. Поискав информацию на эту тему, я узнала о двух похожих делах, которые рассматривались в судах той же области. Одно из дел родители выиграли, другое – проиграли. Обзвонив все три семьи, я собрала достаточно информации для репортажа. Оставалось только договориться об интервью, но не снимать же его на телефон?
