Улыбчивому усатому дядечке я рассказала о том, что у моей лучшей подруги наступили беспокойные времена. Ее мать тяжело заболела, Лилии приходится день и ночь дежурить возле маминой постели. Узнав о трагической ситуации в семье студентки Зеленовой, заместитель декана пообещал сделать все, чтобы она смогла сдать сессию. На прощание я попросила декана не показывать вида, будто ему известно об испытаниях, выпавших на долю моей подруги. Лилия – девушка гордая, думает, что справится сама. Так бы, конечно, и было, если бы не безвыходные обстоятельства. Дядечка с воодушевляющей улыбкой заверил меня в лучшем исходе дела. Поэтому три дня спустя я особенно удивилась, обнаружив Лильку лежащей на диване и с остервенением размазывающей по щекам слезы.
Первой мыслью было: подруга все-таки догулялась по темным переулкам. Но возле входной двери лежала сумка с учебниками. Выходит, Лилька вернулась в слезах с учебы. Я в очередной раз попыталась ее разговорить. Вместо того чтобы как обычно сбежать на вымышленное свидание, она только отвернулась к спинке дивана.
– Не молчи, – попросила я снова. – Ты же знаешь, я во всем тебя поддержу, что бы ни происходило в твоей жизни. Если не хочешь выворачивать душу, просто расскажи, из-за чего ты прямо сейчас плачешь. Давай подумаем вместе, как решить проблему, – сделав паузу и не дождавшись ответа, я перешла в наступление. – Тебя что, исключили из универа?
– И ты туда же! – завопила Лилька.
Не ожидая такой эмоциональной реакции, я растерялась.
– И я? Кто еще так подумал?
– Чокнутый зам декана! Вызвал меня к себе и посоветовал взять академ до следующего учебного года!
Лилька с ревом уткнулась в подушку дивана. Интересно, тушь смывается с окрашенной кожи вместе с краской? Позже проверю. Сейчас есть вопрос куда занимательнее: неужели усатый дядька не придумал лучшего способа помочь? Если так, Лилька потеряет целый год.
– Он сказал, что я вряд ли сумею сдать сессию, даже если меня к ней допустят. Откуда ему знать?! Она еще даже не началась, а мне уже грозят исключением! Это так несправедливо…
Лилька снова зашлась в слезах. Нужно как-то привести ее в чувства, иначе она доведет себя до истерического припадка.
– Вообще-то, – осторожно начала я, – ты сама дала повод так думать.
– Интересно, чем же?!
Судя по выражению лица, Лилькин гнев переключился на меня. Тем лучше. По крайней мере, она не побежит в деканат забирать документы или делать еще что-нибудь похуже.
– Поправь, если я ошибаюсь, но, по-моему, в последнее время ты совсем не уделяла внимания учебе.
– Откуда тебе знать?
– Действительно, откуда? Тебя же целыми днями не бывает дома. Наверно, все это время ты просиживаешь в библиотеке над учебниками?
Лилька приоткрыла рот от удивления, как будто я только что озвучила простую до гениальности идею, которая до этого даже не приходила ей в голову. Пожалуй, если бы мне не хотелось возвращаться вечером домой, я бы так и поступила. В глубине души все эти месяцы я надеялась, что Лилька тоже до этого додумалась. Как видно, нет.
– Но он-то не может знать, где я провожу вечера, – опомнилась Лилька. Договорив, она снова застыла, глядя на меня с открытым ртом. – Или может?
– Нет, об этом я ему не говорила.
– Господи! – выдохнула она. – Ты совсем чокнулась…
– Еще бы, увидела тебя в списке недопущенных к сессии и чокнулась.
– Твое какое дело?!
– Пойми, за это исключают из универа!
– Я завалила всего два зачета.
– Всего! В школе ты училась на круглые пятерки.
– Осталась целая неделя, чтобы их пересдать. Но по твоей вине, вместо пересдачи мне предлагают академический отпуск, как будто я вертихвостка, залетевшая на первом курсе! Может, зам декана так и думает, а? Что ты ему наплела.
– Я сказала, что у тебя тяжело заболела мама.
– О, боже мой! – всхлипнула Лилька так, будто это случилось на самом деле. – Хотя бы маму мою не трогай…
– Не трогала бы, если бы тебе не грозило исключение. Я всего лишь попросила для тебя послаблений.
– Зачем? Думаешь, я не справлюсь без твоей помощи? Или хочешь меня контролировать, как твой папа тебя?
– Что за чушь ты несешь? – сказала я и сама уловила в своем голосе отцовскую интонацию.
– Чушь?! Ты даже говоришь, как он. Вся в папочку!
Лилька вскочила и, подняв с пола пуховик, направилась к входной двери. Я побежала за ней, пытаясь ухватить за рукав. Подруга оказалась быстрее. Она распахнула входную дверь и вылетела на лестничную площадку. Чуть не сбив с ног поднимавшуюся на верхний этаж соседку, интеллигентного вида блондинку в очках и серо-коричневом пальто, прокричала:
– Думаешь, я не смогу тебя убить? Влезь еще раз в мои дела, увидишь!
Как и соседка, я застыла от удивления. Стараясь изобразить на лице непринужденное выражение, сказала:
– Не обращайте внимания, обычная ссора.
– Вам лучше знать, – покосилась на меня блондинка и пошла наверх.
Вечером я не ждала, что подруга придет ночевать домой, но все равно пораньше легла в кровать и выключила свет. В голове крутилась наша ссора, назойливым комаром мешая заснуть. К моему изумлению, Лилька не только вернулась, но и, раздевшись, подошла к моей кровати. В темноте я слышала, как она дышит, склонившись над подушкой.
– Ты спишь? – наконец, прошептала подруга.
– Нет, ложись рядом.
Она забралась под одеяло и прижалась к моим лодыжкам ледяными ступнями.
– Теперь холодно сидеть на лавке?
– Ты знаешь? – вздохнула она, от чего волосы защекотали мне щеку. – Давно заметила?
– Не очень, – соврала я, чтобы не вызывать лишних вопросов.
– Пришло сообщение из учебного отдела. Меня допустили к сессии.
– Поздравляю.
– Прости, что сорвалась на тебя.
– Это сейчас неважно. Лучше подумай, как будешь сдавать экзамены.
– Сдам, будь уверена. Твои старания не пропадут.
– Это слова. Пообещай претворить их в жизнь.
– Пообещай никогда не поступать так, как вел себя твой папа.
– Обещаю, – не задумываясь, ответила я и, как теперь понимаю, обманула.
– Обещаю, – прошептала она, зарываясь лицом в мои волосы.
Лильке с трудом удавалось сдерживать обещание. Сидя над учебниками, она вечно отвлекалась. Иногда я заставала ее неподвижно глядящей в одну точку. Время от времени обнаруживала на экране ее ноутбука проигрывающиеся видео с уроками макияжа или обзорами модной одежды, вместо учебных файлов. Судя по грязным волосам и запущенной коже, тема красоты не так уж ее интересовала. Скорее, она служила способом сбежать от повинности. Каждый раз, возвращаясь к учебе, подруга тяжело вздыхала. Утро она начинала с проверки почты, а введение во всех учебниках прочитывала с карандашом, поэтому до основного материала дело доходило только на третий день.
Меня успокаивало то, что теперь она проводила дни напролет дома, больше не выдумывая свиданий с несуществующими парнями. Стараясь помочь, я покупала продукты, готовила и убирала. Составляла для подруги списки задач. Надеялась, что это поможет ей разглядеть конечную цель и мотивирует. Однажды даже попыталась рассортировать Лилькины учебные материалы, но мои старания ее только раздражали и в итоге привели к очередной ссоре.
Лилькино настроение изменилось после первого сданного экзамена. Даже получив «удовлетворительно», она почувствовала отдачу, поверила, что способна пройти это бесконечное на первый взгляд испытание. Проигрыватель ютуба изредка появлялся на экране ее ноутбука, но большую часть времени на нем отображались формулы. Несмотря на усердие, учеба все равно вызывала у нее тяжелые вздохи. Лилька стала реже ходить взад-вперед по квартире, но все чаще упиралась взглядом в стену и просиживала в таком состоянии до поздней ночи. Когда очередь дошла до последнего экзамена, подруга была настолько вымотана, что даже не смогла порадоваться первой и единственной четверке.
У меня все вышло наоборот. Уже к середине ноября стало ясно, что нагрузка на журфаке гораздо меньше той, к которой я привыкла. Первую сессию ждала с нетерпением, а когда она закончилась, окончательно разочаровалась. Во время каникул все чаще вспоминала о правиле десяти тысяч часов. Конечно, в университете давали знания, но мне они казались теоретическими, неприменимыми к реальной работе. Мне хотелось узнать нюансы журналистики, но вместо ответов на конкретные вопросы, большинство преподавателей переводило разговор на высокие материи. Советовали сначала проникнуться философией профессии. Благодаря организованности, к которой я приучила себя еще в школе, у меня оставались бесконечные коридоры свободного времени. Хотелось бежать по ним к цели, пробивать новые стены, а меня просили остановиться и подождать.
