Он немного успокоился. Дождь прекратился, сквозь низкие облака стало проглядывать солнце. И на душе у Геры посветлело. «Все обойдется, – подумал он, возвращаясь по берегу к группе. – Все будет хорошо».
Они разговаривали не под протокол. Пузырьков избрал такую форму допроса, чтобы не слишком нервировать директора АОЗТ «Авиценна». Наврусов ни при каких обстоятельствах не должен был заподозрить, что следователю что-либо известно о поступившем в аптеку героине.
И все же отсутствие протокола беседу не очень оживило. Наврусов оказался весьма немногословным собеседником. Неприступная стена! Исчез начальник охраны аптеки, а у директора не было никакой, даже самой призрачной версии случившегося. Он все отрицал, причем в категоричной форме. Убийство? Но для этого нет оснований и мотивов. Для самоубийства – тем паче, Ломсадзе человек уравновешенный, преуспевающий и жизнелюбивый. Провалами в памяти не страдал. Ничем не болел. Отличный спортсмен. Никуда уезжать не собирался. Дисциплина безупречная. Должен, обязан был появиться позавчера рано утром на работе, но не появился. Исчез бесследно. Пшик – и нет человека!
Пузырьков был молод, только закончил юрфак, и в голове у него еще порхали белыми голубями конспекты и учебники, из которых перышками сыпались цитаты: «…особое значение в обеспечении успешности допроса имеет его коммуникативная сторона…», «…воспроизведению показаний на допросе может помешать волнение, вызванное необычной для допрашиваемого процедурой допроса…», «…способность находить верный тон в общении, пробуждать заинтересованность к даче правдивых показаний…»
Пузырьков кашлянул, расстегнул пуговицы пиджака, сел удобнее:
– Ренат Ахметович! Вот посудите сами: ни с того ни с сего, без видимых причин исчезает человек, начальник охраны вашего предприятия. Не рядовой сотрудник, а начальник охраны. Как вы думаете, его исчезновение может быть кому-нибудь выгодным?
– Слесарям, – ответил директор, слегка улыбнувшись, насколько позволяла обстановка. – Нам пришлось в срочном порядке менять все замки.
– Зачем?
– Видите ли, у Ломсадзе при себе был кодовый ключ к аптечному хранилищу. Этот ключ мог привлечь внимание какого-нибудь наркомана… Вы курите?
У Пузырькова даже сердце екнуло в груди. Наврусов, великолепно владея собой, с легкостью коснулся запретной темы.
– Нет, не курю… Значит, все-таки наркоман мог пойти на убийство Ломсадзе ради ключа?
– Если этот наркоман – полный идиот. А полный идиот не сможет убить человека и при этом не оставить никаких следов. Нонсенс.
– Разумно, – согласился Пузырьков. – А что, в вашей аптеке имеются наркотики?
– А как же! – Наврусов без тени волнения на лице взмахнул руками и закинул ногу на ногу. – Морфин, омнопол, другие сильнодействующие средства. Все, естественно, под строгим учетом и контролем. Если желаете, я могу представить вам лицензию, акт проверки…
– Нет-нет, не надо. Я вам верю. Только мне непонятно, что выиграл этот условный наркоман от исчезновения Ломсадзе?
– В том-то и дело, что ничего! Я же вам говорю, что не вижу никаких разумных мотивов убийства Ломсадзе. На всех дверях мы уже заменили замки. Даже если кто-то завладел кодовым ключом, ни одной двери им открыть невозможно… Извините!
Директор нажал кнопку спикерфона и попросил секретаршу принести два кофе.
– Ренат Ахметович, – как можно более доверительно произнес следователь. – А в момент смены замков у вас не могло что-нибудь пропасть со склада?
– Исключено, – без тени сомнения ответил директор. – Мы провели полную инвентаризацию… Может, коньячку?
– А кто из ваших сотрудников видел Ломсадзе последним?
Пузырьков думал о перспективах этого дела. За совершенно ясными контурами контрабанды наркотиков призрачно мерцало другое преступление, связанное с исчезновением Ломсадзе. Пузырьков интуитивно чувствовал, что это второе преступление намного сложнее и последствия его могут быть весьма печальными. Не мог без видимых причин исчезнуть начальник охраны аптеки, замешанный в контрабанде наркотиков. Транзиты героина очень часто усыпаны трупами… Прокурор настаивает на проведении обыска в аптечном складе и уже выдал санкцию. Конечно, героин они найдут. Наврусова отправят в сизо. Его участие в контрабанде и незаконном хранении наркотиков доказать несложно. А Ломсадзе будет числиться без вести пропавшим. До тех пор, пока где-нибудь не всплывет его труп. К тому времени Пузырьков навсегда потеряет следы убийцы, которого вспугнет арест Наврусова. Останется стопроцентный «висяк». Пузырьков должен убедить прокурора не торопиться с захватом наркотиков. Не поднимать шум.
– Вы так и не ответили на мой вопрос.
– Простите? – насторожился директор и чуть подался вперед. – На какой вопрос.
– Кто видел Ломсадзе последним?
– Ах, да! – признавая вину за отсутствие внимания, закивал Наврусов и, разделяя слова длинными паузами, сказал: – В четверг вечером, в двадцать ноль-ноль, его видели и с ним попрощались четыре мои сотрудницы, менеджеры по продажам.
– Я могу поговорить с ними?
– Никаких проблем!.. Вам кофе с сахаром?
– Напомните, пожалуйста, что вам сказали соседи, когда вы приехали к Ломсадзе на квартиру?
– На дачу, – поправил директор, помешивая сахар в миниатюрной чашечке. – В Адлере у Ломсадзе нет квартиры, он снимает дачу в Верхней Калиновке…
«Он ни разу не попался на мои уловки, ни разу не ошибся, повторяя ответы», – подумал следователь.
– Значит, соседи… – продолжал директор. – В том-то вся загвоздка, что соседи почти ничего не сказали. Они слышали, как в четверг вечером он подъехал к дому на машине, завел ее в гараж. Слышали, как хлопнула дверь… В общем, это все.
– Вы говорите, что ваши сотрудники побывали на даче Ломсадзе. Они не исключали, что могут обнаружить в доме труп, не так ли?
Директор сразу не смог ответить. Он пригубил чашечку, сделал маленький глоток. Он тщательно продумывал свой ответ.
– Да, такое мы не исключали.
– Почему? У Ломсадзе были проблемы со здоровьем?
– Нет, у него было безупречное здоровье. Он не так давно уволился из армии, был прапорщиком в спецназе, троекратным чемпионом округа по многоборью. Не пьет, не курит… Если говорить честно, мы и не пытались дать какое-либо объяснение его исчезновению. Мы все просто недоумевали.
– Вам не кажется, что поисками трупа было бы лучше заниматься не вам, а оперативным работникам?
Директор молча пожал плечами. Пузырьков продолжал выжидающе смотреть на него, давая понять, что желает получить более полный ответ на вопрос.
– Признаюсь, – произнес директор, – что на первом плане у нас стояли проблемы бизнеса, а уже затем судьба начальника охраны. Мы искали не труп и не ставили задачу выяснить, куда исчез Ломсадзе. Мои сотрудники искали кодовый ключ. Вопрос с ключом необходимо было решить немедленно. Когда мы убедились, что в доме его нет, я принял решение сменить замки.
– Ломсадзе всегда носил ключ с собой?
– Он обязан был это делать.
– У кого из сотрудников есть еще такие ключи?
– Только у меня и у него.
– Можно ли изготовить дубликат?
Директор отрицательно покачал головой и, чтобы не объяснять на пальцах, выдвинул ящик стола, достал оттуда и положил перед следователем небольшую пластиковую карточку.
– Вот это и есть кодовый ключ. Точно такой был у Ломсадзе. На этой пластине записан электронный код, который считывает замок.
Следователь взял карточку в руки и стал ее рассматривать.
– Последний писк моды?
– Но почему писк? – усмехнулся директор. – Обыкновенный кодовый замок, вполне надежный и простой в обращении.
– Замки, которые вы установили теперь, менее надежны?
– Я бы так не сказал. Единственное, что мы пока не сделали, – это не вывели их на пульт вневедомственной охраны. Зато в аптеке круглосуточно дежурит вооруженный охранник. Ограбить аптеку практически невозможно. Я сплю спокойно.
Девушки, которые последними видели Ломсадзе, ничего нового следователю не рассказали. Пузырьков вызывал их по очереди, чтобы не парализовать торговлю, и задавал одни и те же вопросы. Никому из них Ломсадзе не высказывал намерения уехать или уйти из дома, никто не смог припомнить какого-либо конфликта с сотрудниками. Начальник охраны, по их словам, вел довольно скрытный образ жизни, семьи у него не было, любовница не просматривалась. Он вяло флиртовал со всеми девушками, работающими в аптеке, особое внимание уделяя незамужним Кате, Мире и Вале, но ни одна из них в интимную связь с Ломсадзе не вступала.
– Вы простите меня за прямоту, – сказал Пузырьков, разговаривая с высокорослой брюнеткой Валей. – Но почему вы так уверены, что интимной связи у Ломсадзе с вашими сотрудницами не было и быть не могло?
– Да вы что! – рассмеялась Валя. – Вы бы разок его увидели и такие вопросы больше бы не задавали.
