сеть. Даже разбили палатку для легкораненых и из камней собрали огневую точку, водрузив туда пулемет Калашникова. Оказалось, что здесь собралось девять человек, из которых двое были с легкими пулевыми ранениями.
— Это и все, кто уцелели? — спросил я.
— Нет, не все! — ответил Печенкин. — Трое уехали на авиабазу, повезли раненых на БТР-60. Со штабом никакой связи не было, они даже не в курсе, что нас раздолбали в хлам. С ранеными нужно было что-то делать… А вообще, повезло, что хоть в таком составе смогли вырваться. У духов была цель раздолбать ручными гранатометами всю технику, чтобы мы без колес остались. Но не вышло. Кстати, Громов, что-то про майора Шишкина и остальных слышал?
— Видел, — помрачнел я. — Он погиб, когда третье отделение прикрывал. К сожалению, никто не выбрался. Всех перебили на севере от кишлака. А те, что были в самом поселке, попали под плотный огонь со всех сторон.
Лейтенант нахмурился. Майор Шишкин был командиром разведывательного подразделения и весь личный состав сверхсрочников его очень уважал. Новость о его смерти сильно разозлила бойцов. К счастью, все понимали, что имеющимися силами, возвращаться в кишлак Арран и мстить за смерть офицера, бессмысленно. Тогда точно все полягут.
— А ты как уцелел? У тебя же даже оружия не было.
— Оружие я по пути у раненого взял. Фамилию не помню. Ему обе ноги прострелили, еще и кисть осколком пробило. Оказал ему помощь, если жив, то подтвердит. Его вроде бы вытащили, а рядом со мной граната взорвалась, на меня стена сарая упала. Когда очнулся, вас уже не было.
— Ясно.
Пока санитарный инструктор младший сержант Васин делал мне перевязку, я попросил у ребят чего-нибудь перекусить и попить. Мне выдали половину сухого пайка и флягу с холодной водой. С жадностью накинулся на тушенку и мгновенно опорожнил всю банку. Снова убедился в том, что советская свиная тушенка самая лучшая. Выглушил всю флягу, благо вода была чистой. А то, кажется, у меня после перекуса пищей из дома узбека, было не все в порядке с ЖКТ.
— Смотри, рану я тебе перевязал… — сказал Васин, закончив процедуру. — Но сам понимаешь, это не лечение. По-хорошему, тебе нужно обратно в госпиталь и побыстрее, чтобы хирург все тщательно осмотрел и промыл. Как бы у тебя там нагноения не получилось. Кто ж с ранением четырехдневной давности по горам скачет?
Отвечать я не стал, лишь подумал о том, что вот мне больше всех нужно было скакать по этим самым горам. Когда меня Игнатьев забирал, моего мнения никто не спрашивал.
Про тот факт, что я «потерял» американца, никому говорить не стал. Точнее, даже не так, я вообще о нем ничего не упоминал. Этот разговор будет сугубо между капитаном и мной. Конечно, Игнатьев сильно расстроится, когда обо всем узнает. Только за один факт того, что он мог бы доставить на базу живого агента ЦРУ, ему как минимум орден дали бы. И звание майора, со всеми вытекающими переназначениями на новые должности. А теперь, все коту под хвост. Если бы пиндос пришел в себя, ну хотя бы пятью минутами позже, все было бы в норме. Оказавшись в ущелье, я мог бы просто остановить мотоцикл, вновь вырубить агента и спокойно продолжить путь к своим. Вот это был бы улов.
Но, судьба распорядилась иначе. И черт его знает, к лучшему или худшему. Наверное, все же второе. Впрочем, есть некая альтернатива. Переводчик Ахмед тесно сотрудничал с американским агентом, а значит, может быть в курсе многих аспектов его работы с лидерами оппозиции в том районе. Главное, чтобы они смогли уйти от хвоста.
— Ты вот что, Громов… — произнес лейтенант. — Отдохни. По тебе видно, бледный весь. Организм еще не восстановился, а ты снова в герои подался.
— Да какой там герой… — пробурчал я. — Нет, я так не могу. Я должен дождаться появления капитана Игнатьева и обсудить с ним много вопросов.
— Отдыхай, это приказ! А как он появится, я тебя разбужу! Все равно сейчас вечер, больше тут делать нечего. Ты же не думаешь, что я тебя в оцепление поставлю?
Я согласно кивнул. И верно, толку от меня?
Честно говоря, спать хотелось просто безумно — весь сегодняшний день действительно был сумасшедшим и очень богатым на события. Едва я положил под голову на свернутый в рулон чей-то бушлат, как мгновенно вырубился. Казалось, только закрыл глаза, как сразу же ушел в беспамятство. И проснулся я настолько резко, что даже не понял, сон сейчас или реальность?
Где-то вдалеке слышалась стрельба… А разведчики Печенкина занимали позиции!
* * *
— Да твою мать! — прорычал капитан Игнатьев, увидев, как американец вывалился из мотоциклетной коляски. — Черт!
— Свои же достали! — заметил Сергеев, отстранившись от прицела автомата.
— Громов бы в него стрелять не стал! — добавил Парамонов, потом со злостью добавил. — Ну и поделом этой твари! После того, что он сделал с командиром и остальными… Сука, это он еще легко отделался. Я бы его в бараний рог скрутил бы и наизнанку вывернул. Говно американское.
Разведчик вполне имел право так говорить — особенно после всего, что произошло за сегодняшний день. У него на глазах был убит его командир, под началом которого Парамонов служил в Афгане уже третий год. Кто-то из погибших ребят вполне мог сказать, что Шишкин был для них кем-то, вроде отца.
Бинокля у них не было. Поэтому убедиться том, что агент ЦРУ жив или напротив, мертв, было нельзя. А с такого расстояния не разглядеть. Лежал и лежал… Да и некогда стоять и наблюдать.
Попытавшись прикрыть отход Громова, разведчики тем самым выдали себя. Если до этого переводчик тихо и незаметно провел их к началу горной тропы, то теперь о них знал весь кишлак. Уже темнело, а это означало, что бежать им придется по темноте. Учитывая рельеф местности, это было очень опасно. С козьей тропы запросто можно полететь куда-нибудь вниз и разбиться о камни. Нужно было двигаться не только быстро, но и осторожно.
— Нужно уходить и как можно скорее! — заметил Сергеев, перезаряжая автомат. — Сейчас они за нами пойдут! А мотоцикл им ни за что не догнать!
— Все, ноги в руки и бегом! Ахмед, показывай дорогу! — распорядился капитан. — Парамонов, вот тебе две гранаты, сделай на пути душманов пару растяжек. Это их затормозит.
— У меня проволоки нет.
— Держи! — Игнатьев сунул ему в руки спутанный моток какой-то тонкой веревки. Где он ее взял, разведчик уточнять не стал. Есть и хорошо, главное, для дела
