войны. У тащившего его духа с собой было два дисковых магазина. Раскинув сошки в стороны, Игнатьев укрепился, затем принялся вести огонь короткими очередями и довольно-таки эффективно, заставив противника остановиться за камни.
Вокруг так и свистели пули. Оба разведчика припали к оружию и открыли прицельный огонь. Пока остальные постепенно удалялись от места перехвата, Сергеев и Игнатьев держали сектор. Чем дольше они смогут удерживать позиции, тем дальше смогут отойти остальные и увести раненого.
Но тут вышла луна, осветив пространство впереди мертвенно-бледным светом. Душманов оказалось много. Очень много. Двое стрелков, даже с пулеметом, да еще и на достаточно широком месте горной тропы, их никак не удержат…
Вскочив со своего спального места, я с ходу предположил, что это группа Игнатьева, где-то неподалеку от нас приняла бой. Больше в этих горах стрелять некому.
Наверное, стоит отметить, что высота склонов ущелья в этом районе была не слишком высокой и постоянно менялась. То выше, то ниже. Еще правее был горный пик, высотой около полутора километров — именно на него я ориентировался, когда мы искали въезд в ущелье. А вообще, на фоне остальных афганских гор, это так, всего лишь холмик. Навскидку определил, что на нашем участке высота скал составляла не более ста метров.
В то время, пока я петлял по ущелью на мотоцикле и делал небольшой крюк, огибая горную гряду, Игнатьев и остальные видимо шли напрямик. Сейчас стрельба гремела где-то сверху и чуть позади нас. Значит, они обошли нас и двинулись дальше. Либо потерялись, что в погодных условиях и немудрено, либо тропа выходила в ущелье где-то дальше. Еще неизвестно, правильно ли вообще их вел Ахмед.
Торопливо выскочив из-под тента, я посмотрел наверх. Небо практически чистое, усеяно звездами. Из-за облачка выглядывает край яркой луны.
Но, даже не смотря на это, ничего не было видно. Где именно шел бой? Куда идти? Сколько прошло времени с тех пор, как я заснул?
Бойцы лейтенанта Печенкина были наготове выдвинуться на помощь.
За то время, пока уцелевшие разведчики сидели в ущелье, пара особо ретивых уже успели частично разведать округу. Здесь было несколько малозаметных и узких троп, но куда они вели, выяснять просто не имело смысла. Любая их них могла вести на километры вперед. Визуально определить нельзя, на звук тоже. Эхо разносилось по всему ущелью, что сильно искажало понимание картины.
— Черт, да где они?
— Наверное, слева. Но я ничего не вижу.
— Может, правее? Оттуда вроде стреляют!
Даже вышедшая из-за туч луна не прояснила картину.
— Иванов! Вы осматривали тропы, какая из них ведет в том направлении? — решительно спросил лейтенант, приблизительно указывая направление стрельбы.
— Вон там одна есть. Она не слишком широкая, но выходит прямо на плато.
— Хорошо. Бери с собой троих, выдвигаемся прямо сейчас!
— Я тоже пойду! — решительно заявил я, но Печенкин был категорически против.
— Отставить, Громов. Тут я решаю, кто и куда пойдет. Лучше оставайся здесь.
— Меня тут вообще быть не должно. Так что я никому не подчиняюсь, можете потом на меня рапорт написать! — я резко развернулся, увидел лежащий на оружейном ящике автомат Калашникова с подствольным гранатометом. Подхватил его, из оружейного ящика взял пару запасных магазинов.
Я по-прежнему был в душманской одежде, самодельный, хлипкий лифчик-разгрузка болтался, словно бесполезная тряпка. Тем не менее распихал по отсекам магазины. Туда же сунул пару гранат ВОГ-25.
— Громов! Я кому сказал отставить?
— А я не выполняю ваши приказы. Меня Игнатьев по собственной инициативе привлек к этой операции, поэтому я выполняю его приказ — объединиться.
— Ефрейтор, твою мать! Ты понимаешь, что тебе за это будет?
— Конечно! У меня совесть будет чиста, что не сидел, сложа руки и ждал, пока решится судьба тех, с кем я по тому вонючему кишлаку лазил. К тому же, я доброволец, а за инициативу, если она еще и благородная, в нашей армии не наказывают. Кстати, нам бы поторопиться, каждая секунда дорога. Мы еще не знаем, какая там обстановка и найдем ли наших вообще…
Стрельба на какое-то время затихла, но потом возобновилась с новой силой.
— Хорошо. Идешь с нами, — смирился офицер. — Но учти, если с тобой что случится…
А нечего ему было добавлять. Вот просто нечего. Все что могло со мной случиться, уже случилось. Последний месяц это какое-то проклятие. И если морально я к этому был готов, то физически был уже на грани. Если доберемся до базы, мне потребуется длительная реабилитация.
— Так… Орехов! — лейтенант продолжал отдавать приказы. — Живо в БТР, поставь машину удачнее, держите КПВТ наготове. То плато наверху видишь? Там широкий открытый проход, держите его на прицеле. Если что увидите, прикройте огнем.
— На таком расстоянии? — возразил ефрейтор, высунувшийся из люка. — Так не видно же ни хрена!
— Если стрелять будут по нам, тогда и прикрывайте! Иванов, готовы? Веди!
Я, лейтенант Печенкин и еще пятеро разведчиков выдвинулись обратно по ущелью, намереваясь поскорее добраться до тропы, что вела на перевал. Миновав метров четыреста, мы пошли в гору.
Зачем все это мне? Да еще и раненому?
Да затем, что капитан Игнатьев единственный, кто во всей это обстановке может прикрыть мою задницу и открыть зеленый коридор. И он же моя единственная защита от назойливого чекиста по фамилии Кикоть. Вытащить офицера разведки оттуда — моя обязанность. А в идеале, еще и Ахмеда прихватить. От Али, толку для разведки не будет. Что он может важного рассказать? Как коз пасти?
В любом случае, мой дальнейший план карьерного роста идет через Игнатьева. И точка. А уже потом поможет полковник Бехтерев.
Нога почти не болела. Я «работал» только на собственном энтузиазме — организм отдохнуть попросту не успел. Да и с чего бы? Сейчас я выезжал лишь на морально-волевых. Петляя между камней, мы уверенно поднимались вверх. Под ногами постоянно осыпались камешки, вязкая грязь. В какой-то момент, обернувшись вниз, я увидел наш бронетранспортер, освещенный костром. Фары были включены, стрелок на позиции. Если дать прицельную очередь, крупнокалиберный пулемет Владимирова гарантированно порвет в клочья любого врага, что рискнет спускаться вниз по тропе. Но это на крайний случай.
А стрельба где-то наверху, но немного юго-восточнее, продолжала греметь. То слабее, то интенсивнее. Я отчетливо слышал как одиночные выстрелы, так и стрельбу очередями. Мы постепенно приближались и хорошо, если это не иллюзия. Через минут пять мы забрались на плато, Иванов повел нас правее. Здесь стрельба слышалась куда громче и ближе. Все-таки мы верно определили
