Чен снял каждый из них со снимка с помощью кусочков прозрачной липкой ленты, наклеил эти кусочки на прозрачные же пластмассовые подложки, начал одну за другой помещать подложки в цифровой сканер высокого разрешения и с его помощью «фотографировать» их. Полученные картинки он загрузил в компьютер, а затем воспользовался специальной программой, составляющей для отпечатков диаграммы характерных признаков. Национальная система криминалистической информации ФБР позволяла проводить сравнение цифровых кодов таких характерных признаков. После того как вы получали эти числа, все остальное становилось делом самым простым. Компьютер Чена выдал их для всех двенадцати отпечатков, Чен ввел цифровые коды в систему, сопроводив их специальным запросом о проведении поиска в международных базах данных.
Он снова взглянул на часы. Пайк и девушка маялись на парковке, а Чену не хотелось, чтобы Пайк утратил веру в него.
Впрочем, на этот счет беспокоиться ему было нечего. На экране появился логотип НИКЦ/Интерпола, затем пошли результаты поиска. Они оказались положительными по всем двенадцати отпечаткам, пальчики принадлежали семи разным людям. Двух из них Чен уже знал — Хорхе Петраду и Луиса Мендосу. Четырьмя другими были связанные с Эстебаном Бароне головорезы из Южной Америки, а вот седьмой никакого отношения к нему не имел.
Чен понял, что у него пересохло во рту, только когда ему стало трудно глотать.
Теперь он знал, почему этим делом занимается министерство юстиции.
Знал, почему «Паркер-центр» делает все, что ему велят.
Джон распечатал семь полученных файлов, убрал из компьютера все следы только что загруженной информации. Собрав отпечатки, он уложил их вместе с фотографией девушки в конверт. Затем взял этот конверт, распечатки и вышел из лаборатории.
Пылающее солнце стояло в западном небе совсем низко. Лиловатые горы Вердуго уже покрывались чернотой. Чен направился прямиком к машине Пайка, теперь ему было наплевать, увидит его Мэрион или не увидит, — найденное им было важнее любого дела, над каким он когда-либо работал, а может быть, и любого, над каким ему еще предстоит поработать. Он отдал Пайку распечатки файлов:
— Читай.
Девушка, увидев фотографию на первой странице, воскликнула:
— Это он! Человек из машины.
Она придвинулась поближе к Пайку, чтобы вместе с ним прочитать распечатки. Чен теперь уже не думал ни о том, какая она клевая и пылкая цыпочка, ни о ее лежавшей на бедре Пайка ладони. Только о том, что они сейчас читали.
Один из двенадцати отпечатков принадлежал сорокадвухлетнему человеку по имени Хали Ванич, бывшему инвестиционному банкиру из Чешской Республики, приговоренному к заключению за торговлю наркотиками. С тех пор он расширил сферу своей деятельности, теперь в нее помимо все той же торговли наркотиками входили подпольная торговля оружием и обслуживание террористических организаций Европы и Ближнего Востока. В центре каждой страницы распечатки размещалось набранное жирным шрифтом уведомление:
ВНИМАНИЕ: ЭТОТ ЧЕЛОВЕК ВНЕСЕН В СПИСОК РАЗЫСКИВАЕМЫХ ТЕРРОРИСТОВ. ЕСЛИ ВЫ ДУМАЕТЕ, ЧТО ВИДЕЛИ ЕГО, ИЗВЕСТИТЕ ОБ ЭТОМ ФБР. ПОДЛЕЖИТ ЗАДЕРЖАНИЮ ЛЮБЫМИ ДОСТУПНЫМИ СРЕДСТВАМИ.
Покончив с чтением, Пайк поднял взгляд на Джона, и тот понял, что никогда уже не забудет его лица. Оно вроде бы ничего и не выражало, но в поблескивающих линзах черных очков Пайка пылал охвативший вечернее небо огонь. И Чен ощутил вдруг такую страшную гордость за Пайка, за то, что этот человек включил его, Чена, в число своих друзей.
— Спасибо, Джон, — произнес Пайк.
Он протянул руку, и Чен, пожимая ее, почувствовал, что не хочет ее выпускать, почувствовал, что теперь у него, Джона Чена, есть нечто, делающее его намного лучшим, чем он был, человеком, нечто такое, что ему хочется сохранить навсегда.
Они поужинали тем, что Пайк купил в китайском ресторане. Ларкин включила телевизор, а Пайк позвонил Коулу, рассказал ему о происшедшем и обсудил с ним планы на завтра.
Когда передача, которую она смотрела, закончилась, Ларкин ушла в спальню, но через несколько минут возвратилась переодетой в шорты и свежую майку. Она свернулась клубочком на своем конце дивана. Голые ноги девушки лежали совсем рядом с Пайком. Ему хотелось прикоснуться к ее ступне, однако он этого делать не стал. Просто пересел в кресло.
Питман, проводимое им расследование и его вранье Пайку были безразличны, все это интересовало его лишь постольку, поскольку касалось Ларкин. Ему было наплевать, хороший Питман коп или плохой, вел он какие-нибудь дела с Ваничем либо Кингами или не вел. Пайк охотился за человеком по имени Миш, теперь будет охотиться за человеком по имени Ванич. Если Питман попытается навредить девушке, Пайк откроет охоту и на него.
Он смотрел, как она читает. Ларкин заметила его взгляд, улыбнулась — не обычной своей вредной и кривоватой улыбкой, но куда более мягкой. От прежней остался лишь еле приметный след.
— Вы никогда не улыбаетесь, — сказала она.
Пайк взял себя за челюсть, подвигал ее из стороны в сторону:
— Вот, пожалуйста, улыбаюсь.
Девушка рассмеялась и уткнулась в журнал.
Пайк взглянул на часы, решил, что прождал уже достаточно долго, и снял с телефона трубку.
— Ну поехали.
Ларкин заложила журнал пальцем, уставилась на Пайка посерьезневшими глазами. После того как Питман оставил ему сообщение, у Пайка сохранился номер его телефона — по этому номеру он и позвонил. Питман снял трубку.
— Это Пайк.
— Ну вы и фрукт, приятель.
— Поговорили с Клайном?
— С Клайном, с Баркли, с Флинном.
— А Хали Ванич? С ним вы не говорили?
Питман помолчал, затем:
— Не лезьте в это, Пайк.
— Ванич все меняет. Ларкин хочет вернуться домой.
Питман снова помолчал:
— Ладно, хорошо. Это разумный поступок. Ведь главное — ее безопасность.
— Да. Я и пытаюсь обеспечить ее безопасность.
Пока Пайк договаривался о встрече, девушка улыбалась.
В 6.57 следующего утра Пайк наблюдал за синим «фордом», заезжавшим на парковку вокзала Юнион-Стейшн. «Форд» замедлил ход, затем заполз на дальний конец парковки.
Пассажиром Дональда Питмана был Кевин Бланшетт. Коул описал обоих очень точно. Чисто выбритые, приятной внешности мужчины лет под сорок. У Питмана — узкое лицо и острый нос; Бланшетт был покрупнее, круглолицый, с начавшей лысеть макушкой.
Ни они, ни еще семь федеральных агентов, расставленных вокруг вокзала, Пайка не видели.
Пайк следил за ними сквозь цейссовский бинокль из расположенной на втором этаже кладовки мексиканского ресторана. Ресторан этот, стоявший на Олвера-стрит, принадлежал его другу Фрэнку Гарсиа. На первом этаже ресторана шел ремонт, так что кухня была закрыта. Питман полагал, что Пайк и Ларкин приедут к семи, однако этого не случилось. Ларкин и Коул как раз в это время завтракали, а Пайк находился здесь, в кладовке.
В 7.22 Питман и Бланшетт вылезли из машины, постояли, вглядываясь в идущие по улице автомобили, в покидающих вокзал пригородных пассажиров. В 7.30 оба вернулись в «форд». Еще немного, и они поймут, что их обманули.
В 7.51 семеро наблюдавших за парковкой агентов вылезли из своих укрытий и собрались в ее северном углу. Пайк, покинув ресторан, направился к оставленной им в конце Олвера-стрит машине Коула. Коул пересел на этот день в «лексус».
Пайк поехал за «фордом» на юг по Аламеда-стрит — к Ройбал-Билдинг, зданию, в котором находились офисы федеральных служб. Стоял час пик, машины двигались рывками, часто останавливались — светофоры пропускали лишь по нескольку автомобилей за раз, но как раз это и было Пайку на руку.
Когда желтый свет одного из светофоров сменился красным, машину Коула отделяли от синего «форда» всего три автомобиля. Питман остановился. Пайк вырулил на полосу, предназначенную для остановок грузовиков, и вышел из машины. И как только светофор замигал, показывая, что красный сейчас погаснет, побежал, набирая скорость, вперед.
Он налетел на «форд», точно акула, идущая по кровавому следу. Ни один из двух сидевших в «форде» мужчин его не видел и нападения не ожидал. Когда зажегся зеленый свет, Пайк подскочил к «форду» со стороны Бланшетта и разбил пистолетом стекло.
Он рванул на себя дверцу, ткнул пистолетом в бок Бланшетту и крикнул:
— Ремень! Отстегни ремень…
Сорвав с Бланшетта пистолет, Пайк выволок его из машины и, держа Питмана на прицеле, бросил лицом вниз на мостовую.
— Руки на руль! Руки на руль, не то убью!
Машины, стоявшие впереди, уже уехали. Сзади громко загудели клаксоны, Пайк скользнул внутрь машины.
Питман спросил:
— Пайк?
— Вперед!
В глазах у Питмана блеснул гнев:
— Я федеральный агент. Вы не можете…
