под собой ни единому кусту или дереву, лежал аккуратный холмик земли.
— Ряженый, — позвал я, и бандит торопливо обернулся.
— М-м-м?
— Не ваших рук дело? — Кивнул я на могилу.
— Не знаю, я не знаю ничего об этом, — глянул он на холмик.
— Вить? — Спросила вдруг Марина.
— М-м-м?
— Пойдем отсюда, пожалуйста. Мне страшно.
Девушка посмотрела на могилу прикопанного в посадке несчастного дурными глазами.
— Не бойся. Идем. Осталось уже недолго. Кулым говорил, когда подъедет?
— Да. — Она кивнула. — Минут двадцать.
Мы двинулись дальше, но теперь Марина пошла со мной плечом к плечу.
— Вить? — Снова спросила она.
— Угу.
— Спасибо.
— За что же? — Глянул я на девушку.
— За то, что я в тебе не ошиблась. А ведь я так боялась, что ошибусь.
С этими словами она посмотрела на меня очень странно. Во взгляде ее блестящих глаз, с будто бы дрожащими зрачками, читалось восхищение. И кое-что еще…
— Ряженый, — позвал я, чтобы перевести разговор.
— Да?
— Скажи, что ты знаешь про нападение на Арарат?
Ряженый повременил, будто бы решаясь, потом начал:
— Немного, — не оборачиваясь ответил он. — Знаю, что мужики хотели взять машину, ворваться на стоянку Арарата и расстрелять парадный вход из автоматов.
— И все?
— Нет, — снова не сразу сказал он. — Парни болтали, что будет и вторая группа, поменьше. Но что собралась делать она, я не знаю.
— Если ты брешешь, тебе же хуже.
Внезапно Ряженый остановился и обернулся. Посмотрел мне в глаза.
— Клянусь душой моей матери, — пробормотал он вполголоса.
По его взгляду, который раньше выражал только страх и раболепие, а сейчас ожесточился, я понял, что он говорит правду.
— Ладно, топай, — ответил я.
Мы пошли дальше и двигались молча еще несколько минут. Только хруст сухой листвы сопровождал наш поход. Когда вдали, на грунтовке я услышал звук чужого двигателя, то замер и оглянулся. Все застыли на месте и тоже посмотрели назад.
— Это дедушка! — Обрадовалась Марина и бросилась к дороге. Я резко остановил ее, схватив за плечо.
— Нет, стой.
— Ай! Больно!
— Т-с-с-с, — зашипел я.
Ряженый насторожился, сгорбился, устремил взгляд сквозь голые ветки, на звук. Я напряг глаза, чтобы скорее разглядеть, кто там едет. Вдалеке сквозь заросли, я смог увидеть белую ниву, которая медленно катилась вдоль посадки, в нашу сторону.
— Давай! Ложись! — Шепнул я. — Быстрее!
Марина, кажется, сообразила, кто это может быть, обернулась, и тут же припала к земле. Спряталась в сухом ковре посадки. Правда, она тихо застонала от боли, потревожив руку резким движением.
Я глянул на Ряженого. Тот, чуткий как пес, стоял, пригнувшись. Я знал, что могло произойти в следующий момент: поняв, что это его ребята, бандит позовет на помощь, побежит. Тогда мы с Мариной трупы.
Он даже дернутся не успел. Я просто толкнул его на землю, и грохнулся рядом. Вместе мы затихли в посадке, слушая, как урчит далекий двигатель авто.
— Твои? — Проговорил я Ряженому вполголоса.
— Да… Мои… — Прохрипел он в ответ.
— Смотри. Дернешься, и тебе хана, — я направил пистолет ему в лицо. — Только попробуй нас выдать…
Машина была близко. Она медленно катилась по грунтовке. Видеть ее я не мог, но слышал отчетливо. Лежа, затаив дыхание, я мог надеяться только на то, что они нас не заметят: не обратят внимания или просто примут за какой-то мусор. Вот только одежда на нас была совсем не маскировочная. Особенно Марина, с ее светло-бежевой дутой куртенкой сильно выделялась на общем фоне. Однако всегда можно было подумать, что это валяется какая-то тряпка или кулек. Посадка была полна мусора.
Машина прокатилась примерно в том месте, где лежали мы. Я слышал усилившийся звук двигателя, который миновал нас, и машина покатила дальше.
Тогда я решился выглянуть. Повернувшись ногами к полю, я привстал, посмотрел где нива. Белобокая машина ехала вперед по грунтовке, метрах в шестидесяти от нас. Внезапно она остановилась.
— Сука, остановились, — прошипел я, следя за машиной глазами.
Потом глянул на Ряженого. Бандит лежал тише воды, ниже травы. Вдруг Марина всхлипнула, и я глянул уже на нее. Девушка устроилась, припав к земле, подогнула больную руку под себя, а лицо ее немного вымазалось какой-то грязью. На нем было такое выражение, будто она вот-вот заплачет.
— Без паники. Ничего плохого еще не произошло, — шепнул я девушке.
Вдруг пассажирская дверь нивы открылась, и из машины вышел бандит. Он направился к посадке и стал пробираться через ветви деревьев, куда-то к ее центру.
— Т-ш-ш-ш-ш… — прошипел я и пригнулся.
Потом медленно направил пушку на бандита, который шагал через Лесополосу. Он, между тем, стал под особо крупное деревце, расстегнул штаны и начал мочиться. Мочился долго, но все же вернулся обратно к машине, сел, и нива продолжила свой путь.
— Ладно, идем, — сказал я, когда машина отдалилась от нас примерно на полкилометра, и ее стало почти не видно через ветви деревьев.
Мы поднялись и медленно пошли дальше. Естественно, нужно было ожидать, что бандиты поедут обратно. Так и случилось примерно минут через семь, когда мы прошли почти всю эту лесополосу вдоль. Тогда вновь пришлось спрятаться, но на этот раз особых проблем не было.
Так, мы добрались до другой, более густой лесополосы, а вдоль нее уже дошли до Глубокого — небольшого хуторка, который запустел еще на излете советской власти.
Были тут три с половиной улицы, два десятка домов, единственный ларек, и заброшенные дом культуры с детским садом.
Еще тогда, в прошлой моей жизни, я удивлялся, что при Союзе тут построили целый детский сад, да еще и дом культуры. Не обошли стороной даже такой малонаселенный хуторок и возвели культурно-досуговые учреждения. Да только уже давно все это было тут никому не нужным, а жили в Глубоком в основном старики, доживающие свой век.
— Деда сказал, идти к дому культуры, — почти простонала несчастная Марина.
Девушка выглядела плохо: уставшая, она вся вымазалась и вспотела от шока. Сломанная рука сильно опухла чуть ниже локтя, девушка прижала ее к животу, и так и несла, словно младенца.
Под равнодушный взгляд какой-то старушки, сидящей на лавке за калиткой своего двора, мы зашли в
