Парни Мараско перебегали с одной точки перекрестка в другую, возбужденно переговариваясь и жестикулируя, восстанавливая все детали драмы. Мараско лично обыскал каждый труп, перетряхнул всю машину, а затем, расставив своих людей цепью на расстоянии вытянутой руки друг от друга, тщательно прочесал тот участок песков, через который пролег последний маршрут лимузина.
Вернувшись на виллу, Мараско печально предстал пред очи Диджордже.
— Если у Лу и был рисунок, то он его съел, не иначе. Ты бы видел, какое побоище устроил твой Фрэнки Счастливчик. Я никогда не встречал ничего подобного.
— Но какой был смысл возвращаться без рисунка? — в сердцах воскликнул Диджордже. — Чтобы вернуться, Лу обязательно должен был что-то найти. В живых, конечно, никого не осталось?
— Не то слово, — вздрогнув, ответил Мараско. — Там не было даже ничего целого. Никогда еще я не видел таких ужасов. Счастливчик — опасный исполнитель. И, должен сказать тебе, Дидж, напрасно он не рискует, а ведь выступил один против шестерых.
Диджордже молчаливо кивнул.
— Для него не было никакой разницы, а?
— Ему было бы все равно, будь он даже один против целой дюжины, Дидж! Я тебе говорю, если Фрэнки найдет Болана, то я бы хотел посмотреть, что произойдет.
Устремив взгляд прямо перед собой, Диджордже напряженно размышлял. Наконец, он откашлялся и сказал:
— Послушай, Фил, а тебе не приходила в голову такая мысль, что кто-то хотел подшутить над стариной Диджем?
Мараско недоуменно уставился на капо, который внешне выглядел совершенно бесстрастным.
— О каких шутках может идти речь, Дидж?
— Что мне в действительности говорил Фрэнки Счастливчик? Что он сцепился с Боланом? Он сказал, что видел его за городом, узнал и что они обменялись парой выстрелов. И это через несколько дней после того, как Болан ускользнул от нас в Палм-Вилледж, не так ли?
— Э-э… да, но…
Мараско соображал с трудом. Наконец, до него дошло и он широко раскрыл глаза.
— О, дьявол! Вилли Уокер сказал по телефону, что Болану сделали пластическую операцию как раз в день перестрелки в Палм-Вилледж.
— Именно об этом я и подумал, Фил. Значит, кто-то лжет. И мне интересно, кто же?
— Зачем Фрэнки тебе врать, Дидж?
— Над этим я и ломаю голову, Фил. Давай рассмотрим эту проблему со всех сторон. Допустим, Скрюи Луи говорил правду. Скажи-ка, Фил, ты когда-нибудь уличал Лу во лжи? Хоть когда-нибудь? По крупному?
Мараско задумался, потом отрицательно качнул головой.
— Не думаю, чтобы Лу когда-нибудь тебе врал, Дидж. Но нужно допустить и другое. Может быть, Лу показалось, что он кое-что узнал. Может, кому-то хотелось, чтобы он в это верил?
— Ты знал кого-нибудь из тех, кому переделывали лицо?
— Да. Когда-то это было модно на восточном побережье.
— Через сколько времени снимают повязку?
— О! Обычно проходит две-три недели.
— Да, — буркнул Диджордже. — Те, кого я знал, иногда еще по месяцу носили повязки и пластыри. Это поганая вещь — сделать себе новое лицо.
— Дидж, сегодня делают операции по пересадке седрца. Не сомневаюсь, что и в этой области медицины ученым удалось добиться прогресса.
— Ладно! Пусть кто-нибудь займется этим и наведет нужные справки.
— Конечно, Дидж.
— А пока Счастливчик у нас снова под подозрением. Если Болан перелицевался, то Фрэнки не мог его видеть в пустыне несколькими днями раньше, даже если медицина добилась больших успехов. Изменение внешности Боланом предполагает два пути развития событий. Первый: Счастливчик видел его с повязками; второй: он видел его с новым лицом. Все ясно, не так ли? Фрэнки Счастливчик не смог бы узнать Болана через три дня после пластической операции!
— Факт, Дидж! — у Мараско даже дыхание сперло.
— Если допустить, что Лу говорил правду, то врет Счастливчик.
Диджордже тяжело вздохнул.
— Да, Фил. Так ты говоришь, что этот парень крутой профессионал?
— Если бы ты видел то, что довелось увидеть мне, Дидж… — Мараско содрогнулся.
— Тем не менее, будет ужасно, — снова вздохнул Диджордже, — если вдруг окажется, что Фрэнки Счастливчик — новое лицо Болана.
Мараско побледнел, как смерть.
— Давай не будем заходить так далеко, Дидж.
— Не могу, — бесцветным голосом возразил Диджордже. — Потому-то я и капо, Фил. Думаю, что так оно и есть. Когда ты ожидаешь прибытия Виктора Поппи?
— Его самолет в два часа дня прибывает в лос-анджелесский международный аэропорт, — механически ответил Мараско. — Может быть, Фрэнки просто пустил тебе пыль в глаза, Дидж? Чтобы привлечь твое внимание, он сочинил эту байку с Боланом.
— Я об этом тоже думал. Приходится думать обо всем, Фил. Так что ты не беспокойся, я ничего не упустил. Но мне не терпится посмотреть на подарок, который везет нам Виктор.
— Лично я готов биться об заклад, Дидж, что Фрэнки Счастливчик чист, как ангел, — необычно решительно высказался Мараско.
Диджордже устало улыбнулся ему.
— Делай ставки, Фил. Я подумаю.
* * *
Болан остановился перед одинокой телефонной будкой и набрал номер Лайонса. Тот оказался на месте и сразу же нетерпеливо спросил:
— Что вам известно об утренних событиях в Палм-Вилледж?
— Достаточно много. Давайте обменяемся информацией.
— Я бы рад, да нечем обмениваться. Браддок одной ногой стоит в могиле, но есть кое-что похуже… Такие зверства…
— Я знаю, Лайонс. Как вы считаете, Браддок выкарабкается?
— У врачей есть надежды. В лучшем случае, он надолго выйдет из игры.
— Он хороший полицейский, — сказал Болан.
— Лучший из некоторых, известных мне, — ответил Лайонс, невольно думая о самом себе. — Почему вы позвонили мне, Пойнтер? Что-то случилось?
— Мое прикрытие затрещало по швам. Мне нужна кое-какая информация.
— Секундочку… Здесь, рядом со мной, находится Броньола, и он исходит слюной от желания поговорить с вами. Он осуществлял связь между Браддоком и нами… одну секундочку, Пойнтер.
Болан услышал в трубке неразборчивые голоса, потом послышался щелчок другого аппарата, с которого сняли трубку.
— О'кей, — снова заговорил Лайонс. — Броньола на проводе. Скажите сначала, что вам известно. Кто в этом замешан помимо Пена?
— Я не знаю их по именам, но вы сможете установить их личности по трупам. Вы найдете их на скрещении дорог, ведущих в Палм-Спрингс. Их там шестеро, включая и Пена.
— Все, конечно, мертвы, — раздался спокойный голос Броньолы.
— Мертвее не бывает, — отозвался Болан. — Давайте лучше поговорим о моей проблеме.
— Кто их убрал?
— Это был двойной контракт. Джулиан Диджордже посчитал, что Пена предал его. Другие стали на сторону Пена.
— Значит, их убийство не имеет ничего общего со смертью четы Каннов и хирурга?
— Я этого не сказал.
Лайонс начал нервничать.
— Этот тип водит вас за нос, мистер Броньола. Болан, это вы прикончили их, разве не так?
— О ком он говорит? — спросил Болан у Броньолы.
— Мафиози узнали, что Брантзен изменил вашу внешность и захотели повидаться с ним, чтобы выяснить, как вы сейчас выглядите. Это очевидно, не рассказывайте нам сказки! Вы приехали в клинику, увидели, что они сделали с вашим приятелем-хирургом, и отправились сводить с ними счеты. Теперь вы говорите, что ваше прикрытие дало трещину. Какую информацию Пена удалось передать организации, прежде чем вы прикончили его?
— Прошу вас, подождите с ответом, мистер Пойнтер, — вмешался в разговор Броньола. — Не вешайте трубку.
И Болан снова услышал неразборчивое бормотание…
Опять заговорил Броньола.
— Мистер Пойнтер, мы высоко оценили ту работу, которую вы сделали за нас, и ни в коем случае не хотим компрометировать вас. Вы не обязаны говорить нам ничего, что могло бы быть вам инкриминировано.
— Что ж, вполне разумно, — заметил Болан.
— Нас также не интересует ваша личность. Но ответьте нам вот на какой вопрос: были ли убийства в Палм-Вилледж совершены по приказу Диджордже?
— Нет. Это была инициатива Пена.
— Понятно. А сейчас Пена и его команда мертвы?
— Точно.
— По приказу Диджордже.
— На Пена был заключен контракт.
— Все ясно, — смущенно ответил Броньола.
Болан вздохнул.
— Ладно, Лайонс. Мне бы не хотелось, чтобы вы ставили под сомнение точность моих сведений. Вы правы, сейчас не время ломать комедию, к тому же мне уже и так предъявлены обвинения во всех смертных грехах, в коих только можно обвинить человека. Да, я Болан. Мне удалось проникнуть в семейство Диджордже, и это я сегодня утром отправил Пена с компанией к праотцам. Но за этот акт ответственность я полностью беру на себя.
Наверное, вы видели или, по крайней мере, слышали, что они сделали с Брантзеном?
