Дина зажимает уши, чтобы не слышать, как тело единственного друга с мокрым звуком шмякнется на тротуарные плиты.
Раскосые глаза под широкими веками застилали потоки слез, морозный ветер остужал лицо. Убитая горем, Дина плакала молча, сил на рыдания не осталось. После ее приезда в Москву она всем приносит только несчастье: и любопытному мальчишке в супермаркете, и строгой маме Юры, а вот теперь доброму Давыдову. Ее умение — заглянуть на двадцать секунд в будущее — не божий дар, а дьявольское наказание!
Пока девочка занималась самобичеванием, Следопыт сумел прийти в себя. Теперь у него появился личный повод разделаться с подлой девчонкой. Она напала первой. Следопыт живуч, и подобного обращения с собой не прощает.
Мутный взор киллера обнаружил упавший электрошокер. «Всадить его в шею девчонки? Нет, ненадежно». Где-то здесь должен валяться пластиковый штык, по прочности мало уступающий стальному. Им он пропорет паршивку насквозь, нанося удар за ударом, пока та не сдохнет. Следопыт живет «по понятиям» и честно отработает еще одну улику против себя.
Следопыт замечает отлетевший в сторону клинок. Шесть шагов — и вновь при оружии. Кисть сжимает удобную рукоять, голова работает ясно. На крыше только он и хнычущая девчонка. Защитника больше нет. Прикончить ее и уйти через соседнее здание… По пути попадается бесполезный автомат. Он с размаху пинает его, автомат скользит и сваливается с крыши. Ноге больно, но это лишь прибавляет злости.
Дина видит, как к ней, не таясь, приближается убийца родителей. В его руке нож, в глазах расчетливая ярость. Но ей уже всё равно. Она опять одна, круглая сирота, живущая в другом измерении в окружении жестокого мира. «Господи, побыстрее бы конец!».
— Удачно мы встретились, детка, — зловеще шипит убийца. — Мне больше незачем гоняться за тобой. Сама пришла.
Следопыт замахивается и бьет ее в живот, затем еще и еще. Дина закрывает глаза и ждет двадцать секунд, когда острая боль разорвет ее тело, и всё закончится.
… пять, четыре, три…
На крышу врываются два омоновца. Рука Следопыта испуганно дергается, решительный замах теряет силу, клинок тычется в девочку, прокалывая лишь одежду. Киллеру невыгодно сию минуту ее убивать. Теперь она его защита от нацеленного автомата. Он загораживается девчонкой и тащит ее за собой к краю здания, за которым зияет пустота.
— Сделаете хотя бы шаг, и я ее убью! — для верности кричит он.
— Оставь ребенка, и мы тебя не тронем, — спокойно отвечает омоновец.
Второй, что-то нашептывает в рацию.
— Бросьте оружие! Иначе, я за себя не отвечаю! — нервно предупреждает Следопыт. Теперь ему противостоят подлинные вооруженные бойцы.
— Давай сделаем это вместе. Ты отпускаешь девочку, а мы кладем автоматы.
— Нет! Я ее убью!
— Ну, хорошо, будь по-твоему. Смотри, я уже отстегиваю магазин.
На пол шлепается магазин с патронами. Второй омоновец проделывает то же самое. Следопыт понимает: его голове достаточно единственной пули, оставшейся в патроннике. Но лучше прикинуться олухом.
— Так-то! — глупо радуется он. — А теперь зовите командира. Я буду говорить только с ним!
Послушно воркует рация. Но Следопыт уже переместился в нужную точку, он помнит, как устроено здание казино.
— Не вздумайте меня обмануть! Я убью ее! — истерично кричит он и спокойно шепчет на ухо девочке: — Стой и не двигайся.
Дина подчиняется, после гибели друга ей безразлична своя судьба. Следопыт приседает. Этот край крыши закрыт от всполохов рекламной вывески, и киллер стоит у отвесной стены. Со стороны может показаться, что ему совершенно некуда деться.
— Где командир? Я буду вести переговоры только с ним! — последний раз громко предупреждает он.
Натренированное тело послушно переваливается через край крыши, длинные руки цепляются за прутья пожарной лестницы. «Всему свое время», — философски решает Следопыт, бросая досадливый взгляд на беззащитную спину уцелевшей девчонки. Он с обезьяньей ловкостью спускается вниз по заиндевелой лестнице, спеша исчезнуть, пока омоновцы не сообразили, что их надули.
Серьга внес Дину в узкую комнатушку и небрежно швырнул на кушетку. Девочка тихо осталась лежать в том же положении, как и упала. В серых глазах пылали маленькие угольки.
Квант сделал помощнику знак, чтобы тот удалился.
— Ну вот, теперь я вынужден держать тебя под запором, партнер. — Владелец казино развел руки. — А как иначе? Ты напала на меня с шокером, хотела смыться, бросить в самый трудный период, хотя обещала помочь.
— Ничего я не обещала, — буркнула Дина.
— Не будем спорить, теперь это не имеет значения. Ты со своим приятелем хотела кинуть мое заведение на приличную сумму. Такое в наших кругах не прощают.
— Поэтому вы поручили Следопыту меня убить?
— Тебя? Не много ли чести? Профессионалов его уровня используют для более серьезных дел.
— Он напал на меня с ножом.
— По-моему это ты за ним гналась. Так что вы квиты. Но впредь, во избежание ненужных эксцессов, будете работать порознь.
— Не буду я ни на кого работать! — девочка полыхнула глазами, отвернулась к стене и сжалась калачиком.
— Дина, — продолжил Квант вкрадчиво, — мне трудно без тебя. Послезавтра намечена сделка, в которой никакие адвокаты не помогут. Понимаешь, партнерам я не доверяю. И место они назначили совершенно незнакомое.
— Пошлите их к черту!
— Послал бы, да крайне выгодно, не могу. Вот если ты мне поможешь…
— Не буду! — отрезала Дина.
Глаза Кванта сузились, лицо побледнело. Он с трудом поборол приступ ярости, но говорил теперь очень сухо:
— Не забывай, что я всё про тебя знаю. Знаю твоих врагов, знаю, что ты бомж и круглая сирота. Никто больше не придет тебе на помощь. Ты осталась одна, никому не нужная! Ты это понимаешь?
Хлесткие слова отдавались тупой болью в висках. Дина вспомнила, как Давыдов вывалился в темноту из сияющей буквы, и вновь заплакала.
Квант смотрел на содрогающиеся от рыданий острые плечи девочки.
— Ну, хорошо. Поспи. А завтра мы еще поговорим. Ты поймешь, что единственный твой друг — это я.
Он выехал из комнаты и запер дверь на ключ.
Дина горько оплакивала свою потерянную жизнь. Казалось, что слезы должны давно иссякнуть в этом худеньком тельце, но всё новые и новые их потоки увлажняли подушку и сбившиеся волосы. Она сжимала в руках янтарную заколку с прыгающим дельфинчиком, но вместо доброго лица мамы ей мерещились кривой оскал Следопыта и тело Давыдова, содрогнувшееся от удара тока. Михаил раз за разом проваливался в пустоту, укоряя ее недоуменным взглядом: зачем ты так?
Забывшись, во сне она наконец увидела любимую маму. Та звала ее: «Дина, Дина», но голос был каким-то низким и болезненным. Девочка открыла глаза, видение исчезло, но тихий голос продолжал звучать: «Дина, Дина».
Девочка приподнялась. В темную комнату свет просачивался только из-под двери. За ней слышались вялые голоса охранников и звук работающего телевизора. Окон здесь нет, сюда невозможно пройти незамеченным. Выходит, голос ей померещился. Она сходит с ума!
Ресницы плавно захлопнулись. Дина упала на подушку. Сумасшедшая так сумасшедшая! Ведь именно такой ее желают видеть окружающие.
Но вновь рядом зазвучало настойчивое: «Дина, ты меня слышишь, Дина?» Девочка вздрогнула. На этот раз она распознала источник звука и узнала голос. Открытие это оказалось еще более удивительным, чем общение с мамой во сне.
Она поправила микронаушник и изумленно произнесла в кулон:
— Да, я слышу тебя.
Леонид Романович Скворцов устало поднял телефонную трубку.
Последние сутки его телефон звонил почти беспрерывно. Знакомые выражали соболезнования в связи с гибелью жены, журналисты пытались узнать подробности, американские покупатели перешли к активной фазе переговоров, сбивая цену. А еще сегодняшние выборы и постоянные звонки из штаба партии. Однако, услышав голос нового собеседника, Скворцов внутренне подтянулся.
— Ну что, Романыч, пьянствуешь? — по-доброму спросил один из координаторов партии.
— Куда там, Евгений Михайлович. Вы же знаете, какие у меня обстоятельства.
— А ты нажрись, Романыч. Поможет.
— Пытаюсь. Не лезет.
— Это потому что с горя. А я тебе хорошую новость подкину. Есть верные данные, что на выборах мы набрали больше, чем в прошлый раз. Хорошим списком в Думу пройдем. Так что обмывай депутатский значок.
— Спасибо, Евгений Михайлович.
— Да не за что. Мы же одна команда. Только ты это… в новостях больше не мелькай. И, самое главное, «Бригантину» свою с глаз долой. В новой Думе олигархи не нужны.
— Да я понимаю…
— Ну вот и славно. Всё, что хотел, я сказал, а ты, Романыч, делай выводы.
