– К шоссе не идем, ждем здесь, – распорядился Порфирьев, понимая, что ни один, даже самый сердобольный, водитель не станет подбирать никого из них, мокрых, грязных, свирепеющих от ненависти.
Порфирьев с охранником спустились в кювет, чтобы дождаться машины, которая заберет их и доставит в Москву. Чертыхаясь, Порфирьев пытался отмыть в грязной болотной воде лицо и руки. Потом долго отряхивался от ядовито-зеленой ряски, густо облепившей светлые штаны.
По насыпи шли трое мальчишек из соседнего дачного поселка. Они видели, как джип угодил в болото, и теперь хотели поближе рассмотреть, что же произошло.
– Прогони их. Не хрен пялиться.
Порфирьев толкнул охранника в плечо. Тот осмотрелся, переложить задание было не на кого. Не пошлешь же кашляющего кровью шофера. Вразвалочку охранник приблизился к мальчишкам, стоявшим на бровке насыпи.
– Пошли отсюда на хрен, – зло проговорил он.
Мальчишки побежали в сторону дач.
– Ты номер его машины запомнил?
Порфирьев стоял над лежащим на траве водителем. Тот пытался определить, поломаны ли ребра, ощупывал грудь под окровавленной рубашкой.
– Нет, – прохрипел шофер.
– Я все должен делать?
– Пашку спросите.
– Пашка с заднего сиденья мог и не заметить.
Порфирьев проклинал себя за то, что поддался азарту погони и не принял даже минимальных мер предосторожности. Теперь, уже поостыв, он чувствовал себя полным дураком, которого с легкостью обвели вокруг пальца.
Бондарев в это время уже вернулся в Москву. Он хорошо отдавал себе отчет в том, что телефоны Лады – домашний и мобильник наверняка прослушиваются людьми Хайновского, поэтому и не стал звонить ей напрямую. Покрутился по городу, убедился, что слежки за ним нет, и только после этого поехал в Коломенское, загнал машину во двор.
Компьютер загрузился быстро, как всякая машина, на которой не играют, а пользуются ей лишь для работы. Телефонный справочник выдал ему номера абонентов квартир, расположенных в одном подъезде с Ладой. Бондарев распечатал их на отдельном листе и спрятал его в карман.
С мобильника он набирал и набирал домашний номер Лады.
«Еще не вернулась или…»
И вот наконец трубку сняли почти тотчас же, с первого гудка, Клим дождался торопливого «алло» и тут же прервал связь.
«Она дома», – улыбнулся он.
Лада, еще не успев сбросить туфли, стояла в коридоре с телефонной трубкой в руке, из которой неслись короткие гудки. После того, что произошло ранним утром, Лада не могла перестать думать о том, что случилось с ее странным знакомым. Хайновский подозрительно ее не беспокоил.
«Неужели это Михаил проверяет, дома ли я? Неужели они захватили его?» – она думала о Климе Бондареве так, словно знала его давно и он был ее другом.
Клим Бондарев, сверяясь с распечаткой, набрал номер соседей Лады этажом ниже.
– Извините, это квартира Павловых? – вежливо спросил он.
– Да, а кто звонит?
– Извините еще раз, – в слова Бондарев вкладывал максимум вежливости, так что отказать ему было невозможно, – у меня срочный разговор к вашей соседке. Я знаю, что она дома, но дозвониться к ней не могу. Если вам нетрудно, поднимитесь, пожалуйста, и пригласите ее к телефону. Дело очень важное.
– Лада знает, что вы должны ей звонить?
– Надеюсь.
– Как вас назвать?
– Икс.
– Я не ослышался?
– Нет, нет. Все правильно, у меня короткая и очень редкая фамилия. Зато легко запоминается.
– Подождите минутку.
Вскоре Бондарев услышал в трубке тревожное:
– Алло, я слушаю.
– Жаль, что нам так и не удалось переговорить сегодня.
– Да, мне тоже хотелось бы, – Лада сразу сообразила, кто ей звонит, – с вами все в порядке?
– Я же все-таки звоню.
– Извините, я не знала, что все так получится. Я сама заметила их слишком поздно.
– Ничего, теперь уже все в порядке. Случилось не со мной, а с ними. Но все пока живы. Я хотел бы с вами встретиться еще раз. Не задерживайтесь дома.
– Думаете, и мне угрожают?
– Выходите к стоянке такси через полчаса и ждите, я вас подберу.
– Вы уверены, что я выйду?
– Увидимся, – Клим повесил трубку.
– Большое вам спасибо, – горячо поблагодарила Лада соседа, – извините, что так получилось, у меня что-то телефон барахлит.
– Рад был помочь.
Женщина поднялась к себе, остановилась у зеркала.
«Идти или не идти…» – задумалась она.
Семен Липский, сидя за столом в своем московском офисе, долго вертел в руках мобильный телефон. Казалось бы, всего и дела-то – набрать номер, назначить встречу. Времени на это надо каких-то тридцать секунд. А он тянул. Если бы звонить предстояло министру, депутату, он не стал бы церемониться. Деньги, которыми располагал Липский, заставляли людей прислушиваться к его мнению, прощать, если он отрывал их от дел.
– Миша, Миша… – бормотал Семен, вращая легкую телефонную трубку в пальцах, – не повезло тебе, но и мне не повезло, ведь плохую новость тебе придется услышать от меня.
Секретарша не беспокоила босса, хоть и наступило время, когда он распорядился подогнать к крыльцу свою машину. Наконец Семен, собравшись с духом, набрал номер Хайновского, в душе все еще теплилась надежда, что тот не ответит, но после двух гудков в трубке прозвучало бодрое:
– Слушаю тебя, Семен.
– Привет, – грустно произнес Липский, – разговор есть, давай пообедаем вместе. Кабинет уже заказан.
– Невеселый ты какой-то, – на другом конце линии послышался насмешливый голос Хайновского.
– Дел много. Согласен?
– Чего ж не согласиться? С хорошим человеком поговорить можно. Многие из тех, с кем раньше обедал, меня и знать не хотят. Но ты не из них. До встречи.
Липский отложил трубку и завертел ее волчком на столе. На душе было паскудно. Беда заглянула в гости к Хайновскому, значит, со временем могла наведаться и к нему.
– Телефон у меня будет отключен, – предупредил Семен Липский секретаршу, – вернусь к вечеру. Если вернусь.
В машине Липский принюхался, ему показалось, что шофер позволил себе курить в салоне. Он даже хотел сказать об этом, но сообразил, что такого просто быть не может – мужик держится за свою работу руками и ногами. И если специально оговорено, что курить нельзя, то он не станет искушать судьбу.
К ресторану подъехали, как всегда, со двора. Липский не любил быть в центре внимания. Он никогда специально не лез под телевизионные камеры, не позировал фотографам, но все же в лицо его знали многие интересующиеся политикой москвичи. Метрдотель лично провел олигарха в кабинет по узкому ярко освещенному коридору.
– Подавать прямо сейчас или подождать, когда появится ваш гость?
– Подождем гостя. Михаил Изидорович редко опаздывает.
От Липского не укрылось, как метрдотель удивился, заслышав имя опального олигарха.
– Я вам сразу сообщу, когда он приедет, – метрдотель, солидный седой мужчина, покинул кабинет.
Липский осматривал знакомые стены. Сколько уже раз ему приходилось здесь обедать, и с тем же Хайновским, и с другими. Сколько было выпито, съедено. И вот сейчас, неизвестно почему, Липский вдруг подумал, что обедать с Михаилом Изидоровичем ему предстоит последний раз в жизни.
«Чудо могло бы спасти его, но чудес в этом мире не случается, даже за очень большие деньги».
Метрдотель распахнул дверь и пропустил в кабинет Хайновского. Опальный олигарх широко улыбался, пожал руку приятелю.
Мужчины сели друг напротив друга. Липский вздохнул и отвел взгляд.
– Тебе-то чего переживать, – невесело улыбнулся Хайновский, – говори, раз позвал.
– Кирилл Братин ко мне вчера приезжал, – тихо, не глядя на собеседника, проговорил Липский.
– Ясно, – Хайновский забарабанил пальцами по столу, – Кирилл Андреевич мог бы и сам ко мне заехать.
– Не мог. И не заедет, – Липский ткнул вилкой в хорошо прожаренный кусок мяса и принялся пилить его ножом, – но просил тебе передать.
– Очень мило, – Хайновский пригубил стакан с минералкой, – детский сад какой-то. Где меня искать, он знает. На крайний случай и телефон есть.
– Братин за себя боится, за кресло в Совете безопасности. Со мной в офисе говорить не стал, полчаса с ним по набережной ходили. Решено тебя арестовать в следующую субботу утром. Братин сказал, что это решение уже не отменят, – сказав это, Липский почувствовал облегчение.
Хайновский задумчиво смотрел поверх головы Липского, рассеянно улыбался. Семену даже показалось, что Михаил Изидорович его не расслышал.
– Вот и свершилось, – наконец отозвался он и принялся за обед.
– Что делать будешь?
– Покорюсь судьбе, – с неожиданной бравадой произнес Михаил Изидорович.
– На тебя не похоже.
– Не мешай наслаждаться последними свободными днями. Нельзя жить и думать о смерти.
– Ты, случаем, с ума не сошел? – покосился на приятеля Липский.
Хайновский тем временем спокойно уплетал мясо и запивал его красным вином.
