Боб открыто усмехнулся:
— Не слишком ли много для нас?
— Что вы! Я только очерчиваю круг возможных террористических групп. Борьба со всеми этими проявлениями — задача спецслужб многих государств. Вы можете посмотреть их список среди акционеров нефтепровода Баку — Тбилиси — Джейхан. Ваша роль — лишь…
— Сыр в мышеловке, — закончил вместо него Смирнов. — Идея мне понятна, не следует пока переходить к конкретике. Мы еще не дали согласия. Я должен связаться с отцом. Вы не могли бы послать кого-нибудь за моим «ноутбуком» в номер, если его не разбили «туземцы».
Боб поддержал товарища:
— Я, с вашего разрешения, тоже позвоню — Федорцову. Прямо сейчас.
Миллер распорядился принести требуемое:
— Конечно, я понимаю, что вам необходима санкция…
Пока доставляли переносной компьютер Смирнова, Богуслав, нимало не смущаясь присутствием хозяев, набрал на мобильнике киевский номер:
— Алло, Андрей Павлович? Как там наши деприватизаторы? Отбились?
— Все в порядке, здравствуй, Боб, — послышался усталый голос. — Что у вас?
— Тоже — как по нотам. Марат в застенках местных спецслужб. Мы со Смирновым днем на мине пытались подорваться, на буровой нашли. Но в остальном вышки хорошие. Нам согласны их отдать, если мы с Маратом подставим головы местным террористам. Как, соглашаться, Павлович?
Хозяева — по их «легенде» — не владели русским языком, поэтому никак не отреагировали на такое изложение ситуации. Сергей ухмыльнулся в усы.
— С кем вы обсуждали это?
— Я у мистера Маркуса Миллера.
— В таком случае, предложение серьезное.
— Вполне.
— Старший Смирнов в курсе?
— Сейчас с ним связывается Сережа. Но он за наши головы не в ответе.
— Гм, — задумался Федорцов, — я, в общем-то, тоже… Скажем так: если контракт зависит от успеха вашей деятельности… Я правильно тебя понял, это так?
— Да.
— Тогда вы будете иметь в нем долю. Пять-шесть процентов от моей части акций будут записаны на ваши фамилии. Это, конечно, предварительная прикидка, позже уточним конкретнее. Устраивает?
— Семь-восемь… — ответил Богуслав.
— Что «семь-восемь»?
— Ну, тогда — ровно восемь. Я имею в виду — процентов.
Федорцов помолчал:
— Ты себе представляешь о какой сумме идет речь?
— Нет, — ответил Боб. — И ты тоже. Цифра будет зависеть от условий концессии, а они — от наших оперативных результатов. Разница может быть значительной: от нуля до… Будет видно, в общем.
— Убедил. Если дело выгорит, ваше участие — восемь процентов от моей доли.
— А если не выгорит? — не отступал Боб, хорошо понимая, что далеко не все будет зависеть от них. А доля от ноля, как известно, тоже ноль.
— В любом случае вы можете рассчитывать на гонорар в размере десяти тысяч.
— Пятнадцати, — снова поправил Боб.
— Хорошо.
— Я имел в виду — каждому.
— Богуслав, ты подлый вымогатель, но я верю твоей оценке. Если дело настолько серьезное, то принимай решение сам — мне твоя голова дороже, чем их обещания.
— Значит, мы договорились.
— Да.
Богуслав отключил трубку и сообщил присутствующим, что он — в доле:
— Надо, конечно, позвонить Марату, но я хорошо его знаю. Кроме того, мы можем оставить его в комфортном заключении и действовать сами.
Миллер согласно кивнул и сказал, что сейчас же организует связь с Суворовым. Он принялся набирать какой-то номер на своем аппарате.
Смирнов в это время настроил связь с Москвой, открыв свой ноутбук. Для этого нужно было только расположить его поближе к телефонному проводу и запустить модем. На том конце связи дежурный получил сигнал вызова и ответил. Они настроили кодировку, минут через пять к линии подошел отец и ввел личную электронную подпись. С этого момента каждый из участников был уверен, что переписывается в режиме on line именно с тем, кто ему нужен и что раскодировать их переговоры практически невозможно.
Пальцы Сергея запорхали над клавишами, печатая текст, повествующий о последних событиях. Между строк на его экране тут возникали реплики отца. Через несколько минут такого общения Сергей поднял голову и спросил у Миллера, не хочет ли он сообщить что-либо старшему Смирнову. Тот изъявил желание. Сергей удалил предыдущие тексты с экрана, перевел клавиатуру на латиницу и отдал ноутбук британцу. Маркус Миллер в свою очередь некоторое время переписывался с московским адресатом.
— Спасибо, — отдал он наконец дорогую электронную игрушку хозяину. — Можно считать, что мы пришли к соглашению?
— Что касается нас — да, — ответил Сергей. — Остается еще Марат.
— Наберите его номер, он уже должен быть на связи в своей «темнице», — сказал Миллер.
Через минуту Боб услышал голос Марата:
— Суворов у телефона.
— Где ты, Марат?
— Только что сменил камеру на приличную комнату. Сказали, что я перевожусь на «домашний арест», правда, в чужом доме.
— Утром я буду у тебя и расскажу все подробно. У нас задание от Федорцова с хорошей оплатой. Антитеррористического характера, скажем так.
— Хорошо, — принял к сведению Марат.
— Как настроение?
— Кулаки чешутся.
— Не бей там больше никого… если сами тебя не тронут, конечно.
— Пока меня не трогают, я вообще никого не бью.
— Отдыхай до утра, будет много работы.
— Привези моих сигарет. Конец связи.
Боб отключился и молча кивнул хозяевам номера. Принципиальное согласие сторон было достигнуто. Миллер и Снайдер приступили к изложению оперативного плана действий:
— Завтрашнее совещание участников проекта придет к решению произвести масштабную инспекционную поездку вдоль всей линии трубопровода. Завтра мы организуем необходимую утечку информации в прессу. Суворов будет выступать в роли агента деструктивных сил, вину которого не удается доказать. Под давлением протестов оппозиции его придется через день-два выпустить на свободу. Богуслав Кочаров должен будет сделать несколько заявлений прессе. Поскольку ваши фигуры за время операции могут быть по необходимости скомпрометированы в глазах публики, то официального делового партнера — Смирнова — следует, как я уже говорил, дистанцировать от вас. Мы передадим вам оперативную связь с некоторыми нашими агентами по маршруту движения. Они будут оказывать необходимую помощь…
Работа продолжалась до двух часов ночи.
Сергей наконец остался один в своем люксе на пятом этаже, который ему раздобыл всесильный в этой стране, живущей на нефтедоллары, англичанин Миллер.
В холодильнике нашлось вино «Кюрдамир», как это и положено в гостиницах такого класса. Поиски штопора закончились неудачно, хотя ему следовало где-то быть, поэтому пришлось откупоривать пробку битьем донышка бутылки о мягкий ковер на стене. Хорошо, что стена эта выходила в коридор, а то соседи постучали бы в ответ. Или позвонили администратору… Хотя плевать на все это…
С лица Сергея сошла вся энергия, бодрость, улыбка. В жизни его обнаружилась трещина, и из этой трещины показались неведомые тени.
Он был впервые на Каспии, впервые видел эти огромные платформы, которые собирались на Нефтяных Камнях в целый городок посреди моря. И все-таки, когда смерть заглянула в глаза, когда в руках наливалась ядом мина, в которой кислота разъедала тонкую мембрану, — в этот момент оказалось, что он помнит слова Киричука: «Все цифры — строго по восходящей…» Сегодня это, наверное, спасло им с Бобом жизнь, — могли ведь и не добежать до борта…
Сергей пил в одиночку терпкое азербайджанское вино, и в голове его из каких-то темных подвалов памяти просачивались картины двенадцатилетней давности. Прорвавшись в первый раз под воздействием сильного нервного напряжения, теперь они расширяли брешь, как вода в плотине. Сергей откинулся на спинку мягкого кресла — и в закрытых глазах поплыли яркие, как сновидение, сцены из его собственной жизни. Сцены, о которых он до сих пор ничего не знал…
Снова был холодный март 1995 года. Секретная база спецназа ГРУ недалеко от Толстой-Юрта.
…Когда, медленно поднимающийся в небо, вертолет, наконец, развернулся и избрал нужный курс, спецназовцы Смирнова переглянулись между собой. Юго-восточное направление, которое избрал Ми-8, было для них непривычным и означало, что если задание предстоит выполнять в Чечне, то в труднодоступных гористых районах республики, где по данным разведки позиции прочно удерживают федералы. В противном случае выбор направления подсказывал, что операция может быть и за пределами республики.
Несколько минут все смотрели на командира специального взвода ГРУ Смирнова, который не сразу вскрыл секретный пакет. Впрочем, для спецназовца не существует региона, в котором он бы не смог проявить себя, поэтому и задавать лишние вопросы здесь было не принято. Если нужно, каждый из них получит свои задачи, а работы, как это случается на войне, всем хватит. Поэтому создавшейся паузой каждый спецназовец распоряжался по-своему — кто уходил в себя, вспоминая дом и родных, а кто-то просто осматривал снаряжение и оружие.
