– Не бедствую, – скромно подтвердил Воронцов.
– А сейчас куда?
– В Африку.
– Я серьезно, – хохотнул, приняв за шутку, Потанин.
Воронцов щелкнул пальцами, пытаясь вызвать в памяти название.
– В Гвинею, – подсказал до сих пор молчавший Бэлл и опять смутился от того, что ему пришлось привлечь к себе внимание.
– По делам? – осведомился Потанин.
– На отдых.
– Вот черти! – с нескрываемой завистью сказал Потанин. – Им уже Европы мало, заелись, им Африку подавай. Чтоб баобабы, львы и пятнистые жирафы.
Хельга поднялась из-за столика и направилась к стойке бара. Потанин проводил ее долгим оценивающим взглядом и сказал, понизив голос, чтобы его не слышал Бэлл:
– Я у тебя никогда прежде не видел такой очаровашки, Шура. Нет, баб возле тебя всегда много крутилось, но чтобы вот такая – и красивая, и с мозгами – это я вижу в первый раз.
– Наверное, старею.
– У тебя с ней серьезно?
– А что?
– Просто если ты захочешь с ней расстаться…
– Никогда не будь на подхвате! – наставительно сказал Воронцов.
Потанин печально вздохнул. Воронцов засмеялся:
– Она вообще-то статью обо мне пишет. Ей «Космополитен» заказал.
– О! – уважительно произнес Потанин.
– Кстати, у нее потрясающая подруга! – неожиданно вспомнил Воронцов. – Какой-то отдел возглавляет в «Космополитене», если не ошибаюсь. Вот ею и займись. Если бы не Хельга, я и сам за ней приударил бы.
– Кто такая? – проявил интерес Потанин. – Я их там почти всех знаю.
– Звать ее, как мне помнится, Тома.
– Тома – стало быть, Тамара?
– Ну, наверное, – пожал плечами Воронцов.
С бутылкой апельсинового сока в руках вернулась к столику Хельга.
– Как фамилия твоей подруги, Томы? – спросил Воронцов.
– Брусилова.
– Это та, которая в «Космополитене»? – уточнил Потанин.
– Да.
Потанин хохотнул:
– Хорошо иметь в подругах сотрудницу журнала. Никогда твою статью назад не завернут, – сказал он.
– Вот и познакомься, – посоветовал Воронцов.
– Ну, если только Хельга не будет против.
– Не буду, – пообещала Хельга. – В ваши надежные руки я отдам ее без сомнений.
Потанин засмущался.
– Может быть, тебе понадобится рекомендательное письмо? – поддел его Воронцов.
– Уж я как-нибудь сам, – пробасил Потанин.
– Он и в самом деле привык полагаться только на себя.
– А что это за статья, которую вы пишете о Шурике? – спросил Потанин.
– Новые русские – это всегда интересно.
– Ну, эту тему уже изъездили вдоль и поперек. Живого места не осталось.
– Саша – как раз такое «живое место». Я, когда с ним познакомилась, была поражена.
– Чем же? – изобразил интерес Потанин.
– Тем, что он очень непосредственный. Ворочает такими деньжищами, а в душе остался самым обычным человеком. Обычные мысли, обычные чувства, и при этом – полное отсутствие злобных проявлений.
– Действительно, – подтвердил Потанин, – это просто находка. Так вы теперь все время с ним рядом?
– Собираю материал, – кивнула Хельга. – Одной пленки уже отщелкала целый километр.
Объявили посадку на рейс до Конакри.
– Это ваш, – сказал извиняющимся голосом Бэлл.
Поднялись из-за столика, Хельга направилась к выходу из бара первой, за ней – Бэлл, и как-то так получилось, что Потанин с Воронцовым поотстали.
– Как ты с ней познакомился? – спросил Потанин.
– С Хельгой? Случайно.
Воронцов даже улыбнулся, вспомнив, какой пустяк их свел.
– То-то и оно, что случайно, – вздохнул Потанин.
– Что такое? – согнал улыбку с лица Воронцов.
– Она не журналистка.
Воронцов даже остановился, так был поражен услышанным.
– Что за чушь! – пробормотал он.
– Я не знаю, кто она, но она ввела тебя в заблуждение.
– Это все твои домыслы! – резко сказал Воронцов.
– Нет, Шура, не домыслы. Я знаю в «Космополитене» всех. И там нет никакой Томы Брусиловой.
– Ты уверен?
– Я голову дам на отсечение.
Глава 33
В самолете Хельга села у окна, положила на колени сумку, и оттуда вывалился зонтик.
– Зонт-то тебе зачем? – буркнул Воронцов. – Могла бы сдать в багаж.
– Забыла, – беспечно ответила Хельга и вдруг, будто расслышав в тоне Воронцова что-то странное, резко повернула голову и заглянула своему спутнику в глаза: – Что-то случилось, Саша?
– Нет, ничего, – ответил он и откинулся в кресле, давая понять, что хочет отдохнуть.
То, что сказал при прощании Потанин, повергло Воронцова в растерянность, хотя внешне он этого никак не проявлял.
Самолет шел на высоте девять тысяч метров. Большинство пассажиров спали. В конце концов Воронцов, заскучав, тоже заснул. Проснулся он оттого, что Хельга тронула его за руку.
– Саша, завтрак, – почти пропела она, предвкушая близкую трапезу.
За завтраком она ухаживала за своим спутником с естественностью, присущей любящим замужним женщинам. Когда она встречала его взгляд, он не видел в ее чистых синих глазах ни лукавства, ни фальши. И тогда ему самому становилось стыдно и тоскливо.
Позавтракав, Воронцов решил, что пора все-таки внести некоторую ясность. Он смял салфетку, бросил ее на поднос и сказал, глядя поверх голов сидящих впереди пассажиров:
– Почему-то твоя подруга сейчас вспомнилась, Тома.
Краем глаза он следил за Хельгой и отметил, что она отнеслась к его реплике очень спокойно.
– И по какому же интересно поводу? – осведомилась она с иронией, которую невозможно сыграть – такой она была естественной.
– Разве не понятно? – пожал плечами Воронцов. – Эффектная женщина.
– Я уже почти ревную, – вздохнула Хельга.
В ее глазах угадывалось озорство.
– Ну, своей подруге ты могла бы доверять, – попенял ей Воронцов. – Ты ведь ее давно знаешь?
– Несколько лет.
– Она все это время работает в «Космополитене»?
– Нет, что ты! – Хельга даже засмеялась. – Это она только изображает из себя стреляного воробья, а на самом деле работает там без году неделю.
– Никогда бы не сказал.
– Недели две. – Хельга наморщила лоб. – Или три. Но не больше.
Воронцов даже развернулся в кресле.
– Ты какой-то странный, – заметила Хельга. – Честное слово.
– Ч-черт! – с запинкой произнес Воронцов. – Ты, конечно, не поверишь, но нас с тобой едва не поссорили.
– Кто?! – изумленно подняла брови Хельга, но Воронцов даже не успел ответить – сама догадалась. – Уж не твой ли друг Потанин?
– Он не со зла! – торопливо пояснил Воронцов. – Просто он не знал в «Космополитене» Томы Брусиловой.
Но было уже поздно.
– А выглядел таким добряком! – оскорбилась Хельга.
Воронцов уже немного ее изучил и понял, что она всерьез завелась.
– Я сам виноват! – сказал он примирительно. – Начал думать черт знает что.
– И не думай его выгораживать!
– Ну хорошо, – сдался Воронцов.
Он чувствовал себя неловко, но был рад, что все разъяснилось.
К вечеру они прилетели в Конакри. Здесь их должен был встретить представитель фирмы.
Не остывшее после дневного зноя небо казалось белесым. Черные как уголь гвинейцы улыбались, обнажая ослепительно-белые зубы. За ограждением летного поля стояли пальмы, словно сошедшие с киноэкранов. В доносившейся откуда-то издалека музыке легко угадывались звуки тамтамов.
– Африка! – счастливо вздохнул Воронцов, радуясь ощущению узнавания. Ему казалось, что он все это знал с самого детства и теперь увидел воочию. – К черту все Лондоны! Теперь хоть будет о чем рассказать по возвращении.
Он был радостно возбужден, как ребенок, и его состояние передалось и Хельге. Она прижималась к нему и заливалась счастливым смехом. Только теперь они поняли, как им повезло, – им неожиданно выпало настоящее приключение.
– Вот здорово, – сказала Хельга. – Ты представляешь? Еще пару дней назад мы ни о чем таком и не мечтали, а сегодня… – Она повела рукой вокруг себя. Сказка, которая обрела зримое воплощение.
