— Хорошо, сукин ты сын, — вспыхнула она. — Я позвоню ему, а потом ты позвони мне.
— Ну что хорошего из этого получится? У меня к нему дело. И оно не может ждать. Если Каспер хочет лежать в госпитале и прятать голову под подушку, это уж точно до добра его не доведет. Я сам найду какой-нибудь способ, как получить свою долю.
Ее ум разрывался, как всегда бывало, когда она чувствовала, что загнана в угол.
— Позвоните еще раз после восьми часов, — сказала она раздраженно. — Я не знаю, какого черта…
Она не получила возможности закончить фразу. На другом конце провода послышался мягкий щелчок, и линия смолкла как мертвая. Она села, глядя на телефонную трубку. Она вновь начала дрожать. Страх разъедал ее, как кислота.
— Ну что теперь? Что такого я сказала? — спрашивала она себя.
Было двадцать минут седьмого, когда зазвонил телефон.
Достойный мужской голос ответил:
— Погребальная контора П. Экседеса Клея. Добрый вечер. Чем можем служить?
— Это из детективного агентства Пинкертона, — сказал голос на другом конце. — Позовите к телефону вашего босса.
Это был голос южанина с миссисипским произношением. Это был голос белого человека.
Служитель сказал:
— Да, сэр. Сию минуту, сэр.
Мгновением позже донесся пронзительный голос Клея:
— Ну что там опять такое?
— Это из детективного агентства Пинкертона, — повторил голос.
— Вы уже сказали это прежде, — отрезал Клей. — А это моя погребальная контора. Давайте приступим к делу.
— Мы направили к вам трех наших людей, чтобы охранять карету «скорой помощи», которую вы послали за мистером Холмсом, — поставил его в известность голос.
В течение последнего часа голос безо всякого результата повторял эти же самые слова в шестнадцати других службах «скорой помощи» и погребальных конторах в Гарлеме. Но на этот раз он попал в самую точку.
— То, что я посылаю, это не карета «скорой помощи», — колко сказал Клей. — Это погребальный катафалк.
По проводу донесся смешок.
— Это как раз то, что нужно, — сказал голос. — К которому часу вы посылаете его?
— Каспер нанял для себя свою собственную охрану, — сказал Клей с оттенком расовой гордости, звучащим в его тонком сварливом голосе. — Мы все здешние. Мы не нуждаемся в каких-нибудь детективах с автоматами только для того, чтобы проехать по улице несколько кварталов. Сообщите своим нанимателям, что у Каспера уже есть прикрытие.
— Это просто замечательно, — сказал голос. — Но нас наняла национальная партия. Мы будем прикрывать ваше прикрытие.
— Ну, в таком случае, вам надо поторопиться. Катафалк отъезжает отсюда через полчаса.
— Это отлично сработает, — сказал голос. — Мы не станем вмешиваться ни во что происходящее, мы будем держаться на заднем плане. Вы можете даже не заметить нас.
— Вам не надо об этом беспокоиться, — саркастически сказал Клей. — Мне не платят за то, чтобы рекламировать агентство Пинкертона.
Выпалив эту колкость, он бросил телефонную трубку.
На Бруклинском мосту возникла дорожная пробка.
Грузовой автомобиль занесло на луже скользкого льда, образовавшегося из воды, вытекшей из перегретого радиатора пассажирского автомобиля, поехавшего незадолго до того, и он ударил в бок пассажирский автобус.
Несчастного случая не произошло, но бампер грузовика пробил дыру в боку автобуса, и потребовалось много времени, чтобы растащить их в стороны.
Могильщик и Эд Гроб ждали в толпе сгрудившихся у места аварии автомобилей и злились. У них было чувство, что время напирает на них, как маньяк с ножом, а они сидят со скованными ногами и связанными руками. Они не могли развернуться назад, не могли протиснуться сквозь пробку вперед, не могли бросить машину на мосту и уйти пешком.
Роман сидел на заднем сиденье в матросской робе и белой шапочке, сдвинутой на затылок, его руки, скованные наручниками, прикрывали полы куртки.
Могильщик посмотрел на наручные часы. Было двадцать минут седьмого. Снег падал по-прежнему.
— Пусть меня лучше ударит в зад боа констриктор, чем сидеть здесь и ждать, когда что-нибудь произойдет, а что — я даже не могу предположить, — горько пожаловался он.
— Все, чего я ожидаю, это чтобы растащили эти две развалины, — проскрежетал Эд Гроб.
Было три минуты восьмого, когда они свернули с Третьей авеню на Восточную 19-ю улицу и начали искать дом, о котором говорила миссис Холмс.
Найти его не составляло особого труда. Это был четырехэтажный дом с фасадом, выложенным плитками из желтой фанеры, над каждым из верхних окон — навесы в мелкую полоску, провисшие от снега. На первом этаже — большое окно, выходящее на газон шириной в три фута. Окно было завешено шторами из бледно-голубого шелка, между которыми можно было разглядеть силуэты людей, двигавшихся в щегольской сарабанде[5]. Черные ступени вели к двери, покрытой плитами черненой бронзы, вставленными в белую раму. На верхней панели помещался дверной молоток, в форме которого было что-то неясно непристойное. Над входом висел каретный фонарь.
Эд Гроб проехал мимо и остановился поодаль через три дома. Оба полицейских одновременно повернулись и посмотрели на Романа.
— Мы хотим, чтобы ты вернулся к тому дому и спросил Джуниора Болла, — прошепелявил Могильщик.
— Я не понимаю вас, — сказал Роман.
— Дай-ка я растолкую ему, — сказал Эд Гроб Могильщику.
Эд Гроб повторил приказ.
— Да, сэр, — ответил Роман, а затем спросил: — А что я скажу ему, если он там окажется?
— Его там не будет, — сказал Эд Гроб. — Он мертв. Они знают, что он умер, но ты не должен подавать вида, что тебе это известно. Ты только что сошел с корабля и пришел повидаться с ним по этому адресу, который он дал тебе, когда твой корабль приходил в прошлый раз.
— То есть я как бы один из них?
— Это точно.
— Что мне делать, когда они скажут мне, что он мертв.
— Они не станут говорить тебе этого. Они пригласят тебя войти и попросят подождать. Скажут, что они ждут прихода Джуниора с минуты на минуту.
— Что мне делать, пока я буду ждать?
— Черт возьми, парень, откуда ты такой взялся? Это же дом свиданий голубых. Они найдут, чем тебе заняться.
— Я не пойду для этой дряни, — пробормотал Роман.
— Ну что ты за дурень такой? Это тебе не доки. Здесь люди изысканные. Кого, по-твоему, встретишь в стотысячнодолларовом доме в одном квартале от площади Гремерси? Никто на тебя не набросится. Ты просто садись там, пей коктейли и выгляди смущенным…
— Вам это-то не очень трудно.
— Делай вид, что ждешь Джуниора. Затем, минут через пять, начни беспокоиться. Пошарь глазами вокруг. Затем спроси того, с кем ты разговаривал, когда придет мистер Барон.
— Барон! — Роман так и подскочил. — Мистер Барон? Тот человек, что продал мне мой автомобиль? Он должен быть здесь?
— Мы не знаем. Возможно, будет, а возможно, и не будет. Если ты увидишь его, когда войдешь, просто хватай его и зови на помощь.
— Мне не понадобится помощь, — заявил Роман.
— Нет, она тебе будет нужна, — сказал Эд Гроб. — Потому что мы не хотим, чтобы ты изувечил его. Ты просто сгреби его в охапку и начни вопить.
— А что, если он попытается наставить на меня пистолет? — поинтересовался Роман.
— Если ты сожмешь его покрепче, он забудет об этом.
— Если вы готовы, то я готов, — сказал Роман.
— О’кей, — сказал Эд Гроб. — Мы собираемся подъехать поближе и остановиться у следующей двери. Если ты услышишь, как я сигналю — один длинный гудок и два коротких, тут же выходи наружу.
— Да, сэр, но я надеюсь все же увидеть до этого мистера Барона.
— Мы тоже, мы тоже, — сказал Эд Гроб.
Могильщик перегнулся назад через сиденье, отомкнул наручники на запястьях Романа и снял их.
— Хорошо, иди, — сказал он. — Но только помни одну вещь. Ты можешь убежать, но спрятаться ты не сумеешь.
— Я не собираюсь бежать, — сказал Роман.
Они наблюдали, как он своей переваливающейся морской походкой подошел к бронзовой двери и остановился, глядя на дверной молоток, словно не зная, что с ним делать. Они увидели, как он стучит в дверь костяшками пальцев.
— Он, должно быть, никогда не покидал своего корабля, — заметил Эд Гроб.
Могильщик хмыкнул.
Они увидели, как дверь открылась, мгновением позже он вошел вовнутрь, и дверь закрылась. Эд Гроб завел мотор и отогнал машину назад.
Черный «кадиллак»-лимузин, без единой блестящей металлической детали на отделке, был припаркован на 134-й улице несколькими домами поодаль от погребальной конторы Клея на противоположной стороне дороги. Если судить по его мрачному виду, это мог бы быть похоронный автомобиль.
Мотор работал, но совершенно бесшумно. Стекло-обогреватель был включен, фары потушены. «Дворники» скользили по стеклу вперед и назад.
