…Здесь необходимо сделать небольшое отступление. Может показаться странным, что вожаки немногочисленных, затерянных в лесах банд, каждая из которых была оторвана от всего мира, так панически боялись расправы со стороны своих же руководителей. Но дело в том, что бандеровское подполье, избравшее основным методом борьбы против украинского народа террор, само держалось на жесточайшем терроре. Расправа могла осуществиться немедленно, но могла прийти и в тот момент, когда ее меньше всего ждешь. Во всяком случае, бандитские главари всех рангов всегда подчеркивали ее неизбежность и обязательность. Иначе трудно было бы держать в узде тех, кого националисты обманом, шантажом завлекли в свои сети, кто начал прозревать, избавляться от националистического дурмана. Вот почему главари банд, собравшиеся у лесника, меньше всего были склонны сопротивляться энергичному натиску Розума и Горлинки. Только Джура, которому Стась раньше высказал свои подозрения, держал автомат наготове.
— Положи зброю, Джура! — не терпящим возражения тоном приказала Горлинка. — Прибереги свой запал для будущего — пригодится. — Она внимательно посмотрела на собравшихся. — Ярмаш проявил инициативу, решив созвать вас накануне операции, что же, это хорошо. Он, правда, забыл пригласить меня, но это уже по части Розума — пусть решает, является ли это актом невежливости или предательством общих интересов…
Горлинка села на услужливо пододвинутый кем-то стул, по-хозяйски расположилась за столом.
— Ну, продолжайте, мы послушаем…
Стась, бледный, с нервно бегающими глазами, попытался оправдаться:
— Да мы ж хотели, как лучше… Чтоб не беспокоить вас — ведь осталось уточнить детали…
Бандеровец лихорадочно прикидывал, какие последствия может иметь этот неожиданный визит, пытался предугадать развитие событий.
— Бросьте, Ярмаш! Лучше докладывайте. Мы ведь пришли к началу, не так ли?
Стафийчук собрался с духом.
— Подготовка к операции «Гром и пепел» в основном закончена. Необходимо окончательно согласовать план действий… — Стась развернул карту. — Вот Зеленый Гай, — его палец уткнулся в точку на краю лесного массива. — Справа от села, километрах в двух, глубокий овраг под названием Сухая балка. К двадцати трем часам все наши наличные силы скрытно сосредоточиваются в балке и отсюда охватывают Зеленый Гай плотным кольцом. Ровно в полночь по общему сигналу приступаем к операции. Задача: жителей уничтожить, село сжечь, сровнять с землей…
И хотя присутствующие были давно посвящены в задуманное, у многих прошел мороз по коже. Тревожил масштаб — вырезать жителей целого села! Жалость, конечно, здесь была ни при чем — привыкли убивать детишек, женщин, безоружных селян. Но к сердцу подступал страх перед возмездием — никто не простиг им подобного злодеяния…
Стась источал ненависть. Он ненавидел всех: и людей, и землю, и жизнь. Годами скапливалась в нем эта звериная злоба — дикая, трусливая, прикрываемая цитатами из библии, иезуитскими разглагольствованиями о любви к отчизне-неньке. Бандеровец деловито, будто речь шла о чем-то обыденном, а не о кровавой расправе над мирными жителями, рассказал, для чего понадобилась эта акция.
В последнее время на международной арене шансы украинских бандеровцев резко упали. В пух и в прах разлетелся созданный оуновцами миф о том, что якобы население западных областей Украины восстает против Советской власти. В него перестали верить даже руководители американской и английской разведок. Многочисленные делегации из-за рубежа, имевшие возможность детально познакомиться с жизнью населения Западной Украины, убеждаются в обратном: люди ненавидят бандеровцев-бандитов. В этих условиях необходимо найти новые возможности для решительной смены настроений. Операция «Гром и пепел» должна послужить великой цели: убедить широкую общественность в том, что бандеровское подполье не утратило силы. Наоборот, оно, мол, успешно развивается, и именно поэтому коммунисты обрушиваются на него массовыми репрессиями. Зеленый Гай должен стать «жертвой большевистского террора». Буквально на следующий день на пепелище нагрянут иностранные корреспонденты, которые знают, о чем и как писать. Чтобы облегчить их задачу, следует оставить в бывшем Зеленом Гае вещественные доказательства: пилотки со звездочками, гильзы патронов советского производства и т. д. «Работать» «боевики» будут в советской военной форме. На Западе есть немало газет, охотно публикующих антисоветские материалы. Они расскажут своим читателям о «зверствах большевиков», о «героической борьбе безоружных селян» против регулярной армии. В международные организации последуют запросы…
Об одном только умолчал Стафийчук — о том, что за успех операции «Гром и пепел» главари ОУН обещали ему уход за кордон и там солидное вознаграждение в твердой валюте.
Когда все было обговорено, Стась сказал:
— Я буду находиться…
— На базе, — перебила Горлинка.
— Как? Мне не доверяют? Отстраняют от командования?
— Совершенно правильно, Ярмаш, — невозмутимо подтвердила Горлинка. — Вам нельзя больше доверять. Вы любите ссылаться на божье слово, позвольте и мне напомнить, что сказано в Соборном послании святого Иакова: человек с двоящимися мыслями нетверд во всех путях своих… Святой Иаков неплохо, видно, знал психологию. Что вы решили, Розум?
— Решать буду не я, другие. Им доложу. А пока… — Розум помедлил, прикинул что-то в уме, коротко скомандовал: — Взять!
Один из хлопцев, стоявший ближе всех к Стасю, у него за спиной, резко взмахнул рукой, ребром ладони рубанул Ярмаша по шее. Тот, икнув, опустился на пол. Хлопец подобрал автомат Стася, волоком подтащил отяжелевшее тело к выходу. Джура вскочил.
— Сиди! — прижал его к табуретке другой помощник Розума. — Не рыпайся.
Остальные молча смотрели на расправу. Видно, каждый мысленно благодарил господа бога, что не оказался на месте Стася.
— Со Стафийчуком все, — деловито сказала Горлинка. Она походила по комнате. Лицо холодное, властное, непроницаемое. — Учтите, так будет с каждым, кто хоть на кроху отступит от намеченного плана операции. Не угрожаю, но советую запомнить мои слова. Последнее: очень важно обеспечить отход. Сами понимаете, уйти надо до того, как район будет оцеплен, пока не будут подняты по тревоге оперативные группы чекистов и истребительные отряды. Подготовьтесь к полной эвакуации. Все, что невозможно взять с собой, — уничтожьте.
Мария подошла к Джуре, посмотрела ему в глаза:
— На вас ложится самое трудное — вам поручаю выводить людей. Перестрелять десяток баб и изнасиловать деревенских девок каждый дурак сумеет. А вот скрыться, замести следы — для этого нужна ваша школа, Джура.
Заметив, что тот собирается возражать, Горлинка жестко, решительно сказала:
— Все. Пререкаться запрещаю. Мы не на ярмарке. — Она повернулась к главарям банд: — Командовать операцией будет Розум.
Горлинка встала, всем своим видом подчеркивая, что собирается сказать очень важные вещи.
— План операции во всех деталях согласован с краевым проводом. Его лично утвердил проводник Рен.
Националисты подтянулись, посерьезнели. Имя Рена много значило в этих лесах. Если сам таинственный «хозяин» занимался разработкой операции, тогда понятно, почему так дерзко и властно ведет себя эта курьерша.
— Рен приказал: все, что намечено, должно быть выполнено, — тихо сказала Горлинка.
— Кто подтвердит ваши слова? — сумрачно поинтересовался Джура.
— Референт службы безопасности краевого провода Розум. Достаточно? Если да, тогда все. Приступайте, не будем терять времени…
Остап пристроился за разлапистым кустом. Автомат положил рядом. Памятник панским музыкантам отсюда был виден как на ладони — каменная глыба вросла в пригорок. Вокруг никого. Только однажды ему показалось, что треснула ветка под чьим-то чужим шагом. Он потянулся к автомату. Но треск не повторился: видно, почудилось.
Тот, к кому он пришел на связь, не появлялся, хотя по всем расчетам давно уже должен бы быть здесь. «Может, вспугнул чем?» — встревожился Остап.
— Ну, долго будем в прятки играть? — неожиданно послышался чей-то веселый голос.
Остап промолчал, только теснее прижался к земле, ощупывая взглядом все вокруг. Ишь ты, спрятался так, что и с собаками не отыщешь.
— Поднимайся, хлопче, я уже час за тобой смотрю. Не иначе как ко мне пришел.
Остап нехотя встал — автомат в руке. Не понравилось ему, что обвел тот, неизвестный, вокруг пальца. И тотчас из соседнего кустарника выбрался невысокий хлопчина: рука в кармане куртки, взгляд хотя и дружелюбный, но настороженный.
Обменялись паролями.
— Значит, буря завтра? — переспросил хлопчина.
