— Я только что собирался вам звонить, Сандерс, — сказал управляющий. — Случилось что-то непонятное. Утром я вручил Бирсу то, что он просил, и он сам отнес это на условленное место. А буквально через несколько минут он неожиданно поднял тревогу, выехал на место, чтобы зачем-то взять то, что оставил, но там ничего уже не было. Вы все поняли, Сандерс?
— Я хорошо вас понял, господин управляющий.
— Так что могло случиться, капитан? Я просил его связаться с вами. Вы говорили с ним?
— Да, господин управляющий, — упавшим голосом сказал Сандерс, — говорил. А где сейчас Бирс?
Его положили в лечебную палату — сердечный приступ. Врач сказал, что это очень серьезно, — управляющий выдержал приличествующую случаю паузу и спросил: — Но ведь мы сделали все, что они от нас требовали, Сандерс. Не так ли?
— Да, господин управляющий, благодарю вас. Да, я приеду сегодня же, — Сандерс положил трубку и сел. — Все слышали?
Ему никто не ответил. Потом Рэмбо посмотрел на Сандерса исподлобья длинным тяжелым взглядом и спросил:
— Капитан, вы можете дать Гвари пистолет? Его оружие осталось в гостинице.
— Ну, конечно. Мы все будем вооружены.
— Все меня теперь совершенно не интересуют, — сказал Рэмбо. — Я не люблю суеты и шума. Думаю, Бирс уже и так поднял всю округу на ноги. Мы пойдем с Гвари вдвоем. Дайте ему пистолет.
Но это безумие, Рэмбо, — Сандерс беспомощно оглянулся на Ламбера, будто ища у него поддержки. — Если Бирс поступил опрометчиво, то это вовсе не значит…
— Мы теряем время, капитан, — перебил его Рэмбо. — Дайте Гвари оружие и прикажите отвезти нас, куда мы скажем.
Такой поворот дела явно не устраивал Сандерса. Но он понимал, что теперь ему Рэмбо не переубедить. Своим поступком Бирс лишил доверия и его, Сандерса. Ну что ж, у каждого свой метод работы.
— Хорошо, Рэмбо, — сказал он, смирившись. — Пусть будет по-вашему. Но обещайте, что в крайнем случае вы дадите мне знать о себе, чтобы я мог прийти на помощь.
Благодарю, капитан, но я всегда был Одиноким Волком. Теперь нас двое, и вряд ли нам понадобится вообще какая-нибудь помощь. А мы с Гвари, надеюсь, мешать друг другу не будем.
Через десять минут Сандерс загнал всех своих полицейских в комнаты, Рэмбо с Гвари быстро прошли по безлюдному коридору и юркнули в открытые задние дверцы «джипа» с зашторенными окнами. Машина сразу же рванула с места и помчалась в сторону алмазного синдиката.
Шаве не ожидал получить такой щедрый подарок. До самого последнего времени он не очень-то надеялся на эту авантюру янки и ждал от него подвоха. Но вот ему принесли бутылку из-под «пепси», он вытряс из нее алмазы и не поверил своим глазам.
— Это целое состояние, Альбер, — сказала Жанна, стоя за спиной мужа.
— Это два состояния, дорогая! — воскликнул Шаве, не в силах оторвать глаз от игры камней. — Но ведь он обещал еще в десять раз больше. Ты слышишь? В десять раз больше! За что бы такое, Жанна? Я думаю, этот инженер пронюхал что-то о нашем участке. А ты как думаешь?
— Я думаю, мы слишком засиделись здесь, Альбер, и пора убираться в Европу. Я хочу, чтобы меня похоронили по христианскому обычаю на нормальном кладбище, а не обмазывали глиной и не подвяливали на костре, как козье мясо.
Шаве рассмеялся.
— Хорошо говоришь, женщина, но не умно. Я же обещал тебе — закончим это дело и не останемся здесь ни на одну минуту.
— Я слышу это уже двадцать лет, — вздохнула Жанна и, помолчав, добавила: — И я не верю этому янки ни на столько, — она показала мужу кончик мизинца.
— Ты просто одичала здесь, Жанна, — сказал снисходительно Шаве, — и отвыкла от людей. От современных людей. Я тоже ему вначале не поверил. Но ты ведь видишь, все идет так, как он и задумал. Этот парень, видать, большой пройдоха. Налей что-нибудь, Жанна, — это дело надо спрыснуть.
Жанна плеснула ему в стакан джин и взяла свою рюмку, в которой оставалось вино.
— Альбер, — напомнила она, — но ведь ты должен ему половину этого, — она кивнула на алмазы. — Отдашь два камня?
Шаве глухо зарычал и со стуком поставил стакан на стол, даже не успев глотнуть.
— Черт бы тебя побрал, Жанна! Что же ты мне это под руку-то? А ведь я и в самом деле забыл.
— Вот тебе как раз и останется одно состояние, а не два. Так что я была права, Альбер. И потом, подумай, когда янки получит свою долю, ты его можешь больше и не увидеть.
Жанна допила рюмку и вышла из комнаты, оставив мужа в глубокой задумчивости. Черт побери, а ведь она может оказаться и права. Шаве закурил сигару и весь погрузился в облака табачного дыма. И мысли его плавали бесформенными облаками, гонимые то соблазном, то страхом. Он так и не мог прийти к какому-то определенному решению, когда возвратилась жена.
— Тебя хочет видеть панамоль, — сказала она.
— Убери это, — Шаве показал глазами на алмазы и вышел. У веранды стоял его горняк.
— Что тебе? — спросил Шаве.
— Может, господину это нужно знать: у Священного Столба собиралась вся «алмазная полиция» синдиката, — сказал горняк. Теперь они уже уехали.
— Они были на машине?
— Да, господин, на автобусе.
— И что же они там делали?
— Господин Бирс сам копался в песке, что-то искал.
— Когда это было?
— После того, как мы взяли жертву, господин.
Шаве нахмурился. Черт побери, что это могло значить? Ведь не раздумали же они выкупать своего человека! Нет, что-то должно было случиться. Но что? Может быть, они хотели заменить алмазы? Но у них было достаточно времени для раздумий. И потом это мог сделать один Бирс, не прибегая к помощи всех своих молодчиков. Шаве не любил головоломок, у него от них болела голова. В конце концов выкуп он взял и делиться им не намерен ни с кем. Это он понял сразу, как только увидел алмазы. И если сам янки сказал, что никому не доверяет, то почему он, Шаве, должен доверять ему? Чушь собачья! И Шаве понял, что его головная боль теперь — это Рэмбо. Не будет Рэмбо — не будет головной боли. Можно, конечно, оставить его гнить на острове, но лучше будет отдать этим тараканам, которые воображают себя грозными крокодилами. Время от времени нужно поддерживать в них эту иллюзию, чтобы они не забывали славные обычаи предков.
Панамоль стоял перед ним, глядя ему в глаза, и думал, о чем еще может спросить господин. Но он уже ему все сказал.
— Я слышал сегодня, — задумчиво начал Шаве, устремив взор куда-то поверх головы панамоля, голов нгандо-покровителя. Он был недоволен и гневался, что вы давно не приносили ему в жертву белого человека. И я обещал ему, что он получит его сегодня ночью. Собери всех и идите на озеро. Там вас ждет жертва. Принесите мне ее сердце и печень для Священного котла. Ты все понял?
— Да, господин.
Панамоль убежал, и Шаве вернулся в дом. Жанна раскладывала пасьянс. Шаве посмотрел на стол и не увидел алмазов.
— Ты правильно сделала, Жанна, что убрала их, — сказал он. — В самом деле было бы глупо делиться таким богатством с человеком, которого мы совсем не знаем. Я думаю, он все-таки плохой человек.
— Они убьют его? — спросила Жанна без всякого выражения.
Ну что ты говоришь, Жанна! — поморщился Шаве и взял стакан. Они принесут его в жертву нгандо-покровителю, — он отхлебнул из стакана, осторожно поставил его на стол и улыбнулся. — Ты права, дорогая, мы слишком засиделись здесь. Завтра — полнолуние. Мьонге принесет мне еще одну красивую безделушку, и мы не станем больше искушать судьбу. Мы сразу же уедем, Жанна. Жанна отложила карты и поднялась.
— Ты уже решил, Альбер? — она посмотрела ему в глаза. — Поклянись, черт побери!
— Клянусь, Жанна. Это серьезно.
Жанна, не сдержав слез, подошла к мужу, обняла его за шею и зарыдала. Шаве неловко погладил ее по спине, успокаивая, похлопал по лопаткам. Господи, кажется, совсем еще недавно они были молодыми, красивыми, полными сил и бьющей через край энергии. Ухватившись за этот клочок земли, они готовы были вывернуть его наизнанку, чтобы через пять-шесть лет возвратиться домой, затмив всех и вся блеском алмазного сияния. Но сияние это было настолько ослепительным, что прежде всего затмило их самих. Теперь они были богаты. Необычайно богаты. Но жизнь прошла, и вместе с ней потухли желания, которые в молодости, казалось, были неутолимы.
— Я тоже устал, Жанна, — сказал Шаве, ткнувшись носом в ее волосы, пахнущие дешевым мылом. — Я очень устал.
Краем глаза он заметил, как через двор к сараю один за другим пробежали его панамоли. «С этими тоже нужно рассчитаться по совести, — подумал он. — Старость должна быть не только обеспеченной, но и спокойной».
Рэмбо чуть отодвинул угол занавески на боковом окне: «джип» промчался мимо крааля панамолей. Впереди была пустынная дорога.
