Глава 11
Рэмбо чуть отодвинул угол занавески на боковом окне: «джип» промчался мимо крааля панамолей. Впереди была пустынная дорога.
— Когда мы выйдем, — сказал Рэмбо шоферу, — гоните до управления синдиката. Там отдохнете и вернетесь в Понтьевиль.
Шофер молча кивнул. Они проехали мимо тропы, ведущей от дороги к дому Шаве, и, поравнявшись с участком бельгийца, Рэмбо постучал пальцем по спине шофера. Машина притормозила на две-три секунды, и когда шофер услышал стук дверцы и обернулся — его пассажиров уже не было. Он нажал на педаль газа, и «джип» скрылся в густых клубах пыли.
Рэмбо и Гвари остановились в придорожных зарослях и прислушались. Лес жил своей обычной жизнью.
— Я пошел? — спросил Гвари, поправляя под рубашкой кобуру, съехавшую назад.
— Подожди, — остановил его Рэмбо. — Посмотрим, чем занимаются наши друзья-крокодилы. Если, конечно, они здесь.
Рэмбо взобрался на ближнее дерево, и Гвари последовал его примеру. Отсюда участок Шаве просматривался до самой реки. Горняки были на месте. Но когда Рэмбо пересчитал их, оказалось, что одного не хватает.
— Куда он мог деться, Пит?
— Он мог заболеть.
— Наверное, мог, — согласился Рэмбо. — Но когда ты пойдешь к своей смоковнице, будь осторожен, — как бы этот больной не пырнул тебя в спину.
Гвари укоризненно посмотрел на Рэмбо.
— О чем ты, Джон?
— Извини, пошутил, — улыбнулся Рэмбо. — Я ведь уже убедился, что ты великий следопыт. Но все равно, прошу тебя, будь осторожен — все-таки это люди-крокодилы.
— А тебе, пожалуй, лучше здесь и остаться, — посоветовал Гвари. — Отличное место. Если не нападут муравьи и не сгонят тебя с него.
— Я не отдам его муравьям. Пока, Пит, — Рэмбо похлопал Гвари по коленке. — Встретимся, как зажгут прожекторы. А если тебе будет скучно, приходи раньше. Один сук я оставляю за тобой.
Гвари кивнул, спустился вниз и скрылся в зарослях. Дорога была по-прежнему безлюдной, но он не стал выходить на нее, а пошел краем леса. Не доходя до тропы, которая вела к дому Шаве, он перебежал дорогу и бесшумно ступая, медленно направился к своему проверенному убежищу. Поравнявшись со смоковницей, он присел у ее ствола и весь превратился в слух. Он не услышал ничего подозрительного и, взобравшись на дерево,! сразу же нашел тот, свой сук. Устроившись поудобнее, он взглянул на двор Шаве.
У веранды стоял сам хозяин, а напротив него, спиной к Гвари, африканец. И Гвари сразу узнал его по этой мощной спине и высокому росту — это и был седьмой горняк Шаве. Видимо, благодаря своему мощному телосложению он исполнял роль старшего и среди горняков, и в стае людей-крокодилов. Шаве смотрел куда-то вдаль, поверх головы панамоля и молчал. Не слышно было, как ни напрягал слух Гвари, чтобы и панамоль говорил. Наконец, Шаве открыл рот, но Гвари не разобрал ни одного слова. Пожалуй, речь была слишком длинна для самоуверенного и заносчивого бельгийца, разговаривающего со своим чернокожим рабочим. Это мог быть только приказ, и Шаве хотел, чтобы его хорошенько запомнили. Панамоль, видно, понял своего господина и не заставил его повторять. Он бросился в сторону реки, и Гвари сразу же потерял его из виду. Шаве вошел в дом и захлопнул за собой дверь.
Через минуту от реки послышался короткий пронзительный крик. Ему ответили со стороны участка. Гвари запомнил этот крик еще с той ночи. Он не напоминал ни один из знакомых ему звуков леса, потому что принадлежал человеку и предназначался для людей. А еще через короткое время он увидел, как панамоли цепочкой, друг за другом, пересекли двор и скрылись в бамбуковом сарае.
Шаве не выходил, не показывалась и Жанна. Значит, Шаве все уже сказал, и добавить ему было нечего. Когда Гвари увидел высунувшуюся из двери сарая крокодилью морду, он глазам не поверил, — неужели они идут на ритуальное убийство средь бела дня? Но тут он вспомнил о полицейском патруле — ведь на него напали тоже не ночью. Гвари на мгновение растерялся, такой вариант они с Рэмбо совсем не предусматривали. Конечно, в крайнем случае у него хватит пуль для всей этой банды. Но начнись пальба, и Шаве уже не застанешь врасплох. Предупредить Рэмбо Гвари тоже не успеет. И он решил действовать по обстановке. Когда последний человек-крокодил, блеснув из-под шкуры широким лезвием ножа, прошел мимо смоковницы и скрылся в зарослях, Гвари спустился на землю и пошел вслед.
Они не остановились у дороги, а, низко пригнувшись, быстро перебежали ее и углубились в лес По треску сучьев Гвари понял, что шли они совершенно не таясь и очень торопились. И когда он почувствовал под ногами тропу и узнал ее, он остановился. Это была та самая тропа, по которой люди-крокодилы несли Рэмбо к озеру. Она не успела еще просохнуть после дождей и скопила в своем желобе мелкие сучья, ветки и листву. Но Гвари обмануть этим было нельзя, для него не существовало двух одинаковых троп. И тогда он повернулся и пошел назад. Он понял: Рэмбо был бы обречен благодаря стараниям этого идиота Бирса, если бы задумал продолжить свою игру с Шаве. Шаве получил свой выкуп, и теперь Рэмбо был ему совсем не нужен. У Гвари даже мурашки побежали по спине, когда он представил себе, что могло бы произойти. Вечером он расскажет об этом Рэмбо, и они посмеются вместе. Правда, смеяться Гвари почему-то не хотелось.
Он вернулся к дому Шаве, но не полез на дерево, чтобы не кормить собой насекомых, а выбрал место в зарослях, у самой изгороди. Теперь ему некого было опасаться. Впрочем, оставался еще Мьонге, но какого черта он сюда полезет? С этой стороны лежал лишь безлюдный участок Шаве, и к тому же Гвари не так просто было и обнаружить. Теперь панамоли, воображающие себя крокодилами, вернутся не раньше завтрашнего вечера. Конечно, они лучше Гвари знают свой лес, но все равно с такой легкостью, как в прошлый раз, им после ливня до озера не дойти.
Вышла Жанна с тазом, в котором лежало белье, и неторопливо пошла к реке. Тут же появился Шаве с сигарой в зубах и пошел за ней. Дом остался пуст. Где же Мьонге? Скорее всего, в краале. Больше ему негде быть. И напрасно Рэмбо кормит на дереве муравьев и клещей.
Мьонге появился неожиданно. Рэмбо увидел его, когда он вышел из-за отвалов, хотя мог поклясться, что до сих пор его на участке не было. Он возник вдруг там, где обычно сидел, наблюдая за ним с Гвари в Бинокль. Теперь нужно только не упустить его из виду.
Мьонге спустился с отвалов в сторону дороги и пролез через большую дыру в ограждении. Значит, он собрался идти в крааль. Рэмбо слез с дерева, пробежал краем леса сотню ярдов и спрятался в придорожных зарослях. Мьонге не спешил, и у Рэмбо было время подумать, как его взять: пропустить мимо себя, навалиться, зажать рот и утащить в лес. Если Мьонге успеет крикнуть, могут услышать в доме Шаве. И тогда придется его чуть пристукнуть, чтобы он не мог увидеть, кто на него набросился, и уходить. Но Рэмбо вовсе не рассчитывал на неудачу. Мьонге не должен даже пикнуть.
Рэмбо смотрел на приближающегося панамоля, на его отрешенный, ничего не видящий взгляд, устремленный, кажется, в никуда, на его угловатую хрупкую фигуру, и в нем вдруг вспыхнуло чувство сострадания к этому несчастному человеку, которому внушили, что он оживший мертвец. И в последнюю секунду, когда Мьонге оказался рядом, Рэмбо прыгнул на дорогу и сказал:
— Здравствуй, Мьонге.
Если бы сверкнула молния и над головой грянул гром, если б разверзлась под ним земля, Мьонге не так бы испугался, как сейчас, когда перед ним неожиданно появилось живое воплощение нгандо-покровителя со страшным знаком агассу на щеке. Он упал на колени и ткнулся лбом в землю, обхватив голову руками. Он уже не чувствовал своего тела, потому что оно стало невесомым и, легко покачиваясь, медленно поднималось к облакам. И тут он вспомнил, что не принес покровителю обещанную жертву, что его ждет ганга, и очнулся, боясь открыть глаза. И когда его согнутой спины коснулась горячая ладонь покровителя, он вздрогнул, как от ожога.
— Встань, Мьонге. Я не сделаю тебе ничего плохого.
Голос рокотал и доносился до Мьонге откуда-то с головокружительной высоты. Потом сильные руки крепко взяли его за плечи, подняли и поставили на ноги. Тогда Мьонге открыл глаза и сразу же зажмурился — слишком близко он встреться с пронзительным взглядом покровителя.
— Иди за мной, Мьонге.
Рэмбо, не оглядываясь, шагнул в заросли, и Мьонге, будто во сне, поплелся следом. Рэмбо вспомнил слова Сандерса о том, что он обладает всеми признаками настоящего колдуна и может соперничать с Шаве: у него светлая кожа, проницательный взгляд и внушительный знак агассу на лице, чего нет даже у бельгийца. Значит, Мьонге принял его за колдуна или же за ли — человека, обладающего таинственной и опасной силой. Этим можно было бы воспользоваться, но Рэмбо совсем не хотелось уподобляться трахомному мерзавцу Шаве. И много ли чести в том, чтобы обмануть или запугать взрослого ребенка.
