…Космический корабль, разрывая черные грозовые облака, несся ввысь. Временами слева и справа сверкали молнии, Геннадий крутил штурвал (космический корабль, как самолет, был с ручным и ножным управлением), уходя от гроз то влево, то вправо.
– Ты не туда держишь курс, – вдруг сказал человек с правого сиденья.
Геннадий повернул голову и удивился: рядом с ним генерал Дмитрюков. Что он здесь делает? Злость, ревность, неприятие вмиг наполнили грудь.
– Я здесь командир, – ответил он сердито. – Ты в своем кабинете будешь командовать. Кто и зачем тебя сюда посадил? Лана?
– Не твое дело, щенок! – огрызнулся генерал. – Знаешь, что я могу с тобой сделать?
– Знаю. Если вернешься на землю. Живым. А я не позволю тебе этого. Убирайся, пока я силой не выбросил тебя за борт. На земле тебя уже поджидают начальники повыше тебя рангом. Слишком много грехов за тобой накопилось.
– Что? – генерал с кулаками набросился на Геннадия.
Геннадий увернулся, схватил Дмитрюкова за плечи и вытолкнул в открывшуюся вдруг дверь кабины. Слава богу, избавился, подумал Геннадий. И вдруг Дмитрюков снова появился сзади, похлопал его по плечу:
– Ну, здоров спать, капитан.
Геннадий открыл глаза. Перед ним с улыбкой на лице стоял Владислав Супрун.
– Одевайся, нас уже такие красотки ждут, – то ли шутя, то ли серьезно говорил Владислав.
Высокий, стройный, симпатичный, он пользовался успехом у девушек. Умел завлечь их красивым словцом, остроумным замечанием по любому поводу. Веселый, находчивый, любитель приключений, он частенько попадал в неординарные ситуации и дорого расплачивался за них. Еще будучи курсантом, выполняя высший пилотаж в зоне, решил доказать, что самолет при разгоне максимальной скорости может по инерции без помощи двигателей совершить мертвую петлю.
Набрал высоту, разогнал со снижением «элку» и, не увеличивая наддув двигателя, потянул ручку управления на себя. Самолет послушно изогнул линию полета и полез вверх. Но, не доходя до верхней точки, свалился на малой скорости на крыло. Владислав был начеку и с трудом вывел самолет из предштопорного состояния.
Врешь, не возьмешь, подумал со злостью курсант и повторил задумку.
На этот раз разогнал «элку» до такой скорости, что стрелки приборов завибрировали. Еще стремительнее, энергичнее самолет устремился ввысь. Владислав уже торжествовал победу – самолет в верхней точке ложился на спину. И… снова свалился на крыло, начал в перевернутом положении описывать петли. Штопор! Перевернутый! Владислав и так работал рулями, и этак – самолет не слушался. Высота стремительно падала. Еще немного – и катапультироваться будет поздно. А самолет… Его покупали в Чехии, стоит – и вспоминать не надо.
Владислав дернул ручку катапультного кресла.
Приземлился благополучно. Собирал парашют, не зная, как быть дальше. До аэродрома километров пятьдесят. На КДП все видели и знают. После такого ЧП вряд ли оставят в училище. А так хотелось быть летчиком!
Собрал парашют в кучу, сел на него и стал думать, что говорить инструктору, командирам. Им за него тоже не поздоровится.
Пока размышлял, к месту падения самолета прилетел вертолет. Покружил над обломками и приземлился недалеко.
Из вертолета вылезли начальник училища, инструктор и дежурившая на старте женщина-врач.
О суровости начальника училища полковника Лафазана знал каждый курсант. За малейшие проступки он приказывал отчислить из училища. А Владислав – почти готовый летчик. Столько на него потрачено сил и средств!
– В чем дело? – гаркнул полковник, приблизившись к вытянувшемуся в струнку курсанту.
– Петля не получилась, – хрипло ответил он, решив признаться во всем.
– Почему? – еще строже спросил полковник.
– Скорость, наверное, не рассчитал. Думал – по инерции.
– Отчислить! – махнул рукой Лафазан и направился к вертолету.
Инструктор помог Владиславу донести парашют до вертолета и указал место рядом с собой…
Владислав, пока готовили документы к отчислению, пришел в себя и наметил дальнейшие пути. Из Борисоглебского училища он поехал в Балашовское, в которое шел набор. На приемной комиссии откровенно рассказал, за что его отчислили. Мнение большинства членов комиссии было не в его пользу. Лишь председатель комиссии генерал Гайдаенко слушал отставного курсанта с интересом и молодецким задором в глазах.
– Но ты понял теперь, что инструкции пишутся не выдумками из головы, не слюнями, а кровью? – спросил генерал курсанта. – Хорошо, что ты вовремя правильно оценил обстановку. Надеюсь, теперь не будешь нарушать буквы летных законов?
– Так точно, товарищ генерал! – бодро отчеканил Владислав. – Это на всю жизнь. И другим буду заказывать…
И, к его удивлению, его зачислили на третий курс 2-го БВВАУЛ. Окончил его успешно и попал в эскадрилью, в которой служил Геннадий. И снова не повезло. Теперь вот вертолетчик…
– Красотки, говоришь, ждут? – одеваясь, с усмешкой спросил Геннадий. – Продолжаешь увлекаться?
– А как же без женщин? Никакого стимула.
– А я давно хрен на них положил с прибором. Все бабы стервы, как поет Аллегрова. Любил одну, изменила; правда, сам оказался виноват; полюбил другую – такая же история.
– Хочешь, я тебе найду узбечку? Вернее жен не бывает.
– Так у них, говорят, поперек, – рассмеялись оба.
Геннадий закончил туалет.
– Идем. Только я предупрежу экипаж, чтобы ужинали без меня. – И добавил: – И с тобой поужинаем в гостиничном ресторане. У нас проблема с самолетом – старье. Четвертый двигатель забарахлил. Так что к девочкам не получится.
– Жаль.
Они заказали по сто граммов, легкий ужин, и Геннадий продолжил разговор, ради которого согласился на встречу с Владиславом:
– Так чем тебе не нравятся вертолеты? Или здешний климат?
– И то, и другое, – признался Владислав. – Я хотел и учился летать на самолете, а не на «вертушке», от грохота которой голова трещит. А у вас слышал – частная компания.
– Считаешь, это лучше?
– Во всяком случае, не такие драконовские порядки. И платят, как я знаю, неплохо.
– И какими перевозками занимаемся, знаешь?
– Какая разница? Лишь бы не контрабандой.
– Вот именно. А частнику, как и тебе, какая разница, что ему перевозить. Лишь бы выгодно.
– И тебе приходится? – лукаво сощурил глаза Владислав.
– Пока Бог миловал, – покривил душой Геннадий. – Но иногда такой груз, что не распакуешь, не заглянешь; и может всякое оказаться.
Владислав подумал.
Официантка принесла выпивку и закуску. Геннадий разлил водку по рюмкам.
– За встречу.
Выпили.
– Не подумай, что я раскрыл тебе секрет, чтобы отговорить о переходе в нашу фирму, – сказал Геннадий. – Пожалуйста, место у нас найдется. И от меня многое зависит – я назначен командиром отряда.
– Меня устраивает ваша служба, – обрадовался Владислав. – Какая разница, что возить и куда. Летчик – извозчик, и отвечает за доставку груза.
– Вот именно. А это не так безопасно, как кажется на первый взгляд. Риск серьезный. Подумай. Я оставлю тебе свои координаты, и недельки через две позвони мне. Мы отсюда летим в Москву, там прояснятся некоторые перспективы.
Рядом с их столом присели две накрашенные и наряженные девицы не первой свежести, сразу стали сверлить летчиков плотоядными глазами.
– А они ничего, – заключил Владислав. – Может, поиграем в кошки-мышки?
– Ты, Влад, смотрю, совсем вкус потерял. А у меня на таких аллергия.
– Ну, как скажешь. Еще закажем по сто, что мы, не мужчины?
– Ты как хочешь, а мне завтра работать.
– У тебя ж бортинженер, борттехник… Они отвечают за исправность техники.
– Вот станешь командиром, тогда поймешь, кто за все отвечает.
Владислав заказал себе еще сто пятьдесят, а когда Геннадий собрался уходить, спросил:
– Ты сколько получаешь?
– Наверное, чуть больше тебя.
– Чуть, – криво усмехнулся Владислав. – Я получаю двадцать тысяч. Не баксов, а наших деревянных. Пять тысяч плачу за квартиру, пять уходит на уборку, стирку, всякую парфюмерию. Остается десять. Девочки ныне, самая заурядная путана, стоит не менее тысячи. Да надо выпить, закусить. И что остается? – Выпил, помолчал. – Хочешь не хочешь, а приходится искать побочные доходы. – И пристально глянул в глаза Геннадия. – Хочешь подработать?
– Как?
– Ты так и не научился курить?
– Слава богу, и не тянет.
– Жаль. Хотя, какая разница!. Большинство людей курят. Даже женщины ныне не отстают от мужчины. Ты слышал, наверное, Узбекистан – страна, которая славится количеством и качеством марихуаны. И здесь она самая дешевая. В Москве и других российских городах – в два, три раза дороже. Хочешь, я подброшу тебе пяток килограммов?
