Давыдов набрал телефон Дины. Девушка не отвечала. Он вспомнил, что она должна помогать на митинге. Скорее всего, у нее забрали телефон, чтобы не отвлекалась. Михаил отправил ей ссылку в виде эсэмски и приписал «Я не виновен. Здесь доказательство. Еду к тебе».
– Мне срочно надо на митинг, – сообщил он другу.
– Там же полно полиции!
– У меня нет выбора. Дашь ноутбук?
– На митинг с ноутбуком? Да тебя с ним затолкают.
Давыдов с сомнением оценил громоздкий ноутбук с широким дисплеем и перевел взгляд на маленький телефон. И то и другое ему не подходило.
– Мне надо мобильное устройство для входа в Интернет, чтобы втыкалась флешка.
– Планшетник. У меня есть такая модель. Кстати, с 4G-модемом. А сегодня на митинге в рекламных целях будут тестировать высокоскоростную сеть 4G. Доступ свободный.
Дина переоделась в женском туалете. Бурков не догадался захватить белье, пришлось натягивать джинсы и блузку поверх пижамы. Зато он привез самые удобные балетки и кепку с логотипом «Бригантины». А вот телефон, со словами «вам он будет мешать», майор оставил пока у себя.
Дина прикрыла нечесаные волосы бейсболкой и вышла в коридор. Там ее ждал напряженный Григорьев. Лифт поднял их на тринадцатый этаж. Офисное здание, выглядевшее пустым внизу, здесь было заполнено сосредоточенными мужчинами, общавшимися между собой короткими фразами.
Григорьев привел Дину в комнату, из которой открывался панорамный вид на проспект Сахарова. Справа под окнами посередине проезжей части была смонтирована сцена под белым навесом. На ней располагалась внушительная аппаратура, рядом стоял огромный экран. Пространство перед сценой пока оставалось безлюдным.
– Через два часа здесь начнется митинг «Марш миллионов». По нашим данным во время митинга запланирован террористический акт. Мы знаем исполнителя. Возможно, он будет нейтрализован еще на подходе, тогда твоя помощь не понадобится. Но если террорист окажется в толпе, то вся надежда только на твои двадцать секунд.
– Как я его найду среди миллионов? – искренне возмутилась Дина. – Это невозможно!
– Обещания властей всегда преувеличены, но имеют почву под ногами. Заявления тех, кто рвется во власть, также далеки от реальности, как и название «Марш миллионов» от числа собравшихся. Мы ожидаем от двадцати до сорока тысяч участников.
– Всё равно. Это безумно много.
– Мы кое-что придумали. – Григорьев подвел Дину к длинному столу с широкоформатными плоскими мониторами. – На окружающих зданиях установлены камеры, картинка сводится сюда. Ты будешь смотреть не в окно, а на монитор. Это удобнее.
Григорьев усадил девушку перед центральным монитором.
– Обрати внимание, вся площадь разбита на условные квадраты. Это наши техники постарались.
Действительно на экране проспект Сахарова был расчерчен продольными и поперечными линиями.
– Каждый квадрат размером десять на десять метров имеет свои координаты, – продолжил объяснение Григорьев. – Полосы вдоль проспекта обозначены буквами: a, b, c, d и так далее. Ты их видишь слева. А поперечные – цифрами. Они вверху экрана.
– Как в атласе, – заметила Дина.
– Совершенно верно. Это какой квадрат? – полковник прикоснулся к монитору в одной из клеток.
– D18.
– Правильно.
Полковник показывал другие точки, девушка поначалу отвечала, но затем прервала:
– Ну и что?
– Как только ты увидишь взрыв, ты должна будешь назвать координаты квадрата и приметы исполнителя.
– Но я не разгляжу…
– Я помню, – перебил Григорьев. – Итак, ты видишь взрыв на двадцать секунд раньше и сразу называешь квадрат. Наш сотрудник выводит его крупно на соседний экран. Там изображение будет идти в записи с запаздыванием на две секунды. Ты должна будешь увидеть еще живого исполнителя или предмет, который взорвется.
Дина вспомнила, как вычислила террористку на реальном примере, который демонстрировали ей по телевизору.
– Допустим, я его увижу и назову. Что это даст?
– А дальше дело за нами. В каждом квадрате будут находиться двое наших сотрудников. С ними установлена связь. Как только они услышат описание террориста, то должны будут найти и обезвредить его. У них останется фора по времени порядка пятнадцати секунд. Если конечно ты не ошибешься.
Григорьев замолчал и ждал реакции Кузнецовой.
– Я попробую, – согласилась девушка.
– Тогда приступим к тренировке.
Григорьев помог девушке надеть наушники и микрофон, сам вооружился такими же средствами связи и сел рядом. Перед ним лежал пульт, похожий на клавиатуру. Полковник нажал кнопку и скомандовал:
– Внимание! Общая проверка готовности! Группам захвата занять свои места.
Из зданий вдоль проспекта вышли сотни людей и равномерно распределились по всей площади. В каждом квадрате оказалось по два человека. Среди них были женщины. Все были одеты буднично, у многих на груди виднелись белые ленточки оппозиционеров.
Полковник нажал очередную кнопку и обратился к Дине:
– Теперь наши сотрудники слышат тебя. Называй квадраты в произвольном порядке. Они должны привыкнуть к твоему голосу. – Дина кивнула. Григорьев поправил волосы, примятые наушником, и скомандовал в микрофон: – Готовность номер один!
Дина посмотрела на экран, выбрала точку и произнесла:
– E8.
Тут же на экране справа появилось крупное изображение указанного квадрата. Двое сотрудников, находившиеся в нем, переглянулись и подняли руки.
– Говори громко и уверенно, как командир, – шепнул Григорьев.
– A10!.. D32!.. C4!.. F21!.. – Дина удивленно взирала, как взрослые люди четко выполняют ее команды.
– Достаточно, – остановил тренировку полковник. – Группам захвата направиться к месту сбора митингующих! И помните, вы должны вернуться в числе первых!
Проспект опустел. Люди просочились сквозь оцепление, и ушли парами в разных направлениях.
Давыдов вышел из метро на оживленный бульвар. Дороги для автомобилей здесь были перекрыты еще утром. Поток людей двигался от Пушкинской площади к проспекту Сахарова, заполняя всю ширину бульвара. Кто-то из организаторов разъяснял в мегафон: «Сторонники левых сил идут по левой стороне бульвара, правые – по правой. Центристы и остальные – по центру сквера». Над толпой маячили красные, белые, синие и черные знамена, тут и там виднелись разномастные плакаты. Коммунисты, националисты, анархисты и демократы старались идти колоннами. За ним двигались неорганизованные группы молодежи, жаждущие зрелищ и острых ощущений.
«И как мне найти Дину, – думал Михаил. – Ее телефон по-прежнему не отвечает, а она нужна срочно».
Давыдов прикинул, как офицеры ФСБ могут использовать девушку. Ясно, что в толпе толку от нее немного. Скорее всего, она должна видеть митингующих сверху. Дина будет смотреть внимательно. Значит, он может подать знак.
На одной из скамеек в центре сквера два длинноволосых художника наспех рисовали на листах ватмана плакаты и карикатуры. Они раздавали их всем желающим. Михаил остановился напротив них, высматривая краски.
– Тебе агитку с матом или с юмором, – спросил художник с немытыми кудрями.
Давыдову было не до смеха, а мат в печатном виде он считал признаком скудоумия.
– Мне бы кисточку и белую краску.
– Рабочий инструмент не даем. Если что хочешь нарисовать, подставляй поверхность.
Михаил снял синюю бейсболку «Бригантины» и протянул художнику.
– Нарисуй мне двадцать секунд.
– Чего?
– На макушке крупные цифры два и ноль. А на козырьке буквы: сек.
– Да пошел ты!
– Двадцать секунд до краха тоталитарного режима! – объяснил Давыдов в понятных бунтарю терминах. – Пусть с вертолета видят.
– Клево придумал. Давай!
Несколько умелых движения кистью – и белая надпись «20 сек» украсила синюю бейсболку.
Михаил прошел арку металлодетектора и оказался на площади. Здесь стало теснее. Народ прибывал. Многие в ожидании ораторов протискивались ближе к сцене. Давыдов старался перемещаться по площади. Если Дина наблюдает, она должна заметить «20 сек» на его голове и понять, что это крик о встрече.
Михаил пробежал взглядом по верхним окнам окружающих зданий. «Ну, где же ты! Не медли! Деньги стремительно убывают!»
Слева в сотне метрах от сцены Давыдов заметил рекламную конструкцию сотовой компании. Она призывала испытать мобильный Интернет на запредельной скорости. Там концентрировалась молодежь с мобильными устройствами. Они без устали щелкали камерами, кричали приветствия в объектив и тут же выкладывали файлы в Интернет. Каждый стремился поделиться с блогосферой личным нервным ощущением в ожидании митинга.
