Он вынул из правого кармана пальто свой короткоствольный полицейский специальный револьвер, потер его о полу и крутанул барабан с патронами, а затем сунул обратно в карман.
— Я пойду первым, — сказал он.
Он вышел, пересек тротуар, пропустив мимо двух мужчин и женщину, и попробовал повернуть ручку на двери.
Вслед за ним подошли два его цветных сообщника.
Ручка повернулась, дверь открылась.
— Он облегчил это для нас, — сказал белый мужчина и стал подниматься по лестнице, ступая на самый край ступенек и идя на цыпочках.
Цветные мужчины следовали за ним.
— Запирайте за собой двери, — прошептал белый мужчина через плечо.
Могильщик и Эд Гроб сидели в машине с потушенными фарами на 19-й улице и ждали. Мотор тихо урчал, «дворники» на ветровом стекле работали.
По-прежнему валил снег. Управляющие домами, сдающимися за высокую плату, и владельцы частных особняков уже позаботились о том, чтобы тротуары были очищены от снега. Прошли по здешним мостовым и снегоуборщики. Улицы в этом квартале были чистыми.
— У меня такое чувство, что мы что-то упустили, — прошепелявил Могильщик.
— У меня тоже, — согласился Эд Гроб. — Но мы должны иметь хоть что-нибудь для начала.
— Может быть, моряк разузнает что-нибудь.
Эд Гроб посмотрел на свои часы.
— Четверть восьмого. Он там уже десять минут. Если он сейчас ничего не разузнал, то он не сумеет разузнать никогда.
— Ну тогда посигналь ему.
Эд Гроб нажал на клаксон, подавая условленный сигнал. Они подождали, глядя в зеркало заднего обзора.
Роман вышел. В дверях, провожая его, стоял кто-то невидимый. Он сдвинул свою шапочку на затылок и пошел через улицу.
Когда он поравнялся с машиной, Могильщик перегнулся назад, открыл заднюю дверь и сказал:
— Садись.
Парень уселся на заднее сиденье, и дверь захлопнулась.
— Ну и что ты извлек из этого? — спросил Эд Гроб.
— Б-у-у-а-а! — Роман рыгнул. Струйка слюны блестела на его мягкой темной коже. — Никто не знает мистера Барона. По крайней мере, все они говорят, что не знают. — Он рыгнул опять. — Боже всесильный! Вот это люди! И какие богатые. И образованные тоже.
— Они нокаутировали тебя, да? — сказал Эд Гроб рассеянно.
Он и Могильщик посмотрели друг на друга.
— Нам бы лучше опять съездить в госпиталь, — предложил Эд Гроб. В его голосе звучали безнадежность и замешательство.
— Мы теряем время, — сказал Могильщик. — Лучше позвонить.
Эд Гроб объехал вокруг площадь Гремерси и остановился перед тихим, выглядящим благопристойно баром на Лексингтон. Он выбрался из машины и вошел вовнутрь.
В полутемном баре хорошо одетые люди пили аперитивы. Эд Гроб также мало подходил к этой атмосфере, как святой папа из Ватикана. Но он не позволил, чтобы это задевало его.
Бармен с непроницаемым лицом сообщил ему, что у них нет телефона. Посетители бара, сидевшие на высоких стульях, смотрели на него с пренебрежением.
Эд Гроб сверкнул своим полицейским значком.
— Сделаешь так еще раз и вылетишь с работы, — сказал он.
Не меняя выражения лица, бармен сказал:
— Телефон сзади, направо.
Эд Гроб подавил вспышку желания перекинуть его через стойку и поспешил в телефонную будку. Один человек как раз выходил из нее, другой собирался войти. Эд Гроб опять сверкнул своим значком и выиграл первенство.
Он позвонил в регистратуру госпиталя.
— Мистер Холмс отдыхает, и его нельзя беспокоить, — сообщил ровный прохладный голос с правильным выговором.
— Это говорит участковый детектив Эдвард Джонсон по крайне важному делу, связанному с полицейским расследованием, — сказал Эд Гроб.
— Я соединю вас с заведующей — сказала регистрационная сестра.
Заведующая была вежлива и терпелива. Она сказала, что мистер Холмс чувствует себя не очень хорошо и что, в любом случае, его нельзя тревожить в это время. Назначенную заранее пресс-конференцию он перенес на десять часов, и доктор дал ему успокаивающее.
— Не могу сказать, что поверил в это, но что я могу сделать? — сказал Эд Гроб сердито.
— Совершенно верно, — ответила заведующая и повесила трубку.
Он позвонил Касперу домой. Ответила миссис Холмс. Он представился. Она молча ждала.
— Вы имели контакт с Каспером? — спросил он. — Да.
— Когда?
— Он звонил сегодня днем.
— Не в течение последнего часа?
— Нет.
— Могу я спросить, когда его ожидают домой?
— Он сказал, что он приедет домой во вторник вечером, если не будет осложнений.
Он поблагодарил ее, повесил трубку и вернулся в машину.
— Мне это не нравится, — сказал Могильщик.
Эд Гроб на большой скорости проехал Лексингтон-авеню и возле Парк-авеню свернул на 35-ю улицу, где уличное движение было более быстрым. Он мчался, срезая углы и заставляя водителей такси кричать на него.
— Насколько я знаю Каспера, он должен бежать из больницы, как из пекла, так скоро, как сумеет, — пробормотал себе под нос Эд Гроб, набирая скорость, чтобы взобраться на подъем к 50-й улице.
— В том случае, если он не прячется, — добавил Могильщик.
С заднего сиденья донесся голос Романа:
— Если вы все это говорите о мистере Холмсе, то он уже покинул госпиталь.
Машина резко развернулась и едва не столкнулась с лимузином-«линкольном». Эд Гроб свернул на обочину, проскользнул между двух идущих на скорости машин и остановился на углу 51-й улицы. Он присоединился к Могильщику, глядящему в упор на Романа.
— По крайней мере, это то, что говорили эти люди в том доме, где я был, — прибавил Роман, защищаясь. — Он звонил из госпиталя одному из них — одному по имени Джонни — и сказал, что будет дома к восьми часам.
— Сейчас без тринадцати восемь, — сказал Эд Гроб, глядя на часы. — Хотел бы я поиметь эту заведующую…
— Он обязал ее, ты же знаешь Каспера, — успокаивающе сказал Могильщик.
Оба они крепко задумались.
— Если бы ты был Каспером и хотел бы ускользнуть, как бы ты поступил? — спросил Могильщик.
— Я не Каспер, но я бы нанял карету «скорой помощи».
— Это слишком очевидно. Больница наполнена толпами газетчиков, и если кто-нибудь заглянет в карету, они тут же обнаружат его.
— Катафалк, — предположил Эд Гроб. — Сколько человек умирает ежедневно в этом госпитале…
— Клей! — сказал Могильщик, прерывая его.
Он оглянулся вокруг: вдоль улицы выстроились новые небоскребы, здания контор и офисов и несколько многоквартирных домов.
— Мы должны добраться до телефона, — сказал он, затем внезапно его осенила какая-то мысль, и он прибавил: — Гони в Семнадцатый.
Семнадцатый участок находился на 51-й улице, между Лексингтон и Третьей авеню. Они были там через две минуты.
Эд Гроб набрал номер Клея, Могильщик стоял рядом с ним. Романа они оставили в наручниках в машине.
— Похоронный дом Клея, — раздался пронзительный старческий голос.
— Клей? Это Эд Джонсон и Диггер Джонс… Вы посылали катафалк, чтобы отвезти Каспера домой?
— Я уже устал и мне надоели все, кто хотят охранять катафалк, который я послал за Каспером, — сказал старик сварливо. — У него уже есть ребята Джо Грина — словно он не может позаботиться сам о себе… А кроме того, он хочет, чтобы все это прошло как можно незаметнее. Затем из агентства Пинкертона послали людей…
— Что? Агентство Пинкертона?
— Так они мне сказали. Что послали трех человек с заданием…
— Иисус Христос! — воскликнул Эд Гроб, обрывая связь. — Соедини меня с детективным агентством Пинкертона, — попросил он дежурного оператора на пульте.
Закончив беседовать с агентством, он и Могильщик посмотрели друг на друга с таким ужасом в глазах, какой каждый из них когда-либо видел у другого.
— Они, вне сомнения, сейчас схватят его. Но почему? — сказал Эд Гроб.
— Это сейчас не вопрос, — прошепелявил Могильщик. — Вопрос — где?
— Один вопрос пойдет в нагрузку к другому, — сказал Эд Гроб. — Все равно ответ на оба неизвестен.
— У нас есть еще одна карта, которую мы можем разыграть; мы можем поступить так, как поступили бы, будь мы шутником по имени Бернард Кауфман.
— Но нам надо знать его настоящее имя.
— Это не имеет значения. Мы должны сыграть в Бернарда Кауфмана потому, что ничего другого для игры у нас нет, — аргументировал Могильщик. — Это может выкурить Барона из его норы.
Эд Гроб начал понимать.
— Ты знаешь, возможно, удастся сработать на этом, — решил он. — Но для этого нам необходима подружка Романа.
Они вышли наружу к своей машине и принялись за Романа.
— Мы собираемся устроить для Барона ловушку, сынок, и для этого нам нужна твоя африканская королева, чтобы опознать его, — сказал Эд Гроб.
