Не спеша, со знанием дела, капитан снарядился в акваланг и по веревке начал спускаться с обрыва в море. Крепыш-сержант страховал, упершись ногами в гранит скалы. Они не могли знать о подстерегавшей опасности, но должны быть готовыми к неожиданностям. Спустившись со скалы, капитан с удивлением обнаружил на воде круги темно-оранжевой пленки. Следы солярки поначалу сбили его с толку. «Возможно, прибило волной с корабля, но такого не может быть! — опровергал свою же догадку. — Находимся на разных концах острова, к тому же штормовой океан разбросает сто раз остатки человеческой деятельности. Откуда она здесь появилась? Может, кровоточит соляром подбитая более шестидесяти лет назад американская подводная лодка? Исключено! Давно бы нашли». Он медленно погрузился в темноту прибрежной воды. Холода не чувствовал, но понимал враждебность окружающего мира. Спустившись еще на метр, отчетливо увидел черную дыру грота. Это был вход в подводный туннель. Промелькнули в уме наставления подполковника Сафронова: «Проверить его на предмет возможной человеческой деятельности». Он собрался обнаружить выход к площадке, где располагается подстанция и база таких же, как он, чужих подводных пловцов. Но не проплыл и двадцати метров, как луч его фонаря высветил остов громадного сооружения. Капитан похвалил себя за правильный прогноз, а подплыв ближе, понял, что ошибся. «База боевых пловцов» оказалась старой подводной лодкой. «Как такая неуклюжая громадина смогла втиснуться в отверстие грота? Наверное, течение заволокло», — продолжал он рассуждать сам с собою, руками трогая остов корпуса. Стальной неземной холод передавался человеку. Капитан испуганно отдернул руку и больше не притрагивался к нему. Чуть отплыв в сторону, заметил на рубке лодки английские буквы — SS-223. Именно под таким номером воевала в годы Второй мировой войны американская подлодка. Он никак не мог вспомнить ее смешное название, пока не увидел проплывающую перед глазами крупную рыбину, и чуть не выронил фонарик от смеха. «Селедка»! Рука вдруг задела какой-то крупный предмет, совсем рядом с лодкой. Капитан умелым движением выхватил из наколенника нож и с силой полоснул неизвестное препятствие. Фонарик высветил толстый кабель, идущий от лодки в глубь туннеля. Видимо, острым лезвием он повредил его защиту, и на месте пореза бенгальскими огоньками забегали электрические искры. Оставаться рядом с подводным источником тока опасно, искорки разгорались все больше, а кабель начинал колыхаться в воде, словно склизкий угорь. Капитан не стал испытывать судьбу и поплыл к выходу.
Именно результат обреза подводного кабеля, идущего от затопленной подлодки к основной пещере, видели в голубом свечении воды участники первой группы. Они не могли знать, что таким действием капитан, возможно, спас им жизнь. Через кабель шло электричество, питающее видеотранслятор в пещере, с которого изображение передавалось третьей стороне, вне острова. Потом был сложный подъем вверх по скале, из-за чего их группа, состоявшая из капитана и сержанта, минут на двадцать опоздала к месту сбора у шлюпки.
Погода снова ухудшилась. Свинцовые тучи нависли над желто-резиновой сушей. В природе чувствовалось нечеловеческое напряжение и обреченность!
Папута встречал вторую группу, ежась от холода. Угреватое лицо покраснело и походило на тыквенную корку, а глаза излучали мужество. Он был как никогда бодр и активен. Замерзшие моряки его команды быстро уложили вещи в шлюпку. Папута не задавал вопросов и вообще вел себя сосредоточенно и серьезно. Николай заметил происшедшие в нем изменения и порадовался за товарища. Восьмичасовое ожидание на холоде, с запретом разводить костер, окружающая атмосфера и важность специального задания проделали с ним сложную химическую работу. Он чувствовал себя, как очищенный от надоевшей окалины чайник. Накопившуюся за долгие годы накипь выбросило на этом острове.
— Юра, ты сегодня похож на человека, который выблевал из себя большую дрянь! — наблюдая за этим перевоплощением, пошутил Баранов.
Папута на самом деле чувствовал себя как человек, переживший долгую болезнь, и тихо радовался наступившему облегчению. Он больше не верил ни своему старцу, ни в тайны Ливадийской горы, ни в скорый конец света. Баранов, моряки шлюпочной команды, командир корабля, суровые люди из спецгруппы казались ему сейчас близкими и родными. Быть с ними рядом, нужным оказалось самым большим счастьем.
Неожиданно небо разорвал звук, похожий на выстрел артустановки. Резкий и громкий. Шлюпка к этому времени приближалась к кораблю. Люди обернулись в сторону берега и увидели над вулканом Сарычева красные искры. Так начинает на ветру разгораться костер. Океан чернел студенистой жидкостью и угрожающе шипел, наводя на остров широкую океанскую зыбь. Он не смог разбить прибрежные скалы, но предупреждал о своем превосходстве, почувствовав желание вулкана выйти из его повиновения. Сарычев задымил! Моряки со всех сил налегли на весла.
Корабль, без приключений покинув бухту «Двойная», огибая остров, двигался в родную базу. Вышли из режима радиомолчания. Куринов тут же подписал с пометкой «срочно» телеграмму командующему: «15.00 тчк Следую базу тчк Время прибытия 18.00».
Сафронов и доктор возились на правом шкафуте с «треногой», ища подходящую точку для трансляции в эфир полученных в пещере снимков. Они стремились как можно скорее, через спутник, по достигнутой ранее договоренности передать их на один из телевизионных каналов. Суета прекратилась, как только корабль вошел в зону покрытия спутникового сигнала. Доктор заговорил в микрофон, встроенный в «треноге», сообщая миру о своем невероятном открытии на острове Матуа, всколыхнувшем, как потом станет известно, международный научный и политический мир. Они и рассчитывали на сенсацию, не предполагая об обратном эффекте. Простые люди не проявят интереса к главной теме репортажа, тайному оружию древних по управлению людьми. Их заинтересует совсем другое в этом телевизионном сообщении — золото и долголетие. Точнее, древний клад золотых пластинок в островной пещере и крупный алмаз «Жало Пчелы», названный по удивительному сходству с пчелой, единственным насекомым, имеющим мозг. Именно его снял с колонны в бассейне пещеры Николай Баранов, а подполковник Сафронов нес до берега.
Не предполагали и о том, что груз, находящийся на борту корабля, привлек внимание третьей стороны. За ним наблюдали с самого момента, как корабль бросил якорь в островной бухте, а сейчас принимали меры и действия.
— Прямо по курсу надводная цель, — встряхнул мирно дежуривших офицеров ходовой вахты голос начальника радиотехнической службы. Самоуспокоенность, которая обычно бывает при следовании домой, как рукой сняло. Команды, цифры, люди смешались в порыве определить и, если поступит команда, уничтожить цель. Экипаж и корабль превратились в одно целое, неделимое существо. В этом соединении людей и железа чувствовалось нечто сверхъестественное.
Электронный интеллект на корабле, именуемый боевыми информационными системами, помещался в огромных компьютерах-ящиках, изготовленных еще в годы советской власти, при их современной начинке. Корабельное оружие также не отличалось модным видом, но обладало простотой и мощью. «Если такая дубина успеет выстрелить, — хвастливо шутили корабельные офицеры, — авианосец затонет с одной ракеты». Они имели в виду наши недостатки перед американской компьютерной технологией, которая действует по принципу — «нанести удар первым», а российская — «одним ударом семерых»! Команда боевого информационного поста корабля прекрасно осознавала такую особенность отечественного оружия. К тому же цель была всего лишь одна! И являлась, похоже, кораблем разведки. Но это была именно цель, и ничто другое. Она несла угрозу своей неизвестностью, а значит, являлась потенциальным противником.
Штурман в доли секунд выдал элементы движения цели — курс и скорость. Между тем на ГКП поступил доклад командира боевого информационного поста (БИП) — «до цели 80 кабельтовых»[36].
Куринов в уме начал просчитывать свой прогноз на применение оружия: «Дистанция до цели 80 кабельтовых (равняется 14,6 км), а скорость встречного судна пятнадцать узлов[37](равняется 27,78 км в час). Если не менять скорость, сблизимся через шесть минут. В принципе, еще есть время для принятия решения: отвернуть от «камикадзе» или ударить по нему оружием, предупредить выстрелом. Но зачем гражданское суденышко провоцирует военный корабль? Самый эффективный способ ударить торпедой, она движется значительно медленнее снаряда. Тогда явное применение оружия, к тому же по гражданскому судну, означающее стопроцентное его уничтожение. А это уже война, агрессия. Нет, следует принять срочные меры по предупреждению столкновения и образумить провокатора. Каким образом? К тому же не сделать себя виновником вооруженного инцидента».
