— Не бойся сражаться с синанджу! — воскликнул Арисон. — Разделайся с этим наёмником!
— У Ремо есть некоторая сила, которая может воздействовать на вас, — сказала Анна.
— Не на меня. На то, что я хочу делать. Он стоит на моём пуги. Эти парни из синанджу мешают мне уже столетия.
— И вы существуете уже столетия, — констатировала Анна.
Стройные ноги Арисона, казалось, ласкали упитанный живот маленькой лошади. Она удивилась, увидев, что лошадь получает от этого удовольствие. Она удивилась, что сама получает удовольствие от этого. Что есть такого в этом мужчине, что он смог возбудить в ней сексуальное желание? Когда она была с Ремо, она, безусловно, получала удовольствие, и знала, что от него можно ждать. А всё, что она знала о мистере Арисоне, это то, что он может превращаться из обыкновенного солдата в доблестного воина.
Монголы избегали драки с Ремо. Только русские рисковали вступать с ним в единоборство. Анна не могла смотреть на этот своеобразный способ убийства. Для русских солдат это была возможность завоевать славу. Но она знала, что Ремо подобное даже не приходит в голову. Он просто сконцентрирован на ударах, и всё это для него только способ сохранить хорошую форму.
— Что вы хотите, мистер Арисон?
— А что хочет Ремо? — спросил Арисон.
— Сокровища синанджу, — ответила Анна.
Эти слова вырвались почти немедленно, но Анна знала, что она была права. Всё остальное было несущественным.
— А, это. Вознаграждение жадных убийц.
— Вы заключили соглашение с Чиуном. Может быть, я смогу стать посредником в соглашении с Ремо. Я знаю, что ему нужны сокровища.
Анна услышала рядом с собой какой-то грохот.
Она повернулась к Ремо.
— Ты не можешь прекратить это, Ремо? — воскликнула она.
— Не я начинал это. Они сами пришли ко мне, — сказал Ремо, обернувшись назад.
— Хорошо, просто останови это, — сказала она и отвернулась, так что не смогла увидеть, как к ним приближаются три дородных танкиста, прихватив большие стальные гаечные ключи и стараясь ударить ими стройного незнакомца.
— Я не начинал этого, — повторил Ремо. — Они сами пришли ко мне.
Теперь он стоял к ней боком, смотря на Арисона.
— Тебе нужны сокровища синанджу? — спросил Арисон.
— Да.
— А что ты дашь мне за это? Может быть, ты так же, как и Чиун, заключишь соглашение?
— Нет, — сказал Ремо. — Но я собираюсь освободить русского Генсека и разделаюсь с этой ордой навсегда. Мы уже сделали это для Европы, когда избавились от твоего Чингисхана. Нужно делать свою работу хорошо.
— Оставь мою орду в покое. Я чувствую себя здесь как дома, более чем в любой другой армии.
— Я не хочу, чтобы моя страна воевала с Россией.
— Хорошо, хорошо. Здесь не будет войны. Это сделает тебя счастливым?
— Да.
— О'кей, если такова твоя ужасная цена. Ты можешь получить её прямо сейчас. Но я предупреждаю тебя, что ты не сможешь остановить меня навечно, особенно сейчас, когда я знаю, что тебе нужны сокровища синанджу.
— Ты знаешь, где они? — спросил Ремо.
— Конечно же, я знаю.
— Почему? — спросил Ремо.
— Ах, — вздохнул Арисон, и этот звук был похож на все ветры, которые когда-либо пролетели над всеми пустынями и над всеми полями всех бывших на земле сражений. Он тихо тронул маленького монгольского пони. Пони заржал и бросился прочь, как только он дёрнул повод, а за ним двинулись монгольские всадники, покидая этот запретный отныне лагерь в забытой земле Сибири.
Вокруг них наступила тишина. Что-то важное случилось здесь не так давно, но ни Ремо, ни Анна не знали, что именно. Куда-то исчезли русские солдаты. Не было больше излишней радости или братания с монголами. Оставшиеся группы были похожи на людей, находящихся в холодном, негостеприимном месте, откуда они пытаются убежать.
— Анна, Анна, — донёсся внезапно голос из палатки. К Ремо и Анне приближался статный лысый человек в солдатской форме.
Ремо узнал лицо, которое не раз видел в газетах. Это был русский Генсек.
— Анна, что ты здесь делаешь?
— А что вы делаете здесь? — спросила она.
— Мы вписали новую страницу в историю России. Прочти это, — сказал он. Он протянул ей лист бумаги с атрибутами Коммунистической партии.
Анна уже догадалась, что это.
Это была декларация об объявлении войны Америке, подписанная Генсеком. Арисон заполучил согласие главы Коммунистической партии так же легко, как и согласие его солдат. Но перед ними стоял человек, который должен был понимать, какие последствия повлечёт за собой его поступок. Ведь он потерял всю семью во время Великой Отечественной войны, которую Россия вела против фашистской Германии.
Анна разорвала декларацию.
— Что ты делаешь?
— Всё кончено.
— Не может быть. Я собираюсь завоевать Америку, — сказал Генсек.
— Простите меня, — вмешался Ремо. Он встал между Анной и Генсеком и протянул ему руку. Глаза Генсека моментально наполнились слезами, а на лице появилась глуповатая улыбка.
— Постоянная дружба между великим свободолюбивым американским народом и его союзником, великим русским народом, всегда приносила добрые плоды, — сказал он.
Русские солдаты, очнувшись от наваждения, снова начали бояться монголов, а монголы, заметив это, начали с угрожающим видом приближаться к ним. Но Ремо крикнул, что солдаты находятся под его особым покровительством, и таким образом он, Анна и Генсек с его поверженными войсками через день достигли специального испытательного лагеря, предназначенного для защиты от пресловутой орды Чингисхана.
Гарольд В. Смит получил сообщение от своей русской знакомой Анны Чутесовой, что опасности неизбежной войны больше не существует. Но по новым данным это могло повториться вновь. Это приводило его в состояние стресса.
— Да, но мы немного больше о нём узнали, мистер Смит. Мы узнали, что у Ремо было нечто, в чём он нуждался.
— И что это?
— Синанджу стояли на его пути в течение столетий.
— Но он, где бы он ни был и что бы он ни делал, всё ещё существует.
— Ах, мистер Смит, вам недостаёт важного звена. Это синанджу.
Они занимались любовью в апартаментах Анны, на пушистом ковре, в полной темноте, освещаемые только огнями Москвы, отражающимися в окнах. Их тела были слиты воедино, пока Анна с исступлённым радостным криком не достигла вершины блаженства.
— Ты прекрасен, Ремо!
— Прекрасно. Моё сознание находится где-то в другом месте, — сказал Ремо.
— Ты не говорил мне этого.
— Я не собирался оскорбить тебя, но любовное ухаживание является частью моего мастерства. Когда оно лучше, когда просто прекрасное, но я никогда не забочусь об этом.
— Так это для тебя работа, Ремо? — спросила Анна.
— С тобой это никогда не было работой, Анна.
— Я надеюсь на это, — сказала она. — Но никогда не смогу узнать этого наверняка.
— Ты знаешь, — сказал он, нежно целуя. Но она была права. Когда вы принадлежите синанджу, когда вы Мастер синанджу, вы не можете быть им только время от времени. Синанджу живёт внутри вас.
Когда он видел Арисона, он ни минуты не сомневался, что должен делать. И если он возмущался, то только так, как возмущался бы дурным запахом. У него не было выбора. Его анахронизм по отношению к этой силе был таким же централизованным, как и его дыхание. И Ремо не знал почему.
Внезапно на маленьком столике рядом с ними зазвонил телефон. Ремо снял трубку без особого волнения.
Это был Чиун, который сказал, что мистер Арисон вернёт сокровища синанджу Ремо, если Ремо согласится встретиться с ним в особом месте, месте, которое дорого его сердцу.
— Хорошо. Я сделаю это в своё время.
— Что может быть важнее сокровищ синанджу?
— Маленький Отец, я верну сокровища, но немного позже.
— Я знаю, чем ты занимаешься: ты тешишь свою плоть и за это будешь наказан. Я сожалею, что потратил на тебя лучшие годы моей жизни.
— Я говорю только о нескольких минутах, — сказал Ремо.
— Ты говоришь о неконтролируемой грязной похоти. Ради удовлетворения этой нахальной русской девки ты совершенно забыл о своей прекрасной жене Пу.
— Я верну сокровища, Маленький Отец, — сказал Ремо и повесил трубку.
Местом, которое выбрал Арисон, был протянувшийся на многие мили комплекс подземных бетонных бункеров, перед которыми стояли разрушенные бетонные противотанковые укрепления. Они тянулись вдоль границы Франции и Германии.
Это была, возможно, величайшая неудача всех времён — линия Мажино, демонтирование которой так дорого стоило Франции. Франция строила на этих оборонительных сооружениях всю свою внешнюю политику. Когда Германия атаковала Польшу, Франция, её союзник, трусливо выжидала, надеясь на крепость линии Мажино.
