Одна надежда — на вас, доктор. Он нам очень, очень нужен, как свидетель или подозреваемый — в ходе следствия станет ясно. Если можете, помогите, Николай Петрович, нельзя такое побоище оставить без раскрытия, без вас наверняка дело в «глухари» перейдет.
Михайлов объяснил майору, что ему еще предстоит сегодня после обеда сделать 20 плановых операций, городская больница со всем ее мощным операционным штатом за неделю делает меньше операций, чем он один за день. И у него частная клиника — операции все платные, с гарантированным излечением. Он усмехнулся, глядя на майора, не полномочного решать финансовые вопросы, и добавил, что цены смешные в сравнении со сложностью операций — три тысячи рублей.
Майор, видимо что-то прокручивая в голове, наконец, решился.
— Мы заплатим, Николай Петрович, только, пожалуйста, поставьте его на ноги, он может знать, вернее не может не знать — кто сотворил это побоище. Хоть убиты и бандиты, но, видимо, начался какой-то передел сфер влияния, кто-то решился захватить теневую власть в городе. Мы должны, обязаны знать, кто из авторитетов стремится в бесспорные лидеры преступной среды. У нас нет сомнений, что это междоусобные разборки, однако есть множество но…
Михайлов слушал майора и думал: «Интересно, с какой статьи бюджета вы станете платить, наверняка спонсоров тряхнете», — и вслух ответил:
— Хорошо, привозите своего раненого, я распоряжусь — охрана впустит вас и сообщит мне о поступлении больного. Поставлю его, как вы просите, на ноги, — Николай Петрович усмехнулся, — если живым довезете.
Майор потянулся к телефону — позвонить, что бы везли раненого, но Михайлов, хорошо знавший нюансы, пояснил, что везти его необходимо только на реанимационной машине скорой помощи, в ней есть специальная аппаратура для поддержания жизни даже в условиях клинической смерти. Врачи уже не будут отвечать за жизнь больного, как только он покинет больницу и им все равно, каким образом осуществится его доставка. Поэтому лучше организовать скорую и оплату, естественно, кому-то этим необходимо заняться не по телефону.
— Да, доктор, спасибо, я займусь этим лично, все организую.
Майор покинул кабинет, и Михайлов попросил по селектору Вику пригласить начальника охраны.
— А обед, Николай Петрович?
— Его зовут Михаил, а не обед, Виктория Николаевна.
— Извините, Николай Петрович, — обиделась Вика.
«Спокойнее, чего распсиховался, Вику зря обидел, все нормально, — ругал себя Михайлов, — да ненормально, однако, если веду себя по-свински, обижая самого дорогого человека». Он действительно занервничал, но не из-за майора или раненого — из-за пустой, необоснованной грубости, которую непростительно допустил по отношению к любимой женщине. Мысли прервал вошедший Михаил, Николай Петрович показал рукой на кресло.
— Срочно позвони Графу, пусть приедет немедленно. Немедленно, — еще раз подчеркнул он. — Купишь ему цветы, пока он едет, пусть подарит Алле Борисовне и Вике — вроде бы повод для приезда.
Более ничего Михайлов объяснять не стал, посчитал это достаточным, а Граф поймет, не дурак, если просят приехать немедленно, значит, есть в этом необходимость.
Михаил вышел, и в дверь заглянула Вика.
— Заходи Вика и прости, пожалуйста, нервы, сорвался, зря тебе нагрубил, — оправдывался Николай.
— Сама виновата, еще не могу привыкнуть — где ты муж, а где начальник.
Она пошире приоткрыла дверь и пропустила вперед мать с чашками, тарелочками, кружечками…
Алла накрывала на стол, а Николай притворно ворчал:
— Опять все сама готовила, у нас что — денег не хватает заказать вкусный готовый обед?
— Главное, Коленька, нам тебя хватает, — отшучивалась Алла, — а домашнее всегда приятнее и вкуснее ресторанного. Были бы руки да желание — готовить для любимого зятя и дочери: одно удовольствие.
Николай поцеловал ее руку, и они сели обедать, изредка перекидываясь фразами. Свиные отбивные, которые готовила Алла, не подавали ни в одном ресторане, она готовила это блюдо в совершенстве, как считал Николай, и в искусстве приготовления пищи превосходила всех его знакомых женщин. Вика тоже старалась не отстать от матери и давно превзошла своих сверстниц, но опыт приходит со временем и ее лучшие блюда были еще впереди. Алла сама и с удовольствием ходила на рынок и в магазины, выбирала продукты и более уже не считала копейки — могла купить все необходимое и понравившееся.
— Скоро начнется строительство нашей новой клиники, там мы не будем обедать в кабинете, — объяснял Николай.
— Ты запланировал столовую? — спросила Вика.
— Нет, дорогая, обедать мы будем дома. Дом станут строить одновременно и рядом с клиникой, и они будут соединены подземным тоннелем, про который посторонним, родственникам, кстати, тоже, знать ни к чему. Я думал начать строительство весной, по теплу, но придется начинать с января.
— А почему ты спешишь, насколько мне известно — строить зимой дороже?
— Иначе не успеем, милая, из роддома ты должна сразу войти в новое жилище. Детям простор и нам удобнее, — пояснил Николай.
— А какой он будет, наш дом? — Алла отложила вилку в сторону и заинтересованно ждала ответа.
Николай тоже уже покушал и обдумывал, как лучше ответить — он еще на самом деле не решил, какой коттедж строить, но минимум сказать мог.
— Трудно сейчас говорить, Алла, не определился я еще с размерами и планировкой, но полагаю не менее 500 квадратов по периметру, то есть на этаже. На нулевом этаже бассейн, на первом — кухня, гостиная и прочее, на втором спальные комнаты, комнаты отдыха, детские, кабинет мой, третий, летний этаж — спортзал: тренажеры, бильярд. Позже, в выходные, вместе обсудим его планировку сообразно запросам, наверняка не уложимся в 500 квадратов.
— Но у нас, Коленька, нет таких запросов.
Николай явно шокировал Аллу и Вику своим сообщением, понимал это и не собирался проводить подготовительную речь. Пусть привыкают, считал он.
— Аллочка, а как ты собираешься принимать у себя дома, допустим, жену Президента США? Пусть не ее, но не менее знатную или известную персону — актрису с мировым именем, принцессу какую-нибудь, миллиардершу, да мало ли кого. Им и так такой домик покажется клетушкой. И не надо удивляться, девочки, вскоре мы выйдем на мировой уровень, и к нам станут приезжать известные личности. От болезней не застрахован никто, кого-то мы захотим пригласить домой на ужин или обед. По возможности необходимо встретить достойно гостей.
Николай закурил сигарету, наблюдая, как переваривают его слова Алла и Вика, трудно сразу даже мысленно перебраться из 2-х комнатной в такой коттедж.
— А ты знаешь, Коленька, иностранные языки? — спросила Алла, видимо, уже переварив размеры будущего дома.
— Это не сложно, скоро и ты будешь знать английский, немецкий, французский, причем говорить практически без акцента, как коренная парижанка, например, или англичанка. Всему свое время, но заверяю тебя, что когда потребуется, ты будешь знать необходимый язык, хоть китайский, и сюсюкать на нем, словно в Пекине выросла, — он засмеялся от души, видя недоумение на их лицах.
Их разговор прервал вошедший Граф.
— Извините, что помешал вашей трапезе и беседе, добрый день, — он улыбался, вручая Алле и Вике цветы и целуя ручки, — трудитесь на благо Родины, даете стране здоровых работников и поднимаете ее экономику, — он засмеялся, а потом заворчал: — Ну, доктор, у тебя и охрана: никак пускать не хотели, спасибо, старый знакомый помог.
— Они такие-с, — в тон ответил ему Михайлов.
Граф присел на свободное кресло и сразу перешел к делу, объясняя, что приехал посоветоваться — у одного знакомого постоянно голова болит, может что-то функциональное или органическое — трудно сказать, неспециалист. Михайлов сделал вид, что даже обиделся — всех лечим, а для друзей очереди не существует, Вика запишет на любой день и время.
— Может, и необходимости нет, так, не серьезное что-нибудь, заочно проконсультируешь, Николай Петрович, — неуверенно попросил Александр.
Николай посмотрел на Вику и Аллу, они, поняв, стали убирать посуду.
— Извините, милые дамы, но разговор о болезнях входит в компетенцию врачебной тайны, — уточнил Михайлов.
Оставшись вдвоем с Графом, он поинтересовался, как чувствуют себя «засони» и, получив нейтральный ответ, пояснил, что хотел подъехать и отобрать среди них людей, которые станут верно служить Александру.
— Ты знаешь, доктор, прямо скажу, не стану кривить душой, да и бесполезно это, не проходят с тобой такие номера. Ямку им уже вырыли на пашне, зароем, забросаем снегом, пусть пшеничка урожай богаче дает — все польза какая-то.
«Вот она, мафиозная жизнь: сегодня ты жируешь, веселишься, а завтра тебя зароют, как собаку в яму и креста не поставят. Будет ездить над тобой трактор, колоситься пшеничка и никто не узнает, где могилка твоя», — подумал Николай Петрович, вздохнул и вслух сказал:
