Ознакомительная версия.
– Что стоит такое государство, которое не может спасти жизнь ребенка? – сказал, впрочем, Осинцев. – Я с вами, Ян Михайлович.
А между тем он прекрасно разбирался в ситуации. По всем канонам международной юридической этики выходило, что если Трошников уйдет, то Осинцев должен будет покинуть свой пост вместе с ним. Что это значит для молодого юриста, добившегося таких высот, Ян Михайлович понимал. И тем значительней казалась ему жертва Осинцева. «На таких стоит право и человечность», – думал Трошников. И был, конечно, прав.
– Но вы понимаете, Ян Михайлович, что эта работа потребует колоссальных затрат? Не всех членов коллегии устроит работа в долг в ожидании нужного момента для возвращения морального кредита.
Трошников понимал. Но для следования в данном направлении все сделал зять. Пятнадцать миллионов долларов – достаточная сумма для того, чтобы убедить даже сомневающихся в законности своих действий представителей Европейского суда. Чтобы не смешивать личные интересы с общественными, сумму Альберт Артурович перевел не на официальный счет в Страсбурге, а на имя Трошникова в парижском банке.
Риск здесь был колоссальный. Провал в этой операции означал полный провал в жизни, перешагнуть и даже перепрыгнуть через который не будет никакой возможности. Искать работу после «страсбургского позора» в солидных юридических организациях трудно. Практически невозможно и в солидных гоударственных структурах. Удел Осинцева отныне, как и удел Трошникова, – адвокатская практика внутри России. Выход на международную арену им обоим будет заказан. Но Трошников прожил жизнь, повидал ее и понял. Поступок же Осинцева в данных условиях – подвиг. Однако Ян Михайлович вынужден был принять его без слюнявых фраз о том, к чему, мол, такие жертвы. С отдельными членами коллегии суда Осинцев лучше знаком, нежели сам представитель. Молодые и перспективные помощники невероятно мобильны и общительны. И часто вдумчивей и способней своих боссов…
Осинцев был тем человеком, на которого можно было положиться. А потому, чтобы исключить в деле недоразумения – благо люди они образованные и технику работы отдельных государственных структур знают, пожалуй, даже лучше их руководителей, – Ян Михайлович сделал звонок в банк и осуществил доступ Осинцева к средствам в парижском банке. Кто знает, что может произойти с представителем завтра? Его могут вызвать в Москву, а потом – у него не совсем здоровое сердце. Было бы глупо лежать в больнице, имея для спасения Коли пятнадцать миллионов на личном счету, и слушать по больничному радио, как суд решает вопрос не в пользу Устимцева.
Помощник – во всем помощник. Даром, что ли, Трошников сам подбирал его себе на работу?
За полтора часа разговора они быстро выработали схему. Т а к о й задачи в рамках своих полномочий представителю не приходилось решать еще ни разу.
Теперь подробнее. Трошников поправил на коленях ноутбук и защелкал клавишами.
С представителем Бельгии вопрос решить можно. Он навстречу пойдет, недаром так долго и упорно налаживалась связь с ним через Москву. Нечего и говорить, что представитель Португалии в Европейском суде окажется податлив. Итальянский представитель чересчур эмоционален и при слове «мафия» становится нервозен, как угорь, которого взяли в руки. Но южный народ настолько же вспыльчив, насколько и отходчив, и несколько вечеров с ним могут свернуть итальянца с размышлений о невозможности поощрять преступность на дорогу философских высказываний о том, что даже премьер-министры иногда совершают ошибки. Да, с этим решить вопрос будет трудно, но все-таки можно. В конце концов, он скажет ему: «Arrangez-moi cette affaire et je suis votre».[27] Ведь в конце концов у представителя Италии возникнет необходимость обратиться к Яну Михайловичу. Ответит старый лукавец: «Je crains pour mes moyens devant un pareil auditoire…».[28] Но сделает все, как нужно. Выступит, поддержит, заговорит своим эмоциональным речитативом, вызывающим в Страсбурге доверие у многих.
Остальные же… О рассудительных представителях Великобритании, Франции и Германии Трошников даже не хотел думать. Есть случаи, оговаривать которые даже в качестве вероятного варианта просто невозможно.
Но он сделает все. Все возможное, чтобы к Ангелине вернулся сын. Кайнакова Трошников уважал за масштаб и ум, но презирал за душевный дисбаланс и безволие. Собрал весь уголь страны и сейчас торгует им без мысли о том, что завтра сам окажется на месте Устимцева.
Словом, работа предстоит грандиозная. Возраст уже не тот, но дух… За это и ценили его в стране, которую он сейчас пытался обыграть.
Парижский аэропорт Орли встретил его солнечной погодой. Жара в Европе уничтожала все живое, кипятила фонтаны, раскаляла лавочки до температуры гриля, и те люди, у которых покрепче сердце, целый день проводили дома при включенных кондиционерах, а те, у кого их не было, – в тени.
На площадку перед терминалом подкатил черный «Мерседес» с номерами Европейского суда и российским флажком на капоте. Ян Михайлович уверенно шагнул к нему, дождался, пока охранник откроет дверцу, и впорхнул внутрь. Да, он сегодня готов к борьбе.
До рейса в Страсбург оставалось три часа, но на сходе с трапа представителю позвонил старый друг, Жан Кристиансен, и пригласил к себе в гости. Не заехать к человеку, которого знал многие годы, Ян Михайлович не мог. И он попросил водителя ехать на Монмартр.
Через десять минут поездки дорогу перегородил указатель дорожных работ. Водитель свернул в проулок, проехал еще метров двести, снова вывернул на улицу и опять увидел перед капотом указатель объезда.
– C'est comme un fait expres… – пробормотал он, снова сворачивая с улицы. – Je suis fache de vous avoir fait faire tant de chemin.[29]
Охрана и водители членов Европейского суда были из числа французских специалистов. Вне служебной деятельности, конечно, можно было взять телохранителей хоть из числа непальских стрелков-смертников. Но при официальных передвижениях ответственность за жизнь и здоровье представителей несет правительство Франции.
Мало-помалу Трошников стал замечать, что маршрут движения «Мерседеса» отклоняется от нужного направления почти на сорок пять градусов. Слева осталась Триумфальная арка, творение рук Александра Эйфеля, и еще левее – тот адрес, который Трошников назвал водителю. Слегка удивившись, он вдруг подумал, что Франция – не Россия и здесь дороги не перекапываются до такой степени, что город нужно объезжать по кольцевой.
И тут неожиданно Ян Михайлович с ужасом для себя понял, что лицо этого водителя, как и лицо охранника, видит впервые в жизни! Ведь ему лично был известен весь штат французских специалистов, и в случае замены кого-то из них представителя ставили в известность незамедлительно, в какой бы точке мира он ни находился! Французы еще педантичнее немцев, когда речь идет о безопасности! Тем более французские власти!
Ян Михайлович вынул из кармана мобильный телефон. Нужно срочно связаться с жандармерией, а еще лучше – с посольством…
– Si vous conduisez isi, comme à Moscou, vous finirrez trés mal,[30] – раздался спокойный голос телохранителя. Он повернулся к Трошникову лицом и, не снимая темных очков, добавил: – Ей-богу.
– Кто вы, господа?.. – спросил представитель России в Европейском суде. – Вам известно, кто я?
– Кто вы, нам известно, – сказал человек в темных очках. – А кто мы, вам знать не нужно. Уберите телефон. Мы направляемся в посольство России. И не задавайте вопросов. Все ответы вы получите там.
Уже в посольстве Трошников заявил послу России во Франции, что ему необходимо связаться с помощником.
Это было резонно. Представитель сказал по телефону всего две фразы.
– Владимир Емельянович, в силу ряда причин мои обязанности, до особого распоряжения, придется выполнять вам. Отныне вся документация, штат, находящиеся в производстве дела, банковские счета и организационные функции представительства переходят под ваше управление.
– Я вас понял, – произнес Осинцев. И пообещал, что до назначения нового представителя его политика не будет отличаться от той, которую проводил Трошников.
Представитель положил трубку, тяжело опустился на стул и стал растирать грудь круговыми движениями.
– С вами все в порядке? – забеспокоился посол.
Нет, с Яном Михайловичем было не все в порядке. Соскользнув со стула, он боком упал на пол кабинета, и гримаса боли исказила его лицо.
Медицинская бригада, прибывшая всего через несколько минут, увезла представителя России в Европейском суде по правам человека в больницу с обширным инфарктом.
Трижды за все время просмотра пленки из архива поста охраны дома Кайнаковых Кряжин выходил заваривать кофе. В один из этих моментов, когда он, доверясь внимательности «муровцев», находился на кухне, на экране произошло нечто, ими не замеченное. Винить сыщиков было нельзя – они смотрели виды «Алых парусов» три часа подряд, и событие, которое теперь, наблюдая с экрана служебного телевизора, приметил следователь, они могли упустить лишь по причине «замыленности» взгляда.
Ознакомительная версия.
