Ознакомительная версия.
Нет, с Яном Михайловичем было не все в порядке. Соскользнув со стула, он боком упал на пол кабинета, и гримаса боли исказила его лицо.
Медицинская бригада, прибывшая всего через несколько минут, увезла представителя России в Европейском суде по правам человека в больницу с обширным инфарктом.
Трижды за все время просмотра пленки из архива поста охраны дома Кайнаковых Кряжин выходил заваривать кофе. В один из этих моментов, когда он, доверясь внимательности «муровцев», находился на кухне, на экране произошло нечто, ими не замеченное. Винить сыщиков было нельзя – они смотрели виды «Алых парусов» три часа подряд, и событие, которое теперь, наблюдая с экрана служебного телевизора, приметил следователь, они могли упустить лишь по причине «замыленности» взгляда.
Позвонив Генеральному, Кряжин вернулся в прокуратуру, вставил кассету в гнездо видеомагнитофона и еще раз прокрутил последние минуты утра 10 сентября, запечатленные на пленке.
Вроде бы ничего примечательного. Те же фонари по краям площадки, опоясывающей дом, тот же черный «Мерседес-купе», застывший на стоянке перед домом, те же литые урны. Почти в двухстах метрах от дома все так же останавливается серебристый «Мерседес», и из него выходит человек. Опирается на дверцу, снимает очки и внимательно смотрит вверх, не сводя глаз с объекта. Длится это, если верить таймеру в углу кадра, четверть минуты. Потом человек вновь усаживается за руль, разворачивается и уезжает.
Кряжин вернул пленку назад, к началу того момента, когда «Мерседес» останавливается, и нажал кнопку «пауза». В углу застыло время: «09:08:34».
Немудрено, что этот эпизод ускользнул от внимания оперативников – их взгляды были прикованы к панораме, приближенной к дому.
Следователь вынул кассету из гнезда, захлопнул кабинетную дверь и спустился на этаж ниже. Там, в кабинете экспертно-криминалистического Управления, пропахшем химией, сидел прокурор-криминалист Николай Молибога, тезка похищенного мальчика. Он всегда искал возможность подружиться с Кряжиным, но никогда ее не находил, поскольку сам уверил себя в том, что Кряжин для дружбы недоступен. Увидев следователя, Молибога потеплел взглядом и даже не поинтересовался у Кряжина, зачем тот прибыл. Зато сообщил, что у него есть диковинный кофе, привезенный из самой Бразилии, а также водка, произведенная в Финляндии.
Отказавшись от второго, Кряжин согласился на первое, пытаясь разгадать одну из загадок, что мучили его многие годы: чем кофе из Бразилии отличается от того, что продается в банках по пятьдесят рублей с оптимистической надписью: «Настоящий бразильский кофе».
Оказалось, ничем. Кофе «Пеле» в супермаркете близ Большого Факельного был точной копией того, которым угощал Молибога.
– У тебя как образование в плане работы на персональном компьютере? – отставляя в сторону пустую кружку и сопутствующие ей пустые разговоры, поинтересовался Кряжин.
Молибога уверенно ответил, что не знает в Москве ни одного хакера, которому он не смог бы выставить счет за незаконное пользование базой данных ЦРУ. Чем и обеспечил себя работой на ближайшие несколько часов.
– Запись, конечно, не ахти, – говорил следователь, выкладывая кассету на стол, – но меня в ней интересуют три момента. Первый: четкое, поддающееся отождествлению, увеличенное изображение человека из «Мерседеса». Момент второй: номер машины с теми же требованиями. И последнее. Что могло заинтересовать объект в той точке, куда он направил свой взгляд?
– А его имя в паспорте, находящемся в кармане его пиджака, не посмотреть?
– Твой кофе – самое настоящее дерьмо, Молибога, – подумав, заявил Кряжин.
– Ну, ладно, ладно, – пошел на попятную криминалист. – Просто нужно ставить перед собой реальные цели.
– А я не перед собой ставлю. Я ставлю их перед тобой.
Молибога почесал подбородок, забрал кассету и снова попросил сказать, заметил ли Кряжин разницу между напитками.
– О да, Николай. Небо и земля.
На том и расстались.
Саланцев приехал ближе к вечеру. Он захватил с собой Сидельникова, поэтому скучать у кабинета следователя ему не пришлось. К тому моменту, когда Кряжин подошел к дверям, они уже перестали обращать внимание на то, что находятся не в МУРе, а на Большой Дмитровке. Опершись на стены, милиционеры громко беседовали, пересыпая свою речь привычным оперативным жаргоном.
Пропустив их вперед, Кряжин прикрыл дверь.
– Готовы к поездке?
– Мы да. А Забавин артачится, – сказал Саланцев.
– Что это значит?
– А это значит, что какой-то козел запустил к нему в камеру адвоката, и теперь доблестный сотрудник ОВО готов рассказать СМИ о том, какие методы используются МУРом и Генеральной прокуратурой для достижения их государственных целей!
– Не услышал до настоящего момента ничего необыкновенного, – заявил Кряжин, снова доставая из сейфа кобуру. – Где есть капуста, там жди появления козла. Для вас это открытие?
– Но СМИ… – наморщившись, словно в рот ему попал ломтик лимона, пробурчал Сидельников. – Словом, Забавин отказывается от участия в операции и требует, чтобы все последующие следственные действия проводились в присутствии его адвоката.
– Это не его адвокат. А тех, кто пригласил Забавина для встречи в ресторан, – раздумывая, как лучше сейчас поступить, Кряжин поднял трубку. – Он сам все испоганил, клянусь богом… Алло!
Ему ответил дежурный по следственному изолятору «Лефортово».
– Вам поступило постановление об освобождении из-под стражи подследственного Забавина?
«Муровцы» переглянулись.
– Когда будете освобождать?
Дежурный ответил, что необходимая процедура исполнена и гражданин Забавин снова увидит солнечный свет уже минут через сорок.
– А вы что думали? – обратился Кряжин к сыщикам. – Для чего все эти разговоры о привлечении к делу СМИ?! Для вашей дезориентации, ребята! Пока вы вели дебаты, суд уже вынес постановление! Это старая кухня, клянусь, старая…
Он ходил между сейфом и столом, набивая карманы какими-то бумагами, и бормотал о том, что главное в работе следователя – быстро перестраиваться в резко меняющейся обстановке. Могло даже показаться со стороны, что Кряжин растерян.
– Значит, освободили? Ловко. Интересно, как это было сделано без меня? А, ребята? Случай, не требующий участия прокурора? И кто адвокат у Забавина?
Саланцев назвал одну довольно известную фамилию. Кряжина едва не перекосило от отвращения.
– Хороший адвокат. Ему еще десять лет назад говорили, что он пойдет далеко. И сейчас он зашел настолько далеко, что за ним даже не пытаются идти следом. Есть персоны неприкосновенные вследствие их чрезвычайной испорченности, господа сыщики.
Пожевав губами и остановившись посреди кабинета, Кряжин провозгласил:
– А вы знаете, это даже лучше. Теперь Забавин уверен в том, что избежал неприятной встречи с Феликсом и ответственности, которая возникнет сразу после нее. А судьба Ремизова и Арманова ему неизвестна. Теперь только бы успеть.
– С ним адвокат будет, – поспевая за верстовой походкой следователя, предупредил Сидельников.
– Я вас уверяю, золотые мои, что адвокат от него отклеится сразу же, как он выйдет из ворот тюрьмы. И скоро вы поймете, почему. Жаль, сейчас не понимаете…
До «Лефортово» они добрались быстро. Успели вовремя. Как раз в тот момент, когда довольный Забавин прощался с адвокатом. Несколько часов пребывания в «красной» камере для бывших сотрудников ничуть его внешне не изменили.
Адвокат, склоняя голову, внушал что-то подзащитному. Тот кивал головой, разводил руками и, казалось, говорил: «Конечно, конечно, как и договорились…»
– А теперь поосторожнее, ребята, – предупредил Кряжин. – «Девяточку» вашу баклажановую Ленчик знает, поэтому не нужно светить ее чересчур откровенно.
Ситуация, благодаря глупости сотрудника ОВО, усложнилась максимально. Прими он предложение Кряжина, навстречу ему, ничего не подозревая, вышел бы один из тех, кто участвовал или планировал похищение. Вряд ли после стольких проколов Феликс снова доверит выполнение работы случайным людям. Забавин – это не Арманов, его нужно валить наверняка.
Теперь, после демарша адвоката, никто к Забавину подходить не станет. Охранника просто убьют, и способов реализации данного плана существует множество. В любом случае это будет неожиданный для следователя вариант. Его собьет машина. Или поразит пуля из винтовки, выпущенная с расстояния в пятьдесят метров. При такой видимости в сумерках попасть в цель несложно, а вот обнаружить и настигнуть стрелка практически нереально.
– Как же тебя убивать будут, Леня?.. – бормотал Кряжин, разглядывая из-под опущенного козырька спину охранника. Он вдруг посветлел лицом и скомандовал: – Сидельников, патрон в ствол и предохранитель не ставить. По-тихому высаживайся и шагом марш за объектом.
Ознакомительная версия.
