– А с чего ты взял, что умрешь? Может, еще сто лет проживешь. Сейчас эскулапы людей с того света выдергивают, как рыбак рыбку…
– Замолчите! – оборвал его Филин. – Ваши лицемерные слова невыносимо слушать. Все кончено. Я чувствую, что мне недолго осталось… Как обидно, как обидно!
– Ну сделай что-нибудь, Влад! – снова крикнула Леся. – Он блефует, у него закончились патроны. Он же конченый подонок, ему завидно, что мы здоровы!
– Он ничего не сделает, Леся, – сказал Филин. – Он не хочет, чтобы я первым убил его друга. Так ведь, господин Уваров?
Особенность гор и пустынь – днем жарко, ночью холодно. Меня начинало колотить мелкой дрожью, подбородок прыгал так резво, что зубы выбивали частую дробь.
– Значит, никто не признается? – уточнил Филин. – Господин Уваров, это ваши цистерны?
– Мои, – угрюмо ответил Влад.
– Будьте так любезны, поднимитесь наверх и откройте крышку люка.
Кажется, мне по-настоящему стало страшно. Ночь, мрачное ущелье, старый мост и состав из черных цистерн, и никого вокруг, кто мог бы вмешаться, остановить безумца.
– Не делай этого, Влад, – произнес я.
– Я считаю до трех, господин Уваров, – предупредил Филин.
Влад не дождался даже счета «раз», быстро подошел к лестнице, примыкающей к боку цистерны, подпрыгнул, ловко ухватился за перекладину и, подтянувшись, закинул свое грузное, но сильное тело наверх.
У меня в жизни часто случались вроде бы безвыходные ситуации. Но я не мог припомнить, чтобы при кажущейся простоте и нелепости ситуация была бы столь драматична. Влад, вне всякого сомнения, шел на эшафот, навстречу своей смерти. В гнусных намерениях Филина я убедился окончательно, когда он потянул меня за волосы назад, отходя вместе со мной к краю моста.
– Фили-и-ин! – низким голосом завыла Леся. – Я тебя умоляю!! Не будь дерьмом!!
– Может быть, я смогла бы вас вылечить! – вклинилась Мила. – Я дипломированный врач-рентгенолог…
– Вы лжете, – перебил ее Филин. – Вы вообще не медик. Вы издевались над больным человеком!
– У меня не было под рукой нужных лекарств!! – отчаянно закричала Мила. – Но у меня большие связи. Можно позвонить, и к утру здесь будет бригада врачей!
– А при помощи чего вы собираетесь звонить? – вкрадчиво спросил Филин. – Может быть, по сотовой связи? Если вы чувствуете грех на душе, то я могу предоставить вам возможность первой взойти на алтарь… Господин Уваров, вы ведь уступите даме место?
– Сожри свой поганый язык, дебил, – проворчал Влад. Он сидел на крышке люка, подперев голову руками.
Влад делает все, чтобы спасти меня, лихорадочно думал я. Если я брошусь на Филина, то Влад успеет спрыгнуть с цистерны и отбежать в сторону. А если ничего не делать, Филин заставит Влада поджечь цистерну, и он сделает это ради меня…
– Поднимайте, поднимайте крышку! – напомнил Филин. – Покажите, что вы способны сделать ради вашего друга. Мне приятно иметь дело с такими прекрасными людьми. Я просто горжусь, что судьба так крепко сплела меня с настоящими мужчинами!
Влад с трудом крутил колесо запора. Мои мысли путались, мозг тасовал варианты выхода из тупика, откидывая их пачками. Я никак не мог ухватиться за какую-то мысль, которая подсознательно представлялась простым и верным решением. Надо было сосредоточиться и понять, почему доводы Милы оказались пустыми.
С громким стуком Влад откинул крышку.
– Сядьте на край, а ноги опустите в цистерну, – приказал Филин.
Но почему Влад ни разу не посмотрел на меня! Я уже не мог стоять без движения, как статуя. Ноги приплясывали на скрипучих досках, меня лихорадило, судорога свела челюсть, и я бы при всем желании не смог бы что-либо сказать Владу членораздельно.
– Что ты хочешь? – с трудом произнес я.
– Чтоб вы смотрели, – ответил Филин и еще сильнее потянул за волосы, опуская затылок.
Я не мог смотреть на то, как будет заживо гореть мой друг. Даже если бы потом мне было суждено прожить еще несколько минут, они были бы хуже смерти. Наверное, я сделал это не столько для Влада, давая ему маленький шанс, сколько для себя…
Круто развернувшись, я ударил локтем по стволу автомата, отворачивая его на секунду в сторону, и, оставив в кулаке Филина клок своих волос, бросился вперед и прыгнул под цистерну. Я еще летел между ее колесами, еще не упал на рельсы, как позади громыхнул одиночный выстрел. Филин, наверное, забыл перевести переключатель в режим стрельбы очередями или же экономил патроны и щелкал из автомата, как из винтовки.
Я упал коленями на рельс, туловищем на шпалы, а головой ударился о донный крюк, приваренный к брюху цистерны, но боли не почувствовал. Вокруг меня, вспыхивая огоньками, бились о рельсы и вонзались в настил пули. Стараясь распластаться между шпал, я повернул голову и увидел, что Филин уже поднял ствол выше и стреляет по цистерне от бедра частыми одиночными выстрелами. Пули, вонзаясь в бока цистерны, издавали странный натянутый звук, словно лопались гитарные струны. Я слышал, как на настил полились струи бензина, как страшно кричат привязанные к цистерне женщины, и уже телом и душой приготовился принять страшный взрыв, который испепелил бы всех нас в одно мгновение, но пули продолжали дырявить бока цистерны, высекая искры о металл, бензин хлестал, как из поливомоечной машины, а страшный финал все не наступал, и я все еще жил, еще мог мыслить и двигаться, и глупый инстинкт заставил меня выползти из-под цистерны на противоположную сторону полотна и медленно отползти к покореженной конструкции, напоминающей противотанковый еж.
Это было противоестественно. То ли бог, вопреки всем законам физики и химии, не позволял бензину воспламениться от искры, то ли короткое мгновение перед взрывом в моем затуманенном сознании показалось слишком затянутым, но не было ни грохота взрыва, ни ослепительного пламени, которое разорвало бы ночь прощальным фейерверком.
– Послушай, Абдулла! – вдруг услышал я неузнаваемый, искаженный эхом и резонансом замкнутого пространства голос Влада. – Пожалей себя и патроны!
Был бы я верующим – стал бы неистово креститься. Стрельба вмиг прекратилась. В наступившей тишине было слышно только, как хлещет бензин из многочисленных дыр. Я приподнял голову и посмотрел на верх цистерны. Влада на люке не было.
«Он внутри!» – с ужасом понял я. Он прыгнул в бензин и говорит из цистерны. Но это невозможно! Влад не смог бы прожить там, вдыхая бензиновые пары, и нескольких секунд.
Я не видел Филина, находящегося по другую сторону цистерны, но прекрасно представлял, как вытянулась его физиономия. Все, кроме Влада, были в шоке. Время остановилось. Тайм-аут.
Внутри цистерны плескался бензин. Похоже, что Влад плавал в нем от одного торца к другому. Я почувствовал, что меня окружают быстро полнеющие ручьи, сливаются, разбиваются на новые рукава и все ближе подползают ко мне.
– Это ужасно! – загробным голосом произнес Влад. – Меня кинули, как мальчишку… Кирилл! С тобой все в порядке?
И тут я начал что-то понимать. Бензин не имел запаха. Я макнул в ручей пальцы, понюхал, затем лизнул. Вода! Обыкновенная вода! В этой цистерне вместо бензина Владу подсунули воду!
Меня начал разбирать идиотский смех. Я тихо хрюкал, полоскал в ручье ладонь и протирал лицо. Что-то острое, лежащее в кармане джинсов, больно вонзилось мне в ногу. Я подумал, что при падении в кармане сломалась авторучка и острыми краями разодрала кожу. Лег на бок, просунул пальцы в карман и вытащил обломок металлической трубки. Я не сразу понял, что это обломок дозиметра, потому что трубка внутри была совершенно пустой.
Не успев отойти от одного шока, как я оказался во власти другого.
– Вы что там, плаваете, что ли? – услышал я надломленный голос Филина.
– Да, принимаю, так сказать, ванну. Хорошо, что теплая, – неохотно ответил Влад.
Выворачивая карман, я вытащил вторую часть дозиметра. И этот кусок трубки с окуляром был полым. В ярком свете луны мне удалось внимательно рассмотреть его. В нем не было ни батарейки, ни вакуумной капсулы, ни инизационной камеры. Шкала, нить стрелки, болтающаяся из стороны в сторону, если по дозиметру постучать пальцем, и линза. Это был учебный муляж, макет!
– Филин! – крикнул я. – У меня к тебе вопрос: с какого стенда ты снял дозиметр? Где ты его нашел?
Филин долго не отвечал. Он почувствовал, что в вопросе скрыто что-то очень важное для него.
– Не все ли равно, – отозвался он из-за цистерны. – А почему вы спрашиваете?
– Потому что в твой дозиметр можно свистеть, его можно использовать как мундштук или трубочку для коктейля. А вот измерять дозу облучения никак нельзя. Он пустой внутри. Ты его, конечно, не разбирал?
Представляю, какой переполох вызвали в душе Филина мои слова. Я услышал его быстрые шаги, а затем увидел его голову между вагоном и цистерной. Филин полез было на сцепку, но тотчас пригнулся и на корточках прополз под цистерной.
