Нокдаун не прошел для Васнецова бесследно. Голова и челюсть болели, слегка саднило колено. Если в ближайшее время ему вновь придется вступить в схватку, он вряд ли выиграет… «Даша Самойлова. Кто она? – размышлял Васнецов, не выпуская из поля зрения сгорбленной, усталой фигуры Лузгинского. – Кажется, она живет в совершенно иной реальности, нежели все остальные. Почему она так себя ведет? Мы спасаем ее, рискуем жизнью. В том числе и для того, чтобы ее папенька подписал какой-то там договор и не лишился достатка. Чтобы она купалась в бассейнах с морской водой, ездила на выходные в Париж или Альпы, встречала Рождество на Лазурном Берегу… Она точно ничего не чувствует. Ни страха, ни благодарности. Неужели такой и полагается быть дочери российского миллионера?» Даша между тем нашла какую-то газету и разгадывала кроссворд.
– Герой Отечественной войны двенадцатого года, поэт-партизан, – вслух прочитала она. – Первая буква «Д». Кто это, а?
– Ты не знаешь? – удивился Васнецов.
Вопрос был для класса пятого-шестого. Во всяком случае, в школьные годы Васнецова последний дурак вписал бы в клеточки кроссворда фамилию «Давыдов». А ведь Дашенька окончила какой-то престижный финансовый колледж. То ли в Англии, то ли в Канаде… По усмешке, появившейся на физиономии Лузгинского, Васнецов понял, что пленника посетили точно такие же мысли.
Узнать фамилию поэта-партизана Даше было не суждено. В дверь «тронного зала» постучали, а потом вошедший секретарь Семеркин произнес следующее:
– Машина у крыльца. Поторопитесь.
Первой в машину села Надя. Затем Даша. И только потом Васнецов с Лузгинским. Семеркин выполнил все поставленные условия. Машину предоставил повышенной проходимости, с тяжелым непростреливаемым корпусом и полным баком горючего.
– Будем надеяться на лучшее! – на прощание произнес Семеркин и тут же, почти не разжимая рта, очень тихо произнес: – Машина прослушивается, вам не дадут далеко отъехать…
Васнецов бросил на Семеркина удивленный взгляд. Секретарь провожал «процессию» в одиночестве, остальные боевики держались на расстоянии, чтобы не провоцировать боевых действий. Васнецов и Семеркин стояли у капота автомобиля, а Лузгинский вновь находился под опекой Нади.
– Под вашим сиденьем записка. Проедете минут десять, достаньте ее и прочитайте. Только ради бога не вслух.
– Понятно, – кивнул Васнецов.
Задавать иные вопросы было недосуг.
– Десять минут, не более, – очень жестко повторил Семеркин. – Салон прослушивается, помните это!
Нечто подобное Васнецов ожидал. Но осматривать машину на предмет прослушки и прочих гадостей времени не было. К тому же у них был надежный гарант безопасности – Лузгинский, да и причинять вред Дашеньке люди Ландскнехта не рискнут.
– О чем вы разговаривали? – спросил Семеркина Ландскнехт, как только секретарь вернулся.
– Ты разве не слышал? – Семеркин кивнул на радиопередатчик в его руках.
– Он берет только салон.
– Я лишний раз напомнил, что Лузгинский должен быть отпущен в целости и сохранности. А Васнецов сказал мне, чтобы мы не вздумали их преследовать.
Ландскнехт кивнул. Включил на полную мощность звук. Оба они, Семеркин и Ландскнехт, сидели в «штабном вездеходе» – крытом грузовом джипе. Здесь же находились Артем и четверо парней из охраны. За жизнь Лузгинского все они отвечали если не головой, то уж как минимум потерей работы и «волчьим билетом» на рынке охранных услуг.
– Тронемся, как только они отъедут километров на пять! – пояснил Ландскнехт, одновременно слушая незначительные фразы, бросаемые Васнецовым и девушками, и рассматривая карту местности.
Васнецов засек время. Ровно десять минут. Он интуитивно чувствовал, что указания этого худощавого неприметного человека надо выполнять с точностью. Василий остановил машину, нащупал под собственным сиденьем сложенный вдвое лист бумаги.
– Почему встали? – спросила тут же Дашенька.
– Мне не нравятся вон те деревья! – Васнецов кивнул за переднее стекло, отвлекая тем самым внимание.
– Ничего не вижу, – всмотревшись вдаль, произнесла Даша.
– Когда увидишь, может быть поздно, – отозвался Васнецов, быстро пробегая глазами записку.
– Дует на воду, – усмехнулся Ландскнехт.
Штабной автомобиль остановился почти одновременно с васнецовским. Сокращать расстояние не было смысла. Некоторое время из динамика не доносилось ни звука.
Записка имела следующее содержание:
«Машина взорвется через две минуты.
Спасайте Дашу!»
Две минуты. На раздумья времени нет, выход только один. Васнецов обернулся к сидящим на заднем сиденье девушкам и Лузгинскому, приложил палец к губам. Знаками показал, что нужно выбираться из машины. Надя и Даша не заставили себя долго ждать, а вот Лузгинский… В целях безопасности Васнецов накрепко стянул ему ноги ремнями. Василий имел намерение отпустить Лузгинского, как только они отъедут на почтительное расстояние. Пока же тот придет в себя и размотает узлы, у васнецовской команды будет приличная фора по времени.
Сейчас распутывать узлы времени уже не оставалось. Ничего не говоря, Васнецов рванул следом за девчонками. Он не знал, есть ли на самом деле под днищем бомба. Не знал ее возможной мощности.
– Ложитесь и не поднимайте головы! – крикнул он девчонкам, как только те достигли леса.
Почуявший неладное Лузгинский пытался тем временем распутать ремень на ногах.
– Лузгинский! – из укрытия окликнул его Васнецов. – Выбирайтесь из машины и ползите сюда!
Это все, что Василий мог сейчас для него сделать.
– Что происходит? Эй, Василий, или как вас там?!
Из динамика радиопрослушки слышался взволнованный, близкий к панике голос Лузгинского. Ландскнехт бросил вопросительный взгляд на Семеркина. Тот лишь пожал плечами. Дескать, сам не пойму, что там у них. Тем не менее Ландскнехт решил оставаться на месте. Раз патрон подает голос, значит, он жив. Ну а Семеркин сообразил, что Васнецов и юные дамы благополучно покинули авто, оставив Лузгинского на произвол судьбы. Крики Васнецова прослушка не фиксировала.
Прошло две минуты. Никакого взрыва. Лузгинский выкатился из машины, уперевшись в заднее колесо и сидя на асфальте, вновь безуспешно пытался освободиться от сковывающих движения пут.
– Молчат. И мотор заглушили, – констатировал Ландскнехт.
– Видимо, Васнецов решил, что впереди засада. Но вместо того, чтобы идти на прорыв, решил сделать предварительную разведку, – высказал свое мнение Семеркин.
– Похоже на то, – согласился с ним Ландскнехт.
– Скажите, Игорь… Ну вот если надо будет сделать внезапный подрыв, как будете действовать? – деловым тоном спросил Семеркин.
Ландскнехт молча взял в руки панель дистанционного управления радиоминой.
– Надо сделать так и вот так.
С этими словами Ландскнехт указал на две кнопки, которые следовало нажать, и рычажок.
– Рычажок влево или вправо? – уточнил Семеркин.
– Вправо, – ответил Ландскнехт, едва коснувшись заветного рычажка подушечкой указательного пальца.
Семеркин удовлетворенно кивнул, чему-то усмехнулся. Затем перевел взгляд на динамик прослушки.
– Такое впечатление, что Васнецов о чем-то догадался, – вдруг произнес секретарь. – Как считаешь, Игорь?
Ответить Ландскнехт не успел, так как в динамике послышался голос патрона:
– Эй, где вы там? Что происходит?
Голос патрона звучал откуда-то издалека, точно он находился не в салоне, а рядом, но кричал при этом очень громко.
– Действуем? – нетерпеливо поинтересовался молчавший до сего момента Артем.
– Пожалуй, – кивнул Семеркин.
Ландскнехт хотел было поинтересоваться, что это будут за действия и почему их не согласовали заранее с ним, как почувствовал, что его сжали с двух сторон бойцы из команды Артема и в считаные мгновения защелкнули на его запястьях наручники. Артем набирал свою гвардию преимущественно из бывших бойцов ОМОНа и групп захвата. А ребятам из этих структур по плечу заковать в браслеты любого амбала. Зажатый с двух сторон их мощными плечами, Ландскнехт не мог пошевелиться, к тому же удары, полученные от Васнецова, дали о себе знать. У Игоря сейчас была уже не та реакция и координация движений.
Панель управления радиоминой оказалась тем временем в руках секретаря. Семеркин оказался способным учеником. Он сделал именно «так и вот так». В считаные мгновения нажал обе кнопки и сдвинул вправо рычажок.
Лузгинский успел-таки отползти на пару метров от машины. Почуяв близкую беду, он перестал возиться с узлами и как мог, на четвереньках, с помощью рук рванул к лесу. И тут прогремел взрыв.
– Я решил все наши проблемы, Игорь Кимович.
Впервые Семеркин назвал Ландскнехта по имени-отчеству. И, кажется, снова перешел на «вы».
– А девушка? Дочка Самойлова? – только и смог произнести Ландскнехт.
