Ознакомительная версия.
– Птицы осенью не очень-то и поют, – напомнил Ларин, – все как-то больше ворóны каркают.
– Я и против ворон ничего не имею, если они только людям на головы не гадят… – Дугин заглянул в пластиковое ведро Андрея. – А ты, смотрю, не грибы, а цветочки собираешь.
– На большее времени не хватает.
– Короче, так, – Павел Игнатьевич сбросил улыбку с лица, – по твоей работе у меня к тебе претензий нет. Но то, что случилось в баре «Вечерний», боюсь, без наших усилий большой огласки в обществе не получит. Матюков постарался все локализовать, и сделал это неплохо. Его люди оказались на месте через десять минут после того, как в бар вызвали милицию. А значит, наша цель не достигнута. Не месть мне нужна. Мне надо, чтобы каждый – понимаешь? – каждый из подобных сволочей понял, что это и его касается. Что судьба капитана Иванова и лейтенанта Баранова – его возможная судьба, если вовремя не остановится.
– Локализовать у Матюкова не получится. – Андрей вынул из кармана куртки компакт-диск в бумажном пакетике и положил его на столик. – Здесь все записано. И их признания, и то, как их клеймят каленым железом.
Дугин придвинул диск к себе.
– Все это хорошо. Только по нашим каналам я теперь опасаюсь вот это в Интернет запускать. После того как тебя пытались на конспиративной квартире взять, МВД и ФСБ активизировали усилия по раскрытию нашей организации. Уже семь групп работают по этому направлению. Ни для кого не секрет, что наша организация существует. О ней уже легенды рассказывают. И я вынужден на время свести нашу деятельность до минимума. Не хотелось бы пережить крупный провал. Так что наши каналы временно закрыты. Я так распорядился.
– Неужели и мне сворачиваться? – насторожился Ларин.
– Про тебя и речи не идет. Начатое всегда нужно доводить до конца. Поэтому сделать вброс информации предстоит тебе самому. Иначе мы рискуем подставить своих людей. Совсем необязательно, чтобы все это оказалось выложенным на ю-тубе и в блогах. В конце концов, и дети по Интернету лазят. А зрелище не для слабонервных. Будет достаточно, если видео и фото увидит максимально широкий круг людей – тех, кому это по службе положено: в милиции, ФСБ, прокуратуре. Как модно сейчас говорить – месседж для них и предназначен. Ведь до каждого из них должно дойти, что взятки брать, лжесвидетельствовать, неправедно судить, покрывать убийц – опасно для их здоровья и жизни. Кому захочется, чтобы ему каленым железом на лбу слово «ВОР» выжгли? Силовики не в вакууме живут, через них информация тоже в Интернет попадет, слухи по стране пойдут. Народ уже сам к обсуждению подключится.
Андрей сидел, задумавшись.
– Нет у меня надежных каналов, Павел Игнатьевич.
– А ты подумай. По-другому ведь не получается. Ты все равно в игре, и уже нет разницы, по скольким пунктам рискуешь.
– Постараюсь, но не обещаю, что получится эффективно.
– Теперь о хорошем. Думаю, ты и сам уже знаешь, но не могу не похвалить. Твоя идея о том, чтобы повернуть дело так, будто обидчикам мстит отец погибшей девочки, сработает на все двести процентов. Наши аналитики просчитали. Народ ему от души будет сочувствовать и помогать. Где советом, а где и делом. Об этом и комментарии к твоему посту в Интернете свидетельствуют. Так что в дальнейшем все обставляй таким вот образом: отец погибшей – народный мститель и борец за справедливость, правосудие вершит именно он. Так мы от своей организации удар отводим. Матюкову, кстати, как мне «разведка» донесла, его начальство две недели дало, чтобы он этого самого мстителя отыскал и обезвредил. Иначе вылетит со службы. Мол, сам кашу заварил, сам и расхлебывай. Теперь, когда они отца Кристины ищут, ты на кого нацелишься?
– До Алекса пока не добраться. Да и не в нем причина. Он – лишь порождение системы. Выродок, созданный вседозволенностью. Пока, честно говоря, Павел Игнатьевич, еще не решил. Есть продажный судья, есть Базанов, есть лжесвидетели… Кандидатов хватает. Для меня сейчас главное с вбросом информации вопрос решить. Не мой это профиль, поверьте.
Дугин вылил на траву остатки кофейной гущи из термоса, закрутил пробку.
– Твой – не твой, это мне решать. И не прибедняйся. Сумел про мифического отца ход придумать, сумеешь и это. Да, помощница твоя как, не подвела? Истерики потом с правозащитницей не случилось?
– Все нормально. Она и ее подружки мне еще пригодятся. Есть один план. Кстати, про отца это не я, это она придумала.
Солнце поднималось над лесом. Его лучи упали на речушку, та заискрилась. Казалось, что и вода побежала быстрее.
– Не ошибся ты в ней… Только смотри, Андрей. Я так называемым негосударственным общественным организациям никогда особо не доверял. Нет у нас еще гражданского общества.
– Не было, но будет. Кое-что уже появляется. Не сразу Москва строилась.
Дугин глянул на часы:
– Возвращаться пора. Еще минут десять посижу, полюбуюсь красотами природы, которые ничем не испортишь. А потом назад, в Москву, к реалиям столичной жизни. Если понадобишься – сам найду.
– Тогда не буду мешать. – Андрей поднялся.
Павел Игнатьевич взял три боровика из своей корзинки и бросил в ведро Ларину.
– Конспиратор… Пошел грибы собирать, а вернуться собирался с букетиком.
На краю дороги, прежде чем спуститься с откоса, Ларин обернулся. Дугин сидел как на пляже, подставив лицо первым лучам солнца, и мечтательно жмурился. Глядя на него со стороны, можно было подумать, что это просто моложавый пенсионер выбрался на природу и наслаждается жизнью.
Катя ожидала на террасе. На дощатом столе, аккуратно застеленном полотняными салфетками, уже стоял завтрак.
– Я так и думала, что вы быстро вернетесь. Вот ваш кофе, бутерброды.
Ларин подсел к столу, немного посомневался, затем достал букетик из ведра.
– Поставь на стол. Все как-то веселей смотреться будет.
– Начинаете исправляться, – Катя наполнила баночку водой и воткнула в нее цветы. – Я вот подумала, пока вы ходили, и согласилась с вами.
– Ты о чем? – удивился Андрей.
– О нашем вчерашнем ночном разговоре.
– А, насчет жестокости… Может, ты и права.
– Ничего я не права. Если бы у Кристины был настоящий отец, то никто бы его не осудил.
Ларин понимал, что не имеет права и дальше втягивать Катю в свои дела, несмотря на то, что девушка готова по доброй воле помогать ему. Он всегда ощущал себя виноватым перед добровольными помощниками. Ведь не многим из них Ларин мог в дальнейшем гарантировать безопасность. Не мог ее гарантировать даже могущественный Дугин.
– Наверное, тебе домой отправляться пора, – глядя в чашку с кофе, произнес он.
– Прогоняете?
– Просто даю возможность еще раз сделать выбор.
Катя закуталась в куртку и поджала губы.
– Никуда я отсюда не уйду, даже если вы меня гнать станете. Думаете, случайно мы с вами встретились? Значит, так где-то кому-то надо было, – и она указала пальцем на небо.
– Ты не преувеличивай. Отблагодарить тебя я не сумею. Нет у меня такой возможности.
– Я могу вам помогать, и ничего мне за это не надо. Думаете, нам кто-нибудь платил за то, что мы на Садовом кольце вытворяли? Ни копейки! Максимум, мне билет до Москвы оплатили. Ну и кормили, конечно.
– И кто ваш цирк шапито финансировал? – поинтересовался Ларин.
– Когда фонды феминистские, когда знакомые журналисты. Им же картинка броская для телевизора нужна. Пяток оголившихся девиц – приманка для любого зрителя. Телевизионщикам за сюжет – гонорар, и нам из него, как статистам, перепадало.
– Журналисты – это хорошо. Подумаю. Только мне телевизионщиков не надо.
– У меня всякие знакомые есть. И в печатных, и в интернет-изданиях. Мы же свои публичные акции по максимуму раскручивать стараемся.
– А есть у тебя кто-нибудь безбашенный, чтобы ни ментов, ни ФСБ не боялся? Короче, мне вчерашнюю историю раскрутить надо, чтобы о ней в народе заговорили.
Катя думала недолго. Лишь несколько секунд морщила лоб, затем ударила ладонью по дощатому столу – так, что даже кофе немного расплескался из чашки.
– Есть одна. Мария Сайкова. Слышали о такой? Знаменитость!
– Я газет не читаю и телевизор смотрю лишь изредка.
– Да вы ее видели на нашей акции. Полная такая. Ее не заметить невозможно.
– Припоминаю, – Ларин воскресил в памяти шествие на Садовом кольце с синими ведерками и плакатами. – В оранжевом платье?
– Она – ведущий журналист сайта «Свободы. нет». А он в двадцатку самых популярных входит. Если уж ей что-нибудь в руки попадет, она из этого все выжмет. И никого не боится. Как еще только живая по Москве ходит? Она и про торговлю оружием писала, и про скинов, и про коррупцию в мэрии. Это про нее сказано – сегодня в куплете, завтра в газете.
– По-моему, звучит наоборот – сперва газета, а потом куплеты, – поправил Андрей. – Впрочем, какая разница…
– Она, конечно, феминистка прожженная – мужиков люто ненавидит. Но в профессионализме ей не откажешь. Если надо силовиков по стенке размазать, за это с песнями и плясками возьмется. Вас познакомить?
Ознакомительная версия.
