Стоит он и ощущает в себе звериное желание выжить. Страшно хочется выжить – до сердечного теснения, до душевного томления… До рези в яйцах.
Засвистел на плите чайник, и хозяин, знак собеседнику сделав, – мол, обожди, продолжим! – с табуретки поднялся. К плите подошел, тряпку взял, чтобы о ручку горячую не обжечься… Наклонил голову и чуть влево повернул – посмотреть, что Иван делает.
Схватил Владимир Иванович чайник с кипятком – и в голову Ивану швырнул.
Но опытен Зарубин, да и реакция у него отменная. Пригнулся Иван мгновенно, и просвистел чайник горячий над его головой.
Дзинькнуло разбиваемое окно, и в ту же секунду стеклянный звон заглушил грохот выстрела.
Отлетел чекист к стене бревенчатой; на лбу его, как раз между бровями, затемнела правильная черная точка…
– За Оксану. – Иван резюмировал и, бросив прощальный взгляд на чекиста, к двери шагнул.
– Внимание, всем постам. Разбойное нападение в дачном кооперативе «Ручеек», район деревни Знаменка. Передаем приметы предполагаемого преступника. Возраст – около сорока лет, черноволосый, кудрявый, широкоплечий, высокий. Одет в темную куртку, темные брюки. Преступник вооружен огнестрельным оружием. Повторяю: разбойное нападение в дачном кооперативе «Ручеек»…
Не сразу Кирюха из подвала своего вылез. А вдруг тот мужик с ружьем что-то забыл и вернуться надумает? Лишь минут через десять осторожно надавил он головой на люк, наружу выглянул…
Первое, что увидел Кирилл, – модный штиблет. Паленая телячья кожа, толстая подошва с тисненой надписью не по-русски, шнуровка тоненькая… Совсем близко от люка; руку протяни – и достанешь. Сперва удивился Кирюха картинке, в кадре возникшей, но спустя мгновение удивление страхом сменилось: вспомнил он, на ком обувь такую видел. На хозяине. Не шевелится нога в модном штиблете. И уж не зашевелится никогда…
Вылез пацан из подвала, смотрит. Лежит Владимир Иванович у стены, между газовой плитой и холодильником. В странной ломаной позе лежит, откинув в сторону одну ногу и опустив голову на грудь. Струйка темной крови изо рта течет. Пятно алое на куртке расплывается. И правильная круглая дырочка меж бровей…
Смотрит Кирилл на труп завороженно. И хочется подойти, и страшно.
Первая мысль – убежать. Быстрее, быстрее, пока менты не нагрянули. Потому как пить дать его, преступника малолетнего, в убийстве хозяина обвинят. Но эту мысль другая перекрывает: Владимир Иванович-то, оказывается, человек богатый!
Могут ли деньги тут, на даче, храниться? Вполне.
Уркаган малолетний даже предполагает, где именно. В спаленке, за шкафом зеркальным, еще две недели назад заприметил Кирюха потайную железную дверку в стене. Когда в отсутствие хозяина дачу обследовал. Конечно, не смог малолетка ту дверку открыть: замок там какой-то слишком мудреной конструкции! Но ведь ключ может быть и в кармане убитого!
Подходит Кирюха к мертвецу – осторожно так, словно боится, что тот воскреснет да за руку его схватит. Присел на корточки, отвернулся, чтобы в лицо жуткое не смотреть. В один карман руку сунул, в другой… Бумажник, ключи от машины, какие-то документы… Расстегнул татуированный юноша верхнюю пуговичку сорочки покойного, смотрит – а рядом с крестиком ключик на веревке свисает. Словно у школьника из группы продленного дня. Рванул Кирюха ключик на себя – мотнулась голова окровавленная, и оборвалась веревка…
А теперь – быстрее, быстрее в спальню! Вот он, шкаф зеркальный! У-у, тяжелый какой, зараза! Поднатужился малолетка, надавил хлипким плечиком на шкаф – шкаф с места и сдвинулся.
Подходит ли ключик? Фу-у-у, слава богу, подходит…
Дрожат руки в наколках фиолетовых, волнуется татуированный – да так сильно, что с первого раза в замочную скважину не попал. Наконец щелкнуло тихо внутри замка, и открылась дверка железная…
Небольшое углубление в стене. Ни тугих пачек баксов там нет, ни сокровищ несметных. Стоит в углублении обыкновенный коричневый чемоданишко. Потертый такой, невзрачный, неброский.
С такими лоховскими «углами» обычно сантехники на вызовы по квартирам ходят. Но, может быть, чемоданчик этот грудами долларов да жменями брюликов забит доверху?
Открыл Кирилл чемодан и присвистнул разочарованно. Нет там никаких долларов. Штук пять видеодисков, россыпь флешек компьютерных, а в основном – бумаги. В папки картонные сложены и пронумерованы аккуратно.
Но чемоданчик этот с бумагами, какая ни есть, а все-таки добыча. Нельзя его тут оставлять.
Захлопнул Кирюха чемоданчик, дверку закрыл, шкаф на место придвинул. Подхватил «угол» под мышку – и на крыльцо. Едва коленом в дверку машины не врезался – так близко покойный Владимир Иванович ее к дому подогнал.
Но надежда, как говорится, умирает последней. Не выгорело в тайнике ничего ценного найти – так, может, в машине? Тем более что ключ у Кирюхи в кармане…
Может, хоть тут чем-нибудь ценным поживиться удастся?
Открыл малолетка багажник – и тут же заулыбался, довольный. Лежит рядом с запаской футляр с видеокамерой. С той самой, видать, перед которой он, поджигатель малолетний, «чистосердечное признание» делал…
Подхватил Кирилл футляр увесистый – и бегом к реке. А со стороны главной аллеи уже шум автомобильного двигателя доносится.
Присел Кирюха на корточки, за кустом крыжовника схоронился…
Итить твою мать – менты.
Быстро что-то пожаловали, не иначе как стуканул кто-то, выстрел заслышав…
Вышел Иван из домика Янчевского, сунул обрез в петельку под курткой и, не оборачиваясь, по главной аллейке дачного поселка зашагал. Перелез через забор – и тут же на краю свалки огромной очутился. Чего тут только нет: и кузова автомобильные, насквозь проржавленные, и аккумуляторы разбитые, и тряпки истлевшие, и мебель поломанная. В самом конце, у леса, разбитый железный контейнер возвышается с полустертой надписью «Морфлот». Видно, кто-то из дачников приспособил его в свое время под временное жилище.
Ступил Иван на землю захламленную, и в тот же самый момент будто кольнуло его что-то. Оборачивается он и видит сквозь забор ячеистый: по главной аллейке поселка дачного прямо на него ментовский «уазик» катит…
Так уж получилось, что из всех милицейских тачек к дачному кооперативу ближе других оказалась та, в которой старший лейтенант Родионов ехал. Не один, естественно, а с подчиненными: с амбалом-старшиной да с сержантом-водилой.
Получил экипаж машины боевой по рации сообщение о разбойном нападении, и понял Родионов: опять Зарубин!
Главная аллейка дачного поселка тупиком заканчивается.
Упирается аллейка в ячеистый забор, за которым простирается огромная свалка. Скрипнул «УАЗ» тормозами, выскочили милиционеры из машины и видят: посередине свалки, неподалеку от ржавого железного контейнера с надписью «Морфлот», маячит чья-то фигура. Сфокусировал Родионов зрение: так и есть, Зарубин. Тот самый…
Вызвал старлей по рации центральный пульт:
– Преступника обнаружили в районе мусорной свалки дачного кооператива «Ручеек», попытаемся для затяжки времени вступить в переговоры. Высылайте группу захвата.
Стоит Зарубин у контейнера, назад смотрит. А там – менты. Трое. Перелазят милиционеры через забор ячеистый, орут что-то невнятное…
Лишь два варианта у Зарубина. Первый – за контейнер спрятавшись, попытаться отстреливаться. Второй – бежать в сторону леса.
Прокрутил Иван в голове оба варианта и понял: второй не пройдет. Слишком велико расстояние до леса, пока добежит – как пить дать пристрелят его.
Добежал Иван до контейнера, присел на корточки, обрез достал. Извлек из кармана жменю патронов, вставил в обойму недостающие, наземь оружие положил. Но одного обреза явно мало. И вспомнил Зарубин – а ведь в кармане у него граната лежит!
Выложил Иван гранату, на забор смотрит. Вот уж и второй мент забор перелез, вот и третий… Растерялись немного преследователи. А потому растерялись, что потеряли Зарубина из виду.
Ага – приняли наконец решение цепью идти. Впрочем, цепью – это, конечно, громко сказано. Какая цепь из трех человек? Бредет троица по грудам зловонным, рассредоточившись друг от друга на приличном расстоянии. Прошли метров тридцать, средь мусора залегли. Лишь старлей прыщеватый стоять остался.
Сложил ладошки рупором и – натужно так:
– Зарубин! Свалка окружена. Предлагаю прекратить бессмысленное сопротивление и сдаться.
А пока милиционер сдаваться предлагает, подчиненные его по-пластунски к контейнеру с надписью «Морфлот» ползут.
Высунулся Иван наружу, и в это самое время гулко хлопнул пистолетный выстрел. Пуля над самой головой Зарубинской просвистела и от металлической балки отрекошетила куда-то в кусты.
